Мальчик

* * *

Прихожу как-то домой,а Манечка сидит на кухне,«радиво» слушает и плачет.Из динамика доносится:Красивая девчонка,кричат мне вслед,красивая девчонка, а счастья нет… [6] Я спрашиваю:«Ты чего плачешь?»А она:«Красивая, а счастья нет,ну прям как я,в чужой сторонушкеу чужих людей…Сииротинушка!»

6

Из песни Т. Овсиенко «Игрушка».

* * *

«Белая гвардия – белая стая…здесь похоронены лучшие-лучшие…Кладбище Сент-Женевьев-де-Буа» —хрипит и трескает виниловая пластинка.Я повторяю за нянюшкой,как молитву, их имена:Акулина, Левонтий,Авдотья, Степан, Василиса,Саклетина, Матрена, Степанида.Она красит оградки в белый цвет.Только в белый,потому чтоесли в какой иной,то мертвые не простят!Вдруг начинается гроза.Гром. Молния. Светопреставление.Кульминационно-театрально.Дождь из темно-фиолетовых тучсыплет на головухолодными свинцовыми пулями.Нянюшка просит у Бога пощады,читает «Богородицу»,хватает меня за рукуи мечется меж надгробий.Я-то знаю, как она боится грозы!Боится, что молния попадет в нее и убьет.Она выключает все электроприборы в доме,повязывает «полушалку»и садится подальше от окна.Мы ищем укрытие,но среди мертвых его не так просто найти!Вдруг нам попадается не то беседка, не то склеп.Пахнет сыростью,мокрой древесиной и смертью.Воцаряется мертвая тишина.И только дождьбарабанит по крыше в такт сердцу,как будто, если он прекратится,и сердце тоже остановитсяи мы прекратим свое существование!И не будет ничего.Только белый цвет! Белый свет! Небытие.

Богиня вторая

Из пены родилась морской,Ступила на брег,Покорила навекСердца людей!Ты, моя Любовь!Как известноиз римской мифологии,Венера – богиня любви.Конечно, моя Венеране сошла с небеси не ходила по морским волнам.Повстречались мы,я бы сказал, волей случая!И земля не ушла из-под наших ног,как бывает у влюбленныхс первого взгляда.Письма, километры строк к тебе,несу слова,несу улыбки,поцелуи несу,но как мне вынестипрощание с тобой!– Сегодня ничего! —сочувствующе говорит мне почтальон.И завтра, и послезавтра тоже.Пишу на магнитную ленту слова,тебе должно понравиться,ведь ты так любишьмой «янтарный» голос!Но ответа не последовало.Молчание,как будто мои слова уходятв сливное отверстие канализации,как вода!У меня такая пустота внутри,и мне нечем ее заполнить!Я вою волком ночами!Я все решил, решился,хватит, устал!Сегодня был у тебя.Просто сел на электричкуи поехал в неизвестном направлении.Вот так просто:измучил, истерзал себе душу,бросил всеи порезална мелкие кусочки расстояния.Под стук колеся несколько раз прокручивал в головенашу встречу.Какая ты теперь?Как живешь?Чем дышишь?Но знал одно,что ты будешь рада,рада мне!В старом деревянном домея застал лишь твою мать,которая была, конечно,не в восторгеот невесть откудасвалившегося гостя.Но весьма благосклоннообмолвилась о тебе парой фрази предложила остаться на ночь.Я, в свою очередь, поблагодарив,направился к выходу.Дверь оказаласьнеподатливой и тяжелой,словно она,сговорившись с тобой,не пускала меня обратно.Я шёл по узкой проселочной дороге,а из моих глаз дождемлились слезы.Сердце мое былопереполнено отчаянием.Рядом со скамейкойна вокзале,где я дожидался поезда,сидел песи жалобно смотрел на меня.Я выпотрошилвнутренности своего рюкзакав поисках хлеба,зрелище голодных собачьих глаздля меня было невыносимым!А ты в Москве и ничего не знаешь…

* * *

Иногда моя памятьпозволяет мне вспомнить тебя,но воспоминаниявсегда такие обрывочные.Они как осколки от снарядав моей голове:Ты сидишь на скамейке в парке,я подхожу и сажусь рядом.«Привет!» – улыбаешься мне ты.Я хочу поцеловать тебя,но вокруг так много людей.Жаркий день,медленно переходящийв удушливый вечер.На твой вспотевший лобналипли золотистые пряди.Ах, как ты прекраснаи похожа на «Данаю»Густава Климта!Мы разговариваем, смеемсяи заранее грустимо том, что надо будет прощаться.В разговоре ты,жестикулируя руками,задеваешь сережкуи теряешь ее в траве.Мы долго ползаемна четвереньках.Отчего ладони и коленки зеленеют,но так ничего и не находим.Ты, торопясь домой,огорченно бросаешь:«Ну и черт с ней!»Я остаюсь стоять на коленях,решаю не сдаватьсяи через битых полчаса,нахожу невесомый серебряный шарик,сотканный ювелиром,будто кружево.Это была моя маленькая победа!

* * *

Вчера встретилтвою подругу Юльку.Та еще стерва,ну да ладно,речь сейчас не об этом!– Пойдем выпьем,Дорогой, за встречу! —раскокетничалась она.Юлька с жаром рассказывала,что была недавнов столице и видела тебя.Да в таком неприглядном виде,что ни в сказке сказать,ни пером описать!Меня распалила досада.Я с трудом сдерживал слезынегодования.Ты, моя любимая, —девочка на Тверской?Пили огненную воду,как полагается, студеной.Наутро я заболел ангиной.Я понимал,что это не болезньсковала горло,а мое чувство,которое уже не можетдержаться внутри,а рвется наружу!Я ведь люблю тебяи поэтому ревную!Ревную тебя даже к воздуху,которым ты дышишь!«Кто не ревнует,тот не любит!» —вспомнил я изречениестарой доброй няни.Но только сейчас понял,что не тогда человек ревнует,когда любит,а когда хочет быть любимым!

* * *

Спустя пару летя по делам оказался в Первопрестольной,где меня встретил мой давний приятельи рассказал мне планы на вечер.Нагулявшись вдовольпо широким московским проспектам,мы решили скрепить дружбукрепкими напитками.Зашли в кафе-бар«Московские дворики»раздавить южные коньякии вспомнить былое,а вспомнить, уж поверьте, было что!В завершение вечерадруг предложил позвонить девочками поехать в сауну.Я тоже был не против,потому что был свободен,как ветер в поле.Пока мы спориликто будет платить по счету,прозвенел дверной колокольчик,и в заведениепод стук собственных шпилекпродефилировалидве гогочущие ночные нимфы.Передо мной предстала ты.Брюнетка с небрежными локонами,с ярким вызывающим макияжем,то ли в коротком платье,то ли в длинном свитере,в пошлых черных сапожищах.Мне почему-то представилась картинаиспанского художника Диего Веласкеса,изображающаяполулежащую обнажённую Венеру.Она смотрится в зеркало,которое держит перед ней Амур.Если сказать точнее,то перед глазами появилосьдемоническое отражение в том зеркале.Меня передернуло,и эта судорога сознанияотразилась на моем спокойном лице.Нет, любовная рана уже затянулась,остался только шрам от сигареты,которую я притушил о свою руку.Случилось это почти машинально.Раскуренная сигаретатлела у меня в руке,огонь жадно ел папиросную бумагу,пепельный снегпадал мне на брюки.Я промахнулся,целясь сигаретным столбомв пепельницу,но ожог,который получило тогдамое сердцебыл болезненнее.

* * *

Неожиданный звонокпосреди ночи спустя несколько дней.На заднем фоне орут «чурки»,и твой смеющийсябархатистый голос в трубке:– Милый, это ты, милый?Я тебя сразу узнала!– Кто тебе номер мой дал? —как можно спокойнее говорю я.– Твой друг,с которым ты в «Двориках» сидел,помнишь?Ты так быстро ушел!Согрей меня, милый,у меня в душе сквозняки гуляют!Ты меня уже не любишь? —продолжаешь ворковать ты.– Не звони мне больше! —как можно холоднее говорю я.Потом достаюс верхней полки книжного шкафабелый конверт с надписью,сделанной когда-то твоей рукой:«С ЛЮБОВЬЮ,ДО ВОСТРЕБОВАНИЯ!»Я разорвал конверт,и из него выпал цветок,но он был настолько хрупкий и ветхий,что рассыпался у меня в ладони.

* * *

И я не знаю кто ты мне!И слов обидныхне бросай на ветер!Больней не будет!Все равноземля и небо,когда горитторф на болотах.И я не знаю кто ты мне!Ты тень из прошлого,прости,всего хорошего!

Богиня третья

Ага, вот и твой подъезд.Все парадныепосадили на замки,запоры, засовы и захламили их.Пересекаю энное количестволестничных пролетов и…у тебя!Уже стою перед дверьюи жму указательнымпальцем на кнопку звонка.За дверью раздаютсясоловьиные трелии стук каблуков.Твоя мать в прозрачном белом пеньюаре,на высоких шпилькахоткрывает дверь с видом хищной кошки,но осекается, бросая смущенные улыбки.Ты по обыкновениюстоишь с радиоприемником у окнаи ловишь волну.Песен так многои они, конечно, все о любви…

* * *

Ты пришлако мне на день рожденияи принесла горсть фейхоа.Маленькие, зеленые,с укропным вкусомбольше похожим на фенхель.Хотя мне и понравиласьэта пряность вкуса,но позже я позналистинный вкус фейхоа —Нежный, незрело клубничный,но полноценныйв своей зеленой молодости.Ты говорила мне,что вы с матерью остались одни,что у тебя умер отец.А этот «новопреставленный»гуляет по вещевому рынкус какой-то молодой особой!Ты говорила мне,что тебя жестокоизбили местные гопницы,а под бинтами и пластыремни синяка, ни царапины!Ты говорила,говорила, и опять это былитолько слова.Слова, ничего не значащие!

* * *

«Всего одна осталасьночь у нас с тобой…» —плакала в динамике певица [7] .– Я ревную тебя! —ты кидаешь мне в спину,словно дротиком в мишень.– Нет, не попала,сердце, оно толькона одну четверть слева,задела, но не попала! —смеюсь я.Потому и смеюсь,что не попала!Ведь ты надеешься,что я кинусь к тебе в объятия.О, как это глупо!Ты хочешь погретьсвои заледенелые рукина костре моей любви к ней!Нет, не дам, ни за что, не смей!Не смей! Не тронь! Не тронь!Гитара, моя гитара!Я же умру без нее!Нет! Нет!Можешь забрать все,гитару не тронь!

7

Из песни Т. Булановой «Не плачь»)

* * *

Моя любимая, проститутка,продажная женщина,Божия тварь!Стоит на морозев короткой юбке,стоит и смотрит,но не в глаза,Я из машины за ней наблюдаюБольно мне, плохо,тошнота, отравление.Ты променяла меняна этих породистых сукна шелест купюр,на мыльный пузырь, звук.

Богиня четвертая

Ты такая кукольная!У тебя даже ресницыкакие-то запредельно сказочные!Они, как крылья бабочки,трепещут.А цвет глаз уходитв глубокий адулярово-голубой.Не девочка, а Мальвина какая-то!И о любви мечтаешь сказочной.Непременно о принцена белом «мерседесе»!Мы с тобой немало соли съели,щеки от слез горели,грела мое сердце в своих рукахи удивлялась мнеи моей любви к ней.Я был для тебякаким-то космическим,нереальным, диковинным!И что бы я ни делал,все было для тебя эпатажным,причудливым,воспалениеммоей творческой натуры.Я жил в фиолетовом настоящем,ты – в романтично-кружевном прошломи мечтательно-розовом будущем!Ты клялась мне в верностии неделимости расстояния!А что на деле?!Мамин запрет,табу на меня,двойное табуна всех моих чертиков из табакерки.