Мальчик с татуировкой бабочки

***

В тот пасмурный день за окном пролетали, несмотря на начало весны, колючие мелкие шарики снега. Они сыпались белыми астероидами на тонкий лед нашей планеты, который затянул первые лужи и не растаял даже в полдень. Сквозь щели окон в лекционную аудиторию сквозил ветер и лез под толстовку, будто это озябшие призраки искали место, где можно погреться. Некоторое время я тщетно прикидывался спящим, но в уши мне упорно лез ее противный писклявый голос.

Лиза поступила в институт из какой-то глубинки, я уже не помню, откуда именно. Как и все девушки, перебравшиеся из захудалого городишки в общагу вуза, она четко следовала модели поведения такого сорта девиц. Одну девушку из их общажной компании отчислили в конце первого семестра, потому что никто ни разу не видел ее в институте. Я даже в лицо ее не знал. Кстати, забыл сказать: я оказался единственным юношей в группе. На курсе училось еще несколько ребят, но их тоже успели отчислить после первого и второго семестров.

Всю свою стипендию наши девушки тратили на косметику и женские журналы, а потому постоянно «сидели на диете». Общее наблюдение, как отличить первокурсницу от девушки с пятого курса: чем старше, тем меньше грима на лице. О чем кудахтали эти курицы, можете и сами представить: шмотки, шмотки и еще раз шмотки, кафе, магазины, кому какая стрижка и цвет волос пойдет, какие каблуки самые модные этой осенью, как развести парня на что угодно, кроме секса, как сделать парня рабом своих прихотей, где водятся парни побогаче… Мне их треп настолько набил оскомину, что даже сейчас от воспоминаний вкус горькой лимонной корки во рту. Как ни старался я их избегать, они всегда трепались где-то поблизости, обсуждая однокурсниц, новую тушь, длину юбки в этом сезоне и прочее. Какие же они были горластые! А навязчивый шлейф их духов преследовал меня по всему институту. Они как будто ограбили парфюмерный магазин и второпях вылили большую часть на себя.

По своему обыкновению Лиза и в тот раз вещала о новых способах заиметь себе раба мужского пола. Очевидно, в ее глазах я не удостоился даже статуса раба, если мне позволялось все это слушать. А потом их милость, неожиданно обратив на меня внимание, спросила, почему это я не поздравляю девчонок с 8 Марта. Я чуть не лопнул от возмущения. «Пожалуй, подарю им кляп в следующий раз», – решил я про себя.

Когда я немного отдышался, Лиза уже почти утратила интерес к светской беседе, но я все равно ответил, что в таком случае почему они не скинулись мне на «Роллс Ройс».

– Слишком жирно тебе будет, – загоготала она и накинула мне капюшон на голову.

Все это казалось безобидным троллингом между одногруппниками, ничего личного. Но каждый раз после общения с ними оставался скрипучий налет на зубах, вроде как ты с разбегу влетел в детскую песочницу, где маленькие собачки закапывают какашки в мягкий песочек. И вот теперь специфический привкус не сходит с языка, а назойливое ощущение пренебрежения тобой не выходит из головы.

Препод на лекции, как обычно, перебирал слова, перетасовывал, переставлял их местами, но никак не мог дойти до мысли. А я чиркал в тетради и размышлял, чего бы им такого «подарить» на этот дурацкий надуманный праздник? Решил, что для дамы нет подарка лучше, чем поэзия в ее честь. Но как ее преподнести? Никаких планов на этот вечер у меня не было – впрочем, как и планов на любой другой из вечеров. Я дождался, когда все уйдут, и нацарапал на партах и без того несвежего вида свои «шедевры» – именно там, где обычно садились эти профурсетки.

Ты говорила, что любила,

И тупо ржала, как кобыла,

Под цокот твоего копыта

Мое сердце осталось разбито.

Режу вены – льется кровь,

С ней уйдет моя любовь…

Есть маникюр, нет маникюра —

Ты все равно тупая дура.

Жопа целлюлитная стянута лосинами,

Пудрою замазана морда лошадиная,

За красною помадой лавина грязных слов,

Под модною прической отсутствие мозгов.

Больше не ведусь на сиськи —

Подставляйте сразу письки!

Вставлю вам разок-другой

Своей толстой кочергой.

Тот случай я запомнил хорошо. Уже на следующий день преподаватель заметил мое новое дизайнерское решение. Просто так он это не оставил и прямо на занятии устроил допрос. И вот тогда Лиза явила чудо мыслительной деятельности, а заодно и женскую мерзотность характера: она публично указала на меня. Взбучка в деканате показалась мне ерундой по сравнению с хохотом всего потока, когда я красный стоял перед разгневанным преподом, а он зачитывал мои стихи однокурсникам. Лиза гоготала громче всех.

Прошли мои студенческие годы, и я оказался в аспирантуре нашего филологического факультета. Вместе со мной аспиранткой стала и Лиза. Как произошел слом ее мировосприятия – этого я никогда не узнаю, поскольку вообще с ней не общался. Очевидный повод подумать номер раз: шесть лет учебы пролетели незаметно, а принц на белом коне проскакал мимо. Так бывает, причем всегда. Зато появился Петр Мороз, уже упомянутый перспективный ученый, на тот момент еще с карьерой, идущей в гору. Наверняка он прожужжал Лизе все уши, что наука в стране сейчас ценится и что, занимаясь наукой, можно чуть ли не в золоте купаться. Ну, уж по крайней мере в Сочи каждый год ездить.

Тогда она проявила скрытую ранее настойчивость, и та потащила ее в пропасть, застилая глаза пеленой. Лиза сдала экзамены в аспирантуру. При этом даже выбранная ею тема «Влияние выделения мягкого знака в самостоятельную букву на становление славянского национального сознания» звучала как нечто сверхважное для национальной идеи и развития науки в целом. В первый же год Лиза подала заявку на грант какого-то фонда. Казалось, здесь бы и наступить просветлению. Но заявки у нас читают между строк, ведь гранты выдают не сами меценаты, а нанятые менеджеры, а они в этой самой науке вообще ничего не понимают. Просто есть курс у государства на поддержку молодежи, значит, тему молодой аспирантки надо поддержать. Да и, в общем-то, тридцать тысяч рублей грантодателю не жалко, он в секунду столько зарабатывает.

А дальше началось непредвиденное. На конференциях к ней никто не подходил. Статьи, отправленные в научные журналы, возвращались вместе с письмом от редактора: «Этот бред мы публиковать не будем». Может, я преувеличиваю, но смысл примерно такой. К тому же, добыть информацию по теме оказалось сложно, потому что до Лизы ее даже близко никто не затрагивал. А еще эта история с Петром Морозом, его переезд в комнату Лизы, дружба с «зеленым змием»…

И вот бывшая молодая задорная телочка с апломбом теперь уже сварливая баба с выпивохой сожителем в общаге и застирывает колготки. На стипендию аспиранта, зарплату молодого научного сотрудника и руководителя местечкового гранта шикарно не поживешь. А еще надо писать диссертацию на тему, которая то ли нашему государству очень нужна, то ли хрен его знает.

***

Причина, по которой я не хотел идти домой и почему на мне никогда не заживали побои; причина чувства безысходности, отчаяния, гнева, бесправия, унижения, омерзения и бесконечного одиночества; причина, по которой на меня орали учителя; причина постоянного ощущения, будто у меня заноза в заднице, – это моя младшая сестра. За всю свою короткую жизнь я ни к кому не испытывал больше такой жгучей ненависти, как к этому чудовищу в белобрысых кудряшках.

Сначала она с неподдельной радостью разрисовывала какашками полы и стены, опрокидывала мне на колени тарелки с едой и гнусно хихикала, зараза. Потом с маниакальной настойчивостью рвала все мои тетради и учебники, пока я не перестал носить их домой вообще. Потом она выставляла меня из комнаты во время своих бесконечных переодеваний – ведь никто не подумал, что нам нужны разные комнаты. Когда ей требовалось принимать ванну, меня, намыленного, вытаскивали за ухо из душа, а она потом часами натирала скрабами и маслами свои окорока. Я не считался в семье за человека, это было ясно как божий день. Я был бесполым и бесправным рабом, молча сносящим все унижения. Позже я понял, что в нашей стране вообще нет людей, за исключением зарвавшейся кучки самозванцев, которые пользуются теми же привилегиями, что и моя сестра в нашей маленькой ячейке большого социума.

Глава 4. Гадостно и грустно

Жизнь – это задача, неустойчивая по начальным данным.

Дядя Женя, «Без права на ошибку»

Кто-то из знакомых подсказал мне интересную концепцию, как быстро накопить на крупные покупки: тщательно анализировать и планировать свой бюджет, исключая нерациональные расходы. Но и без этой чудодейственной технологии я уже кое-что смекнул: если есть одни макароны с майонезом, можно понемногу откладывать с зарплаты. Этим я и занимался уже полгода. Иногда я целыми днями грезил о пиве. О хорошем бутылочном светлом пиве, которое сладковато пахнет дрожжами и оставляет шипучую горчинку на языке. Я так живо представлял его во время работы, что порой едва успевал утереть слюну прежде, чем она капнет на документы. Иногда происходило чудо: на остановке или на широких перилах института я находил кем-то забытую непочатую бутылку пива.