Мальчик из Брюгге

— Ван Эйк, Ван Эйк, Ван Эйк!

Мертвец с улицы Слепого осла уже приблизился настолько, что ужасная вонь била из его горла Яну в лицо.

— Теперь твоя очередь, мой мальчик. Бесполезно сопротивляться.

В свете молнии Яну показалось, что он видит мэтра, облокотившегося о поручни и всматривающегося в море.

Он завопил:

— Отец! На помощь! Отец, помоги!

Но Ван Эйк улыбнулся и вновь погрузился в созерцание моря.

Подошел Петрус Кристус. В руке он держал кинжал и протягивал его мертвецу с улицы Слепого осла.

— Режь ему горло, — приказал он. — Я хочу видеть, как польется кровь. Мы напоим ею Ван Эйка.

— Нет! — закричал Ян. — Пощадите! Я не хочу умирать. Я не знаю, куда уходят умершие! Пощадите.

— Эй! Успокойся! Просыпайся-ка!

Мальчик открыл глаза. Идельсбад, склонившись над ним, легонько пошлепал его по щеке. Яну потребовалось несколько минут, чтобы вынырнуть из своего кошмара.

— Все в порядке? — спросил Идельсбад.

Мальчик сел на кровати. Лоб был в поту. Рассвет уже занялся, и первые светлые лучи просачивались в комнату. Остатки сна таяли в его голове. Он лихорадочно повернулся к Идельсбаду:

— Мне нужно вам о чем-то рассказать. Вернее, о ком-то.

— Слушаю.

— Вы его знаете. Я видел, как вы с ним разговаривали через несколько дней после смерти моего отца. Вы находились перед больницей Сен-Жан. Речь идет о…

Португалец опередил его:

— Петрусе Кристусе.

— Да.

— Что ты о нем знаешь?

— В день, когда я обнаружил Николаса Слутера, я побежал домой и поставил в известность отца. Петрус был тут же. Знаете, что он заявил? Он сказал: «И на этот раз еще один человек из нашего братства…» Откуда он мог знать? Мы сами узнали гораздо позже, от вас, кстати.

Идельсбад встал с кровати и, не ответив, подошел к окну.

Ян возобновил попытку:

— Вы не находите это странным?

— Это — меньшее, чем можно сказать, — ответил гигант. — Но я не удивлен. Этот человек — убийца.

Мальчик подбежал к нему:

— Убийца?

— Все заставляет меня в это верить после трагедии, случившейся с Лоренсом Костером.

— Пожар — его рук дело?

— Да. В тот день я был в толпе. По правде говоря, я не спускал глаз с Ван Эйка все это время. Когда вы отправились на улицу Сен-Донатьен, я последовал за вами. Я слышал, как Петрус со слезами в голосе говорил вам: «Я все испробовал, чтобы спасти его. Балкой ему придавило ноги». Вы ушли, а я остался. Я видел, как пожарные вытаскивали Костера из огня, и поговорил с ними. Оказывается, никакой балки не было. Просто несчастный лежал на полу без сознания.

— Следовательно…

— Петрус соврал. Но это еще не все. На следующий день, когда я обедал в таверне, я вновь увидел его в компании с двумя незнакомцами. Они сидели на расстоянии туаза от моего стола. По их акценту я сразу догадался, что они итальянцы. Я прислушивался к их беседе, но они говорили тихо, да и в зале было шумно. Удалось уловить лишь обрывки разговора. Они несколько раз произносили одну фамилию: Медичи. И, непонятно почему, слово «spada».

— Spada?

— По-итальянски — шпага. Мне захотелось узнать побольше, и я отправился в больницу к Лоренсу Костеру. Увы, он не приходил в сознание. Мне не удалось вытянуть из него ни слова. Выходя из больницы, я встретил идущего туда Петруса. Я спросил его о пожаре. Он все отрицал. Но видно было, что он в смятении. Позже я снова пришел к Лоренсу, точнее, позавчера. В тот раз, считай, ему здорово повезло. Когда я вошел в палату, где он лежал, какой-то человек пытался его задушить.

— Опять Петрус?

— Нет, один из тех итальянцев, которых я видел в таверне.

— И что вы сделали?

Португалец отвернулся и бесцветным тоном промолвил:

— Я сделал то, что любой человек сделал бы на моем месте.

Ян понимающе кивнул и поинтересовался:

— Может быть, Петрус и другие тоже ищут эту злополучную карту?

— Нет. Тут что-то другое. Убитые художники, Лоренс Костер… Мы столкнулись с двумя параллельными историями, не связанными друг с другом. — Он перевел разговор на другое: — А теперь готовься. Я отвезу тебя в Брюгге.

— Отвезти меня? Но я полагал, что вы передумали! Прошу вас…

— Не думаешь ли ты, что останешься здесь навечно? Кстати, я уезжаю. Возвращаюсь в Португалию.

— А карта? Ваша драгоценная карта?

Идельсбад махнул рукой:

— Другого выхода нет. После смерти Ван Эйка я перерыл ту комнату, которую ты называешь «собором». Я ничего не нашел. Да и ты мне потом сказал, что капитан сделал то же самое в твоем присутствии и тоже безрезультатно. Эта карта может лежать в любом месте! Я даже воображал, что она у тебя и Ван Эйк попросил тебя передать ее герцогу, если с ним что-нибудь случится. По этому-то я и продолжал следить за тобой. Если только ты мне не солгал… — Он остановился и пристально по смотрел на Яна. — Надеюсь, что нет.

— Нет, уверяю вас.

— В таком случае Ван Эйк унес свою тайну в могилу. Здесь меня больше ничто не удерживает. Я возвращаюсь в Лиссабон.

Ян возмущенно подпрыгнул:

— Вы покидаете меня? В то время, когда мне грозит смерть!

Идельсбад непринужденно заметил:

— В городе есть своя служба безопасности. Расскажи все матери. Она предупредит капитана.

— Маргарет не мать мне!

— Что?

— И Ван Эйк не был моим отцом. Меня ему подкинули младенцем. Он любил меня, это правда. Я тоже любил его. Но Маргарет на меня наплевать. У нее есть свои дети, Филипп и Петер. Как вы думаете, почему я сбежал?

Его слова, похоже, озадачили португальца, но он тотчас спохватился:

— Все это меня не касается. Ты вернешься на улицу Нёв-Сен-Жилль, а я при первой же возможности — в Португалию.

— На Лиссабон кораблей не будет. Единственный, который должен прийти, отплывает в Пизу.

— Откуда тебе известно?

— Я спрашивал. Я тоже хотел уплыть.

— Куда?

— В Венецию.

Идельсбад насмешливо ухмыльнулся:

— В Венецию?

— Я должен попасть в Венецию!

— Это почему же?

— Венеция — это единственное место на земле, где я буду счастлив.

Идельсбад с недоумением посмотрел на него.

— Ну, это твое дело, малыш. Давай собирайся, мы уезжаем.

— А вы? Куда вы отправитесь?

— А это уже мое дело.

— Если меня завтра зарежут по вашей вине, совесть вас не будет мучить?

— Нисколько. В Брюгге я прибыл не детишек защищать. — Теряя терпение, он приказал: — Следуй за мной!

Ян не двинулся с места, его лицо выражало решимость. Можно было подумать, что тысячи мыслей одновременно крутились в его голове. Идельсбад потащил Яна за руку, но он, упираясь, бесстрашно заявил:

— Я знаю, где находится карта.

— Повтори?

— Я знаю, где находится карта. Я передам вам ее, но при одном условии: оберегайте меня до моего отплытия в Венецию.

Ироническая усмешка появилась на губах португальца.

— Шантаж? В твои-то годы?

— Нет, обмен. Это не одно и то же.

Идельсбад угрожающе покачал указательным пальцем перед носом мальчика:

— Берегись, малыш! Если ты мне врешь…

— Я не вру. Это правда. Я знаю, где находится карта.

— Однако я только что тебе сказал, что у меня мелькнула такая мысль. Но ты отрицал, что Ван Эйк доверил тебе эту карту.