Malaria: История военного переводчика, или Сон разума рождает чудовищ

— Всо холосо, товалиси! — с улыбкой подтвердил «партизанский командир» и выпускник Казанского бронетанкового училища, четко, как и учили советские преподаватели, отдав им честь.

Когда вскоре «буханка» вернулась в расположение бригады, капитан Коля, оторвавшись от починки разобранного приемника и увидев потерянные лица Ильича и дяди Мини, с удивлением спросил:

— Что? Пиво не продалось? Или картошки опять не было?

Лейтенант и Семеныч заухмылялись. Ильич сглотнул и, наверное, в первый раз в жизни не ответил чередой гадких матюков. Парторг лишь затравленно посмотрел на еще не успевшие высохнуть штаны.

* * *

Вечером Лейтенант принял приглашение Сашки и пошел на ежевечернюю пьянку в квартире с привидениями. Ему с трудом дался вечерний перевод новостей: он так и не смог пока отойти от событий прошедшего дня. Его мучили мысли о природе и смысле случайно перехваченного радиообмена. Но еще больше он размышлял о том, что могло бы случиться, если бы вместо военной полиции Западного фронта на рынке действительно появились партизаны УНИТА. Если бы это произошло, то сейчас бы он — связанный, избитый и бдительно охраняемый — ковылял по покрытой клочковатыми кустами и рощицами деревьев саванне. Скорее всего, партизанские тропы привели бы небольшую колонну в сопредельные государства — для допросов людьми с ярко выраженным американским акцентом. Либо на юг — в Жамбу, временную столицу вождя повстанцев Савимби. Лейтенант был молод и неопытен, но точно знал: он жалел бы о потерянных на рынке секундах всю оставшуюся жизнь. Наш герой размышлял о том, кто был бы виноват в этом. Ильич, не давший ему зарядить автомат? Этот стяжатель, не позволивший вовремя отступить из-за украденных насосов? Этот трус, бросивший под ноги свой пистолет? Или он сам, офицер Генерального штаба, столь гордящийся своей принадлежностью к элите Советской Армии? Да, он был неопытен! Да, он ждал приказа! Да, вина лежала бы на его командире! Но почему же тебе по-прежнему так стыдно вспоминать произошедшее? Не потому ли, что ты и сам дал слабину и просто ждал развития событий? Вместо того чтобы как минимум бежать за базарными торговками? Или, как положено солдату, отобрать у предавшего их Ильича пистолет и умереть в бою? Он не знал, что на разных этапах истории подобные вопросы задавали себе миллионы солдат всех времен и народов, попавшие в плен из-за своей или чужой глупости, трусости, недостаточной решимости или просто нелепой случайности. Лейтенант не осознал еще, как ему повезло. Ведь после сегодняшних событий он точно знал: судьба мужчины всегда находится в его собственных руках. И только от него самого порою зависит, какой поворот она совершит через мгновение, в течение которого он смог или, наоборот, не сумел сделать правильный выбор.

В общем, в проклятой квартире он появился хмурым и каким-то разбитым. Холостяцкое жилище Сашки и Тюленя было наполнено весельем, нетрезвыми людьми и сигаретным дымом. Ни приличное количество португальского вина, ни оказавшаяся участницей веселья Таня не смогли вывести Лейтенанта из депрессивного состояния. Мало того, он впал в еще большее отчаяние, увидев, что наглец Сашка начал ухаживать за его пассией, подливая ей в бокал вино, рассказывая о своих фронтовых приключениях и невзначай прижимаясь к изящному бедру девушки своей мускулистой ляжкой. Казалось, что Тане, иногда бросавшей в сторону Лейтенанта испытывающие взгляды, эти ухаживания нравились. За развитием ситуации ревниво следила Эвелина, которая уже успела поссориться с мужем и выбежать куда-то туда, в ночь. Но Сашка в этот раз и не подумал преданно следовать за нею. За Лейтенантом, в свою очередь, тревожно наблюдала неравнодушная к нему «прапорщица» Надя. На всю эту компанию, изображавшую безудержное веселье и радость общения, печально смотрели невидимые им привидения двух супружеских пар, погибших в этих стенах. Они-то уже знали о мудрости предков, которые не ждали ничего хорошего от страстей представителей двух полов, волей обстоятельств закупоренных в пространствах, ограниченных стенами и возможностями выбора. Будь то корабль, гарем, полярная станция или советская военная миссия в Анголе.

В какой-то момент Лейтенант решительно встал, ощутив при этом сильную боль в висках, и отправился спать. Таня, которую уже давно начало подташнивать от назойливого внимания мальчика Сашки, бросила вслед Лейтенанту оскорбленный взгляд. Возвращаясь вскоре в квартиру родителей, она на секунду остановилась у дверей жилища нашего героя. Девушка даже подняла было руку, чтобы постучать, но замерла в нерешительности и, поколебавшись, медленно пошла дальше.

Глава 11

«Известия», 10 сентября 1989 года

УНИТА УГРОЖАЕТ

«В представительство Международного комитета Красного Креста (МККК) в Народной Республике Ангола на днях было подброшено „послание“ группировки УНИТА с требованием прекратить полеты самолетов этой гуманитарной организации с продовольственными грузами в южные районы страны. В противном случае, говорится в нем, УНИТА не ручается за безопасность сотрудников МККК».

Утро запланированного вылета в Луанду выдалось не по-летнему пасмурным. Над затихшими кварталами вилл, отдыхавших от традиционных излишеств пятницы, над минными полями штаба фронта, на которых этой ночью нашли свою смерть еще двое самовольщиков, над пустым пока рынком, пахнувшим дымом и человеком, нависли плотные темно-серые тучи. Собравшиеся в столицу за «Совиспаном» и приключениями советские, съехавшись в аэропорт, обеспокоенно поглядывали на это атмосферное явление.

— Как после ядерного взрыва! — прокомментировал Семеныч. По-видимому, он хотел добавить еще пару нелестных слов, но, покосившись на жену Галю, решившую сопровождать его в столичной командировке и оживленно болтавшую с Таней, решил воздержаться.

— Мм-да, — добавил Михаил Петрович, — могут ведь и не прилететь!

В отсутствие объединенной системы контроля полетов летать в Анголе предпочитали исключительно в ясную погоду. То есть когда можно было разглядеть характерные ориентиры, вроде океанского побережья, гор или рек и не пересечь — не дай Бог! — границу с каким-нибудь недружественным соседом. Такое тоже случалось, и летчики вспоминали о подобных инцидентах без всякого восторга. Старшим группы отправляющихся за «Совиспаном» аргонавтов назначили похожего на доброго медведя артиллериста. Он уже с утра успел расстроиться, когда обнаружил, что успевшая стать любимицей миссии Таня получила разрешение взять с собой в Луанду мартышку Машу. Дело в том, что, по информации связистов, в «зоопарке» центральной миссии проживал одинокий самец Степан. Сейчас Маша, в ожидании свидания с упомянутым молодым человеком, незаметно для всех боролась с узлом веревки, пока что удерживавшей ее на месте.

Оптимизма по поводу появления «бортов» прибавили сновавшие по летному полю кубинцы. Пообщавшийся с ними Лейтенант весело сообщил хорошую новость:

— Кроме «Ильюшина» для местных, кубинцы на сегодня запланировали два «Антея». Один — для техники и один — для гробов! Я договорился с зампотылом танковой бригады, он обещал, если что, пустить нас в тот, что с «двухсотыми»!

— Какие гробы? — спросила его внезапно побледневшая Таня, очаровательно смотревшаяся в открывающем юную упругую грудь трикотажном сарафанчике и бейсбольной кепке с торчавшим из-под нее пучком светлых волос. — Какие еще двухсотые?

— Лейтенант, — недовольно прошептал на ухо нашему герою Михаил Петрович, — ты чего зря девчонку пугаешь?

Семеныч тоже недовольно покосился на Лейтенанта. Но делать нечего, пришлось объяснять, что уходившие из Анголы кубинцы забирали все, что могли. Танки, матрасы и даже пустые бочки из-под горючего. В первую же очередь, по личному приказу Фиделя, они эвакуировали тысячи могил своих погибших в боях и умерших от болезней солдат.

— Так ты шо, — встрепенулась хохлушка Галя, — хочешь нас верхом на мертвяках везти?! А ну-ка, иди сюда, благоверный!

Семеныч с тоской во взоре последовал за супругой, решительно шагавшей крепкими ногами в вареных джинсах, и в течение нескольких минут выслушивал все, что она думает по поводу его циничного отношения к женщинам, и о полном неприятии варианта путешествия на гробах. Вернувшись, он хмуро кивнул Лейтенанту:

— Пошли, я там начальника бригадной разведки вижу, попробуем договориться!

Его коллега из кубинской танковой бригады был улыбчивым негром спортивного вида с неизменной сигарой и весьма своеобразным чувством юмора. За обменом свежими неприличными анекдотами последовало обсуждение предстоявшего через неделю товарищеского матча между сборными Западного фронта и кубинской бригады. Семеныч задал вопрос, сколько бойцов потребуется для охраны местного стадиона во время столь важного общественного мероприятия. Кубинец на секунду задумался и ответил:

— Сто ангольцев, двадцать кубинцев или пятеро русских!

Лейтенанту показалось, что тот не шутил, а потому он решил запомнить упомянутые численные соотношения на будущее. Семеныч уже было собрался перейти к обсуждению основного вопроса — как бы присоседиться не к полусотне разложившихся трупов, а к пережившему взятие Берлина и Карибский кризис древнему «Т-34», но тут в нагрудном кармане куртки кубинского разведчика раздался характерный треск полевой радиостанции. Потом послышались фразы на английском языке с ярко выраженным славянским акцентом. Кубинец тут же достал «уоки-токи» — небольшой аппарат защитного цвета с надписью «Моторола» — и поднял его так, чтобы радиообмен был услышан и его советскими коллегами. Как стало понятно, на связь с диспетчером аэропорта Уамбо вышел экипаж советского «Ил-76», приближавшегося к городу. Перспектива путешествия на гробах или с бронированным чудовищем стремительно таяла вместе с рассеивающимися прямо на глазах облаками. Семеныч радостно хлопнул кубинца по крепкой спине, выплюнул взятую из вежливости сигару и направился с докладом к супруге, хмуро ожидавшей его, держа под руку запуганную Таню. Минут через десять из-за облаков появился огромный силуэт советского самолета. Как раз, когда Лейтенант подумал, а на каком, собственно говоря, расстоянии могла действовать американская карманная радиостанция, среди кубинцев началась непонятная суета. Со стороны казалось, будто они играли в футбол, но никто не успевал задержать катящийся среди обутых в «антикобры» ног мяч. Мячом оказалась обезьяна Машка, несущаяся к своему мужчине — Лейтенанту — с уже упомянутой «Моторолой» в зубах. Судя по напряженному лицу бежавшего за ней кубинского разведчика, именно он пострадал от очередной шалости шкодливого примата. От неминуемого наказания Машку спасло лишь то, что, бросив наконец продолжавшую тарахтеть голосами игрушку, она, как всегда, запрыгнула на грудь нашего героя, а на перехват кубинца мгновенно выступила очаровательница Татьяна. Инцидент оказался быстро исчерпан, но Михаил Петрович приказал привязать Машку к скамье на все время полета, вполне справедливо опасаясь, что неуемное животное может найти себе занятие и на борту летающего грузовика. Когда «Ильюшин» уже мчался на взлет, сидевший рядом с Лейтенантом Семеныч сказал ему на ухо:

— Десятки километров!

Наш герой непонимающе посмотрел на подполковника.

— С самолета «уоки-токи» берет за линию горизонта! Усек? Наши «Зодчий» и «Земля» могли общаться с помощью такой же машинки!

На противоположной стороне ребристого корпуса самолета оживленно болтали Галя и Татьяна. Бремя от времени Таня ловила вороватые взгляды небезразличного ей молодого человека и заговорщицки улыбалась ему. Лейтенант млел от простого щенячьего счастья и, не способный сдержаться, улыбался в ответ. В этот момент ему было глубоко наплевать на то, с помощью чего его загадочные соотечественники общались друг с другом. Семеныч мгновенно понял причину невнимания своего юного коллеги. Поняв же, вздохнул и оставил парня в покое.