Мальчик, который шагнул в вулкан

— Я… Кажется я знаю что это… Не могу поверить, что все эти россказни — правда.

— Какие? Что?

— Мне бабушка рассказывала всякие истории. Говорила, что это было на самом деле.

Древние магические войны. Вот эта самая…. небывальщина, что вылезла наверх — это Всезверь.

— Как-как?

— Всезверь. Он поглощает все вокруг и растет. Поглощает и растет. Он берет свойства всего, к чему прикасается. Его не берет ни огонь, ни оружие. Древние говорили, что убить его означало бы убить сам Лес.

— Куда он идет?

— Не знаю. Он просто идет. У него нет цели, его цель — соединение с Лесом.

— Кажется он пошел на север. Что там у нас… Айлорэмэ?

— Да, точно.

— Братцы, предлагаю сваливать. Тут невесть что творится. Бежим, пока он не вздумал повернуть в нашу сторону.

Мужчины, оглядываясь на ревущее симфонией звуков существо, схватили мешки с добычей и принялись карабкаться вверх, по направлению к лесным тропам.

Всезверь медленно и размашисто шагал на Запад, сотрясая землю и хаотично блестя глазами. За время его сна многое изменилось: деревья уменьшились в размерах в десятки раз, на горизонте не было видно ни одного живого существа достойных размеров. Весь этот маленький мир копошился под его ногами, в ужасе расступаясь перед невиданным зрелищем древнего существа. Тело Всезверя ощетинивалось новыми и новыми «иглами» поглощенных деревьев, переливалось на солнце потоками осушенных озер и росло на глазах.

Глава XVII. Великое путешествие

Ян Серовски шагал по сырой после дождя мостовой Западной улицы поселка Малован и с наслаждением вдыхал аромат свежеиспеченного, еще теплого хлеба. В наполненном послегрозовой свежестью воздухе раздавался стук топоров, размеренное вжиканье пил и тяжелые удары молотов. Повсюду кипела работа — люди отстраивали сгоревшие жилища заново, помогая друг другу и проводя на стройке от рассвета до полуночи. Прошла неделя после той страшной ночи, когда от рук налетчиков с Севера погибло 47 жителей поселка. Совершив погребальные ритуалы и почтив память ушедших двухдневной тризной, малованцы принялись разгребать пепелища, выстругивать бревна и складывать фундаменты на месте обгорелых ям. Гигантские цветы, росшие почти в каждом дворе, будто бы старались всеми силами ободрить людей — они поднимали спрятавшиеся от пламени бутоны, раскрывали лепестки и каждое утро наполняли прохладный ветерок нежными ароматами.

Почти во всех домах было непривычно тесно — те, кому посчастливилось сохранить жилища от огня, принимали погорельцев, застилая матрасами и одеялами полы во всех комнатах и накрывая обед на больших импровизированных столах посреди огородов. Отложив полевые работы, мужчины помогали соседям на стройке, а женщины по вечерам, уложив мужей спать, вместе плакали и обсуждали планы на будущее. Похоронивший жену и родителей старейшина Соладэр целыми днями бегал по поселку с большой тачкой и мелко исписанным листом бумаги. Он опустошал свои запасы зерна, соли, сушеных фруктов, вин, масла, мехов и одежды, развозя все это добро тем, чье хозяйство в одночасье исчезло в пламени пожара. Двое его молодых дочерей, с утра до ночи сидя в кладовых и орудуя весами, на практике применяли знания по арифметике, недавно полученные в дорогой янванской школе.

После нескольких дней скорбного уединения, дочь купца Ши Монто заперла дом, села на вороного жеребца и уехала прочь. Если бы жителям поселка дано было предвидеть будущее, они ни за что не отпустили бы одурманенную горем женщину.

Купленный за четверть золотого у пухлого лавочника Дэнэру круглый хлеб так и просился в рот. Ян с трудом сдерживался, чтобы не отщипнуть маленький кусочек от румяной корочки. Он поймал себя на мысли о том, что привык называть место, куда он направлялся, «домом». Семья Магарэта стала настоящим прибежищем для испуганного мальчика в чужом, безумно ином мире. Ян с улыбкой вспоминал первые дни в поселении отонцев, когда голова шла кругом от новой информации, а в душе щемило детское желание проснуться в своей кровати, пойти в другую комнату и увидеть маму.

Ян открыл дверь в столовую и едва не споткнулся о пробегавшую мимо на четвереньках малышку И. Девочка звонко тарабанила по деревянному полу коленками и заливисто хохотала, убегая от Сэна, корчившего «страшные» рожицы и издававшего невообразимое:

«Пиу-пиу-пиу!». Ян отдал хлеб Ио и сел за стол напротив Олина, раскладывавшего, а хотя, скорее, разбрасывавшего приборы по индивидуальным кружевным салфеткам. Ио оглянулась в сторону малышей:

«Дети, за стол!»

И и Сэн и не думали останавливаться, увлекшись веселой игрой. Ио устало наклонила голову, глядя на детей. Ян развернулся на стуле, выпрямился, дважды хлопнул в ладоши, сложил руки на груди и проговорил басом: «Внимание! Воины Великой Подушечной Империи! Занять строй!». Дети, по инерции пробежав нескольо шагов, встали по струнке, сложили на груди ручки и насупили брови. Их серьезный вид в сочетании с раскрасневшимися щеками и растрепанными волосами был невероятно забавным.

«Вперед, во имя Великой Подушки, завоюем эту крепость, — пробасил Ян, показав в сторону стола».

Дети с визгом бросились к столу, вскарабкались на свои места, схватили вилки и снова насупились, глядя на Яна. Ио прикрыла рот рукой, умиленно улыбаясь. Олин скептически закатил глаза и покачал головой. «Делайте как я!» — приказал Ян, начав методично черпать ложкой суп. И и Сэн послушно принялись за еду, капая супом на льняные рубашечки и перебирая в воздухе ногами.

После обеда Ян и Олин отправились в кузницу, где их должны были ждать Энор, Оду и девчонки. Старый маг предупредил, что им предстоит важное дело, и парни гадали, о чем может идти речь. У ворот их встретил молчаливый и сосредоточенный Ра. Ян и Олин переглянулись и пожали плечами. Переступив порог кузницы, парни остановились в нерешительности — в душном помещении царила рабочая суета. Кираноф сидел за верстаком в замазанном сажей фартуке и ковырял отверткой в каком-то механизме, разглядывая его через увеличительное стекло. Карлики в лохмотьях и стальных ошейниках сновали туда-сюда, спускаясь в помещение с горнилом и поднимаясь обратно. Они приносили кузнецу завернутые в тряпки после охлаждения в студеной воде детали и наталкивались друг на друга, заглядываясь на сидевших в уголке Эои и Ааи. Карлики впервые в жизни видели «больших» женщин, кроме находившейся уже в зрелом возрасте Юи Кираноф. Девчонки пребывали в шоке от такого внимания, как и в целом от всего происходящего. Они сидели, прижавшись друг к дружке и глядели на все широко открытыми глазами. Оду стоял в углу с опущенными в миску с глиной руками и от нетерпения разглядывал потолок. Один из карликов подошел и по-детски подергал Киранофа за рукав. Кузнец обернулся:

— А! Пришли-таки. Присядьте пока вон там.

Ян и Олин попытались определить к какой части наваленной кучи хлама относилось определение «Вон там», однако в итоге решили расположиться на полу рядом с сундуком, на котором сидели Эои и Ааи. Девушки заметно оживились и принялись расспрашивать Яна о карликах.

Минут через десять Кираноф подошел к Оду, забрал у него миску с глиной и спустился вниз. Оду с важным видом присел рядом с друзьями:

— У меня будут боевые наручи!

— Что это?

— Ну, такие перчатки со стальными пластинами вот тут (он показал на казанки пальцев). Как двинешь такой штукой, мало не покажется. А еще для меня сделали настоящий боевой топор, острый с двух сторон, с письменами на лезвии!

— О, нам раздадут оружие! Отлично, давно пора, — одобрительно закивал Олин.

— Что? Ну а мы то здесь причем? — пожала плечами Эои.

Кузнец выглянул из люка в полу:

— Так, первый сын Магарэта! Давай сюда к нам!

Олин воодушевленно вскочил, а Ян и Оду тут же отправились следом, не желая пропустить ничего интересного. Эои и Ааи немного замешкались, однако, увидев поднимающихся наверх карликов, ринулись к парням: «Да, нам тоже очень интересно!»

Внизу было настолько жарко, что даже после духоты мастерской на мгновение перехватывало дыхание. В полутьме кузницы скакали причудливые тени, повинуясь отблескам гудящего за стальным забралом горнила пламени. Двое карликов методично качали мехи, а еще двое аккуратно выливали раскаленный жидкий металл в каменную форму. Кираноф достал из кармана ткацкую иголку, на секунду сунул ее в краснеющие под горнилом угли, взял Олина за руку и ткнул иглой в подушечку указательного пальца. Эои и Ааи ахнули от неожиданности и вытянули шеи из-за спин парней, чтобы увидеть, что будет дальше. Кузнец подвел Олина к каменному столу и поводил его рукой над волнующимся в длинной канавке металлом. Несколько капель крови упали в раскаленную красную жижу и исчезли, зашипев. Кираноф отпустил кисть Олина, расставил руки и торжественно произнес: «Кровь к стали. Чья же кровь, того и сталь. И возжаждет сталь крови». Постояв с минуту, кузнец повернулся и принялся доставать из кадки с водой увесистые металлические «кастеты», вылитые по глиняной форме Оду:

— Добрый человек будет говорить дурные слова? — ребята обернулись на тихий и хриплый голос.

Впервые кто-то из карликов-работников произнес что-то вслух, развеяв впечатление о том, что все жители подземелья немы. Кираноф покачал головой:

— Нет! Никаких дурных слов! Меч для нашего друга куется.

— Что за «дурные слова»? — осведомился Олин.

— Это серьезная тайна. Никому ни слова, ясно? (девочки возмущенно нахмурились в ответ на многозначительный взгляд кузнеца) Правду говорят, что я выковал немало мечей для Шра. Но на всех их лежит заклятие, портящее сталь. Я произношу его, пока меч куется. Это и есть «дурные слова». Так с виду заметить невозможно, но в тот момент, когда я произнесу вторую часть заклятия, порча и проявится. Все мечи станут хрупкими, как стекло!