Мальчик из Уржума

– Ну и пускай дерет, - от ученья у меня голова болит, - говорил он, позевывая.

Друг и приятель Чемекова, Филиппов тоже сидел второй год в первом классе. Большего щеголя во всем УГУ не было. Он носил ботинки с необычайно длинными утиными носками и только и делал, что чистил их то ладонью, то носовым платком, то промокашкой. Свои жидкие белесые волосы он мазал какой-то душистой помадой, которая пахла на весь класс.

Оба приятеля - щеголь и лентяй - так плохо учились, что раз во время классной диктовки в их письменных работах Никифор Савельевич насчитал ровно по тридцати восьми ошибок в каждой. Дело в том, что приятели сидели на одной парте и всегда списывали друг у друга.

– Чем башку помадой мазать, лучше мозги бы, Филиппов, прочистил, громогласно отчитывал его Морозов.
– Борода ведь вырастет, когда городское окончишь!

Глава XV

САНЯ - РЕАЛИСТ

Саня приехал из Вятки на каникулы в жаркий июньский день. В длинном ватном пальто, в черной фуражке с желтым кантом и золоченым гербом реального училища, он важно и не спеша шел по Воскресенской улице. Ему было очень жарко, пот катил с него градом, но он и не собирался снять с себя ватное пальто.

Ему очень хотелось, чтобы все видели его новую форму, в которой он казался еще выше и еще тоньше, чем обычно. Но, как назло, смотреть на него было некому. Сонные и пустые уржумские улицы изнывали от зноя. Нигде не было ни души. Только посредине дороги лежала старая лохматая собака с высунутым от жары языком. Собака посмотрела на него и лениво закрыла глаза.

Саня подошел к своему дому, толкнул калитку и вошел во двор. Посредине двора бабушка Маланья развешивала мокрое белье.

– Вы к кому, молодой человек?
– закричала бабушка и, приставив руки к бровям, стала вглядываться в незнакомца.

– Это я, бабушка Маланья! Ты разве меня не узнала?
– засмеялся Саня, очень польщенный, что его приняли за молодого человека.

– Саня? Ишь ты, как вытянулся! Старое старится, молодое растет. А это что же, форма у тебя такая?
– кивнула бабушка на черное пальто и, подойдя к Сане, начала щупать материю.

– Хорошее сукно. Почем набирали?
– спросила бабушка.

Из дома выбежали Санина мать и сестры. Все окружили его, целовали, что-то спрашивали, перебивая друг друга. Мать, обняв сына за плечи, то плакала, то смеялась. Все были в сборе. Не хватало одного Сережи.

– Ну, как Серьга? Перешел во второй класс?
– спросил Саня.

– Перешел. Его в школе хвалят - хорошо учится. Завтра придет, так наговоритесь досыта, - ответила бабушка.

– Не завтра, а послезавтра, - завтра, небось, суббота, а Сережа в воскресенье приходит, - вмешалась в разговор восьмилетняя Лиза.

– Наш пострел везде поспел, - засмеялась бабушка и слегка дернула Лизу за рыженькую косицу.

Через два дня товарищи встретились. Первое, что показал Саня Сергею, это свою новую форму. Он надел ватное пальто с блестящими пуговицами и фуражку. Заложив одну руку в карман, а другую за борт пальто, он не спеша прошелся взад и вперед по двору. Сережа сидел на бревне и глядел на товарища.

– Ничего пальто, только очень длинное, ходить мешает.

– С непривычки мешает, а потом ничего, - сказал Саня и стал объяснять, что в реальном висит на стене в канцелярии приказ, где сказано, что от земли до края шинели должно быть не больше чем два с половиной вершка.

Саня снял шинель и остался в черных брюках и в черной курточке, перехваченной кожаным ремнем с большой медной пряжкой.

– У нас на одну букву больше, чем у вас. У вас У.Г.У., а у нас А.В.Р.У., - сказал Саня, поглаживая пряжку.

Сережа очень обиделся, что Санька всё время говорил "у нас" и "у вас".

– А что такое АВРУ?
– спросил он.

– Александровское вятское реальное училище, - отчеканил Санька.

– А почему Александровское?

– Потому что в честь Александра, царя.
– И, помолчав, добавил: Хочешь, примерь мою форму!

Сергей надел на себя пальто и фуражку. Фуражка оказалась ему мала, а пальто не сходилось в груди, хотя полы его волочились по земле, а из рукавов не было видно рук.

– Ты словно поп в рясе, - засмеялся Саня.

Сережа торопливо стал стаскивать тяжелое ватное пальто.

– Давай-ка лучше сбегаем к нам на училищный двор, - сказал он Сане. Я тебе кое-что покажу.

– Чего я там не видел, - лениво ответил Санька, но всё-таки пошел.

Придя на школьный двор, Сергей сел на землю и стал снимать сапоги.

– Это зачем?

Сережа улыбнулся и вместо ответа снял с себя куртку, а потом подвернул брюки выше колен.

Подбежав к трапеции, он ловко ухватился за перекладину лестницы. Перебирая руками перекладины, одну за другой, он стал подтягиваться на вытянутых руках до самого верха. Тело его слегка раскачивалось из стороны в сторону.

– У нас на гимнастике только учитель так умеет. Он офицер, - сказал Саня.

– Это я за год наловчился!
– крикнул Сережа сверху и, спрыгнув на землю, вытер руки о траву.
– Сейчас будет фокус-покус номер два!

Он подбежал к толстому столбу рядом с лестницей и, обхватив столб ногами, быстро и ловко начал взбираться наверх. Очутившись на верхушке столба, он перепрыгнул на трапецию, которая была рядом, и принялся раскачиваться на руках. А под конец два раза перекувырнулся через голову.

– Обезьяна, настоящая обезьяна, - сказал Санька.

Обезьян он никогда в жизни не видел, но слышал, что обезьяны умеют ловко лазить по деревьям.

Когда Сергей показал Сане все свои фокусы, они уселись на траву и начали разговаривать.

Саня рассказал о своих новых школьных товарищах, об учителях и о самом городе Вятке.

По его словам выходило, что Вятка - это огромный город, немногим меньше Петербурга. Дома там все каменные и есть даже трехэтажные. В городском саду с утра до вечера играет оркестр военной духовой музыки. А в соборе служит сам архиерей.

Сережа лежал на траве и, подперев голову руками, жадно слушал товарища.

На самом деле Вятка была захолустным провинциальным городком, где улицы освещались так же, как и в Уржуме, керосиновыми фонарями. Осенью и весной из-за непролазной грязи нельзя было отличить мостовую от панели. Одним только способом и можно было пробираться в это время по городу: прижимаясь к домам и хватаясь руками то за стены, то за оконные наличники.

– А еще в Вятке крамольники живут, как у нас в Уржуме, - сказал напоследок Саня.