Мальчики с железных караванов

Илья двинулся за мужчиной к лестнице, ведущей на второй этаж. Проходя мимо Фотия Ильича, хотел было поздороваться с родственником, но вовремя заметил, что тот занят серьёзным разговором с полицейским исправником. До мальчика донеслось всего лишь несколько фраз:

– Вы полагаете, что дополнительную охрану к баркам с малахитом ставить не нужно?

– А зачем? Своровать легче медную штЫку, чем ящик с камнем в несколько пудов. А так – в общем караване, пойдут, не привлекая внимания… [12]

12

11 апреля 1843 года с Усть-Уткинской пристани была отправлена первая партия Меднорудянского малахита для Исаакиевского собора – 110 ящиков, в которых находилось более 711 пудов. Накануне управляющие нижнетагильскими заводами Д.В.Белов и Ф.И.Швецов сообщали в Петербург о том, что началась сортировка и упаковка малахита в ящики 6-пудового веса (пуд=16 кг), которые «перехватываются верёвками таким образом, чтобы обязательно была петля». Объясняя, что «если разобьётся коломенка, то могли бы удобнее и скорее добыть его со дна… Мы предполагаем на пристани погрузить малахит по равной части на 3 казёнки, в том предположении, что если суждено ему быть в воде, то пускай только части его. В Лаишеве же отгрузим его на одну коломенку».

В комнате второго этажа Илья увидел богато накрытый стол, бутылки с наливками, вином и водкой и остатками такой еды, о существовании которой он и не знал, разбросанные игральные карты. Теперь Илья понял, почему директор решил сам сопровождать их в Усть-Утку, а не отправил с ними старшего надзирателя. Это ж убедительный повод, чтобы приятно провести время и пообщаться с нужными людьми.

Из открытой балконной двери веяло прохладой и весенней свежестью. Караванный вышел на широкий балкон, поманил Илью рукой:

– Иди сюда, здесь видно всё, как на ладони.

От волнения подросток забыл прищурить глаза. С балкона открывалась панорама, которой Илье видеть не доводилось: справа, на горушке, стояла белая церковь, недалеко от неё – двухэтажный дом на берегу реки, недалеко от плотины. Огромный плотинный шлюз был гигантом по сравнению с теми, какие доводилось видеть подростку до сих пор в заводских поселках на плотинах, обслуживающих фабрики. Около берега стояло несколько готовых к отплытию барок. Илья догадывался, что шлюз откроют при начале паводка, и через него все барки каравана будут выходить в русло Чусовой.

Первоначально показавшееся хаотичным движение людской массы отсюда, с балкона, выглядело строго продуманным. Со складов на телегах к баркам подвозили штыковую медь, болванки чугуна и железа, затем их брали на свои крепкие плечи и спины бурлаки, несли по сходням на барки. Суда, что были уже загружены, стояли у причалов, ожидая начала навигации. Для других, закрепленных на берегу в деревянных стапелях, на кострах варилась смола, которой заливали щели между досками дна и бортов, заделанные паклей. Готовые барки под дружное «Эх, дубинушка» сталкивались по склизням, смазанным салом (или дегтем), в воду.

– Пойдете туда, – показал Николай Петрович на суда, выстроившиеся у шлюза. Это барки Прохора Завалишина, Исая Рыбакова и моя. Скажете, кто вы и зачем. Там и будете договариваться о ночлеге. Чтобы в любой момент, как начнется паводок, быть на месте. Всё понял? Ну, иди, я и так на вас слишком много времени потратил.

В большой комнате Фотий Ильич Швецов, взяв племянника за плечи, отвел в сторону, поинтересовался:

– Волнуешься? – и, не дожидаясь ответа, продолжал:

– Я тоже перед началом плавания на караване волновался и боялся. Обычно человек страшится того, что неизвестно. Совет дам только один: хоть и на разных с одноклассниками барках поплывёте, при любой возможности держитесь вместе. У вас одна цель – выжить, выучиться и вернуться. Здесь ваши матери, отцы, братья, сёстры… Вы сможете им помочь, когда вернётесь… Ты понимаешь, о чём я говорю? – Фотий Ильич смотрел племяннику прямо в глаза, вкладывая в сказанное смысл, понятный любому крепостному, мечтающему о свободе.

Илья, не отводя своего взгляда от лица Швецова, молча кивнул, потом почти шёпотом ответил:

– Я понял. Я буду стараться.

…Фотий Ильич Швецов был легендарной личностью на Урале. Он первым из крепостных, получив образование в Европе, стал горным инженером и ученым. В тридцать лет был назначен управляющим Меднорудянского рудника, занимался технологий изготовления стали, созданием плавильных печей и паровых машин. Участвовал в научной экспедиции немецкого ученого Александра Гумбольдта и благодаря ему, был освобожден от крепостной зависимости. В 1835 году совершил мировое открытие, рассчитав местоположение грандиозного месторождения малахита в шахте «Надежная» и опустив выработку под руслом реки Рудянки. О его открытии сообщили отечественные и зарубежные газеты. На Урал стали приезжать ученые, минерологи, горные инженеры со всего мира, чтобы увидеть уникальную глыбу в сорок тонн. Швецов организовал специальный грот со смотровой площадкой на глубине десятиэтажного дома.

Ученики выйской школы тоже спускались в эту шахту, чтобы не только рассмотреть уникальную находку, но и увидеть, как правильно делать крепёж месторождения.

Лестницы, по которым они спускались вниз, были деревянными, с узкими ступеньками. Подростки пользовались такими же лестницами во дворах своих домов – они нужны, чтобы забраться на высокое дерево, крышу дома или амбара. Лестницы были на 30–40 ступенек. Переставив ногу с последней ступеньки, человек оказывался на небольшой площадке. После неё вниз – новая яма и ещё одна лестница, ведущая вниз. Деревянные срубы были узкие, так что если человек был крупного телосложения, то он касался стенок спиной.

Чем дальше проходил спуск, тем жарче становилось. Пот лил градом не только от температуры, но и от усилий, которые требовались, чтобы спускаться по нескончаемым лестницам. У многих учеников здесь работали отцы, так что особых объяснений им не требовалось. Дорогу освещали шахтерскими фонарями. Так они оказались на глубине, под руслом речки Рудянки. [13] Потом шли по узкому коридору, нагнув головы. Тишину нарушали только их собственное дыхание, шум реки над головами, иногда показывался впереди огонёк и звучало:

13

Поэтому рудник и носил название Меднорудянский. В нём добывали и медную руду, и малахит.

– Посторонись!

Это рабочий, толкавший впереди себя тачку с породой, просил «экскурсантов» прижаться к стене и пропустить его. Потом попадались похожие на пещеры углубления, где из стены добывали малахит. Рабочие вырубали его топорами, затем камни подбирали лопатами, насыпали в тачки и увозили по коридорам на рудничный двор, а уже потом поднимали специальными приспособлениями на поверхность.

Малахит из Меднорудянского месторождения был настолько красив, что именно его архитектор Огюст Монферран выбрал для оформления колонн иконостаса Исаакиевского собора в Петербурге.

В 1843 году в составе весеннего каравана шло три барки с малахитом, предназначенным для Исаакия. Этим фактом и объяснялось присутствие на пристани самого Фотия Швецова, занимавшего на тот момент пост управляющего по технической части нижнетагильского горнозаводского округа. [14]

Подростки отправились на берег пристани, казёнку нашли быстро, потому что её мачту украшали цветные флажки, о которых предупредил Николай Петрович. На палубе дежурил водолив, назвавшийся Михеичем. Он был в тулупе и войлочной шляпе. В апреле у воды всегда холодно, а если ты бессменно в должности водолива должен присутствовать на барке, то одеваться нужно тепло.

14

Подробнее о Ф.И.Швецове – в книге И. и С. Словцовых «Крестник солнца», изд-во ЛЕМА, Санкт-Петербург, 2018 г.

– Слышь, паря, ночью ни одна барка не выйдет, – говорил Михеич хрипловатым голосом. – Так что вы лучше найдите место, где спать будете. А хоша и у меня на барке, в балагане. Я костерок разведу, чай согрею. А утром пойдете искать своих сплавщиков.

Подростки, жившие в заводском поселке и уходившие из него только в лес или на покос, были настолько потрясены и оглушены увиденным, что воля их была парализована. Поэтому предложение водолива оказалось как нельзя кстати. Хотелось есть, спать и знать больше о том, что они уже увидели и о том, что им предстоит.