Малая Глуша

– На «Анжелику», – сказала Скиба, проплывая мимо. Розка так и думала.

– Жалко вечер тратить на такое фуфло, – сказала Розка. – Идем, Вася.

Не выпуская Васиного локтя, она потащила его за собой, лениво размахивая цветами.

– Это кто? – равнодушно спросил Вася.

– Так, одноклассница.

– Это она тебя стригла?

– А что, по ней видно? – удивилась Розка.

– Ты к ней больше не ходи. Откуда ты знаешь, что она потом делает с твоими волосами.

– Они их собирают на совок и выбрасывают, – сказала Розка терпеливо, как маленькому.

– Это для отвода глаз.

– А на самом деле?

– Собирают и вывозят на Запад. Тоннами. Как ценное сырье.

– Опять врешь, – отмахнулась Розка. Она, кажется, уже начала привыкать к Васиной манере общения.

– Ни в жизнь.

– А у тебя бывает, что кажется, как будто все на тебя смотрят? – Розке очень хотелось с кем-то поделиться, но еще ни разу не выпадала такая возможность. – И смеются, только не вслух, а так, про себя?

– Брось, Розалия, – серьезно сказал Вася, – люди обычно смотрят только на себя. Нагулялась? Ладно, пошли, я тебя до дому провожу.

– А… может, еще немножко погуляем?

Розка надеялась, что она наткнется еще на кого-нибудь и, демонстрируя Васю, поднимет свой социальный статус.

– Я, Розалия, утомился, – сказал Вася, – даже переутомился. Сяду на пенек, съем пирожок, а потом в постель. Баиньки.

Оркестр заиграл вальс из «Маскарада», вокруг смеялись люди, на танцплощадке под липами танцевало всякое старичье, мимо Розки пролетел, задев ей волосы, воздушный шарик, три алкаша скромно соображали на троих в кустах, и даже проходивший мимо милиционер не сказал им ни слова.

– Мама, – сказал сердитый маленький мальчик, – вон та тетя сказала, что сейчас меня съест.

– Она пошутила, малыш, – нежно ответила женщина.

* * *

– Вилен Владимирович, на каком основании меня не пускают в мой кабинет? Я прихожу на работу, какие-то посторонние люди меня не пускают, сейф опечатан, бумаги опечатаны.

– Елена Сергеевна, ты сама хотела. Ты откуда звонишь, кстати?

– От Чашек Петри… Тьфу ты, из СЭС-1.

– Я тебя, Елена, не понимаю. Кто через голову мою фактически на Маркина давил? Извини, я теперь ничего сделать не могу.

– Что это за люди, кто их прислал?

– Москва. У них полномочия, Елена Сергеевна. И нечего мне тут в ухо орать. Сама виновата.

– Но нам работать надо, – растерянно сказала она.

– Тебе, Елена Сергеевна, возможно, вообще не придется тут работать.

– Но график…

– А твои люди на месте и не сидят. Они по магазинам бегают. А Вася твой в диспетчерской ошивается. Распустила ты их, Елена Сергеевна. Пройдет аврал, займусь вашей конторой.

– Что он сказал? – спросил у нее за спиной Вася.

– Он сказал, – растерянно сказала Петрищенко, кладя трубку на рычаг, – что меня отстраняют.

– Не понял.

– Чего тут, Вася, непонятного. Они сейчас скажут, что были допущены грубейшие нарушения, что дисциплина у нас никуда, несоблюдение всего, я не знаю… И назначат кого-нибудь… сверху. Даже на такое паршивое место найдутся желающие.

– Может, вы преувеличиваете, Лена Сергеевна?

– Ничего я не преувеличиваю.

Она задумалась, потом резко повернулась на каблуках.

– Ладно. Все к лучшему.

– Куда вы, Лена Сергеевна?

– Домой, – сказала Петрищенко. Так боялась неприятностей, а когда они начались, перестала бояться. Наоборот, ей стало легко и весело, словно она скользила на американских горках, сладкий ужас и пустота. – А ты иди, иди, работай.

– Сегодня окно, Лена Сергеевна. Я, наверное, тоже пойду. Хоть отосплюсь. А то две ночи не спал, да и вчера тоже…

– Тебе чего, Белкина?

Розка стояла с растерянным видом, переводя взгляд с Васи на Петрищенко и явно не понимая, что происходит.

– А у нас чего? – наконец спросила она.

– Комиссия, – неопределенно сказал Вася, – я ж тебе сказал, без меня никуда. Я тебе сказал? Ты что тут вообще делаешь?

– Я книжку взять. Я ее вчера забыла. В столе.

– Неужели Леви-Стросса? – удивился Вася.

– Нет, «Анжелику». «Анжелику в Новом Свете». Леви-Стросса я еще раньше забыла.

– Что? – Вася насторожился. – Почему в Новом Свете?

– Ну… она эмигрировала.

– Как, – удивился Вася, – и она тоже? Из благословенной Франции?

– Там гугенотов притесняли, – сказала Розка, почерпнувшая из «Анжелики» много нового и интересного, – а она… Ну, и ее муж, он пират был, он тоже…

– Тоже эмигрировал? Ясно. И как они там, в Канаде? Начали новую жизнь?

– Да, они даже форт построили, и там все поселились. И пираты поселились, и Анжелика. Но им все время индейцы мешали. И французы. И высшие силы. Духи природы на них ополчились, вот что. Потому что они были белые, а саграморы… и сиу…

– Господи, – сказал Вася, – вот оно что. А я-то голову ломал! – Он невесело расхохотался. – Какая-то паршивая пошлая книжонка! Нет. Вы подумайте, Лена Сергеевна, даже не Фенимор Купер!

– Я что-то не поняла, – сказала Розка, подозрительно его разглядывая. – Ты, Вася, о чем?

– Ни о чем. Иди, Розалия. Иди отсюда. Забирай свою «Анжелику» и иди.

– Она вовсе не пошлая, – защищалась Розка, – там много исторических сведений. Даже про индейские племена есть, и как они казнят своих пленников. И про духов леса. И…

Она обиженно фыркнула, когда Вася взял ее за плечи, повернул и выставил из комнаты.

– Вот оно в чем дело, Лена Сергеевна! А я все гадаю, чего он к ней прицепился? Надо же, у нее, оказывается, воображение есть, а с виду и не скажешь. Читать вообще вредно. Ладно, это уже неважно. Теперь уже все без нас..

– Басаргин, – сказал бледный незнакомый человек, заглянув в лаборантскую, – зайдите в кабинет.

Вася обернулся на Петрищенко, но та равнодушно кивнула. Мыслями она была уже далеко.

– Вася, не знаешь, случайно, – остановила она его, когда он, виновато взглянув в ее сторону, пошел к двери, – а Стефан Михайлович сейчас где?

* * *

Человек сидел за столом Петрищенко, это было неприятно и непривычно. На столе перед ним были разложены бумаги, и он время от времени делал пометки в блокнот. Правильный такой человек, как по заказу. И вовсе не в замшевом пиджаке. Жаль, подумал Вася, с теми, кто в замшевых пиджаках, по крайней мере, можно найти общий язык.