Мальчик, играющий в мяч
Шрифт:
Ты посмотри,
какое
Лето!
Прислушайся,
как
перед
рассветом
Дождь…
осторожно
постучит
в ОКНА.
Жизнью живем
обыкновенной:
Чай на столе,
часов
настенных
бой.
А за окнами мосты,
Полупьяные менты
И поющие коты.
R:
МЫ!
Построим свой город!..
На краю стола,
как на краю земли,
Мы
Зажжем
Настольное солнце,
И к солнцу опять полетят корабли!
***
Собирая
Об острый шип уколол себе палец.
И долго смотрел,
Как на солнце блестит, высыхая,
Капелька крови…
***
Как коротка твоя жизнь
И как много надо успеть тебе,
Бабочка-однодневка…
***
Поймал бабочку,
Но, пожалев, отпустил,
Пусть поживёт до заката…
Милый мой, понимающий и чувствующий Мыслитель! Вижу, что эти короткие трех – и – пятистишья, периодически возникающие на страницах моей книги, вводят тебя в некоторое замешательство!
Да?! А ты знаешь, я не удивляюсь этому! Своей исключительной упрощённой образностью они действительно выбиваются из свойственной мне изобразительной поэтической манеры! (О!.. Завернул!..) И они (эти короткие зарисовки), к слову сказать, будут присутствовать только в первых четырёх «размышлениях».
Но именно эти короткие поэтические, задумчивые искорки сыграли, как это ни странно, ВАЖНЕЙШУЮ роль в моём творческом становлении.
Чтобы объяснить это, мне придётся начать издалека! Ну! Прямо, ОЧЕНЬ… Издалека!
– Уф!..
Сейчас я всё тебе объясню! Только не торопи меня! И прекрати тыкать меня в бок своим нетерпеливым локотком!
Итак!..
Было это в конце восьмидесятых годов прошлого века. Я со своими друзьями, с такими же, как я, только что окончившими школу акселератами, подростками, шалопаями, с максималистскими замашками и тестостероновым румянцем на лицах, пришёл в гости к нашей учительнице Русского языка и литературы Бычковой Наталье Алексеевне.
Наталья Алексеевна была ещё и нашим классным руководителем. И, хотя пару месяцев назад перед выпускным вечером она выдала нам аттестаты о среднем образовании, духовная связь между нами была как никогда очень тесной! Да и в последующие годы мы продолжали поддерживать отношения. Писали друг другу письма, приходили в гости на каникулах.
Итак! Был уже конец августа. Все мы тогда уже поступили в высшие учебные заведения в разных городах Советс
кого Союза.
Заметьте!
Ребята!
Поступили!
Или даже так: ПО_СТУ_ПИ_ЛИ!
Сами! Только лишь благодаря своим знаниям. Без всякой оплаты! Без мохнатых лап и блатных родителей. Обычные дети провинциальных врачей, учителей, инженеров и простых честных советских работяг.
Выбрали себе будущую профессию. Подали документы и поступили в институты! Причём в те институты, в каки
е и планировали!
Кто из моих молодых читателей-студентов сможет этим похвастаться?
А?.. Ну?.. Вот!
Такие уж были тогда времена! Причём, каждому из нас ещё полагалась, пусть небольшая, но в принципе, достаточная для скромного месячного существования, стипендия!
Студенческая
стипендия, конца восьмидесятых годов…Тебе стипендия хочу пропеть я песню!
В день, когда ты появлялась в моём кармане, я чувствовал себя арабским шейхом, приехавшим на невольничий рынок за новой наложницей!.. Казалось, что я могу купить весь мир! Шуршание денежных знаков внушало уверенность в завтрашнем дне и поднимало мою самооценку. Сорок пять рублей – обычная, шестьдесят пять – повышенная! И… ДЕВЯНОСТО ДЕВЯТЬ рублей – Ленинская стипендия! Я как-то получал такие деньжищи! А для студента это поистине ДЕНЬЖИЩИ!
Для понимания: В те времена, билет на самолёт от Москвы до Тюмени стоил тридцать семь рублей пятьдесят копеек! На двадцать рублей можно было вдвоём с девушкой неплохо посидеть в кафе, а то и в недорогом ресторанчике!
Но как же легкомысленна и нерасчётлива беспечная молодость! Как быстро транжирит она эти волшебные бумажки с портретом Ленина на водяном знаке! И разлетаются в разные стороны от студента эти бумажки!
Как стайка суетливых воробьёв от прыгнувшей в её центр кошки!
В считанные дни…
Но, даже если у тебя останется меньше десяти рублей, а впереди ещё недели две до следующего великого дня стипендии, то даже в этом случае не нужно вешать нос!
В мою студенческую бытность, недалеко от нашего общежития находилась столовая, которая в нашей среде (среде безалаберных прожигателей жизни, растратчиков, не думающих о завтрашнем дне) называлась «Три Пятачка».
Какое на самом деле название носила эта столовая, я уже не припомню. Вероятно, что-то типа «Столовая № 7», или нечто в этом роде. Во времена Советского Союза пункты питания редко могли похвастаться вывеской имеющей хоть какое-то отношение к эпистолярному жанру. Поэтому находчивый студенческий народец щедро раздавал хлёсткие и ёмкие названия столовым № 7, прачечным самообслуживания, пунктам быстрого питания, рюмочным и т.д.
И вот, к этой столовой прилепилось название «Три Пятачка»… Почему? Может потому, что всё же она называлась Столовая № 15? Или, что более вероятно, потому, что в ней на 15 копеек голодному студенту можно было перекусить. Не шикуя, конечно: какой-нибудь салатик из капусты, картофельное пюре, которое сердобольная баба Нина на раздаче (святой для нас голодных птенцов человек) обильно поливала густой подливой, конечно, без мяса. Стаканчик чая без сахара. И самое главное: ХЛЕБ!.. Бесплатно и без ограничений. Ну, и, конечно, для любителей поострее в изобилии ядрёная, настОянная на огуречном рассольчике горчица… Так что, жить можно!
Так!..
Про стипендию вроде всё!
Мы далеко улетели от основной мысли.
Дай свою руку, мой Друг! Мы возвращаемся!
Возвращаемся в небольшую, но очень уютную квартирку любимой учительницы, где она жила с родителями и маленькой, ужасно злой, пронзительно лающей собачонкой, периодически писающей на тряпочку в прихожей.
Это было прощальное чаепитие! Ибо, мало кто из нас, выбрал в качестве своей Альма-матер учебное заведение в родном городе. И буквально через несколько дней нам предстояло разлететься по разным городам СССР.