Мальдивская загадка

Я посетил все древние храмы и археологические объекты вплоть до самой южной оконечности субконтинента. Всюду было что посмотреть и чем пополнить свои знания, я любовался прекрасными ландшафтами и общался с приветливыми людьми, но признаков родства с Мальдивами было маловато.

Моими единственными помощниками в поездке по югу Индии были дорожная карта и таксист, готовый ждать меня где угодно и сколько угодно. Объясняться мы с ним не могли, только обменивались одобрительными или неодобрительными жестами по поводу местной кухни, когда садились за стол. Один раз я попросил его остановиться, услышав доносившиеся с горы низкие звуки, извлекаемые из витой морской раковины. Соблазн был слишком велик, и по длинным лестницам, которым, казалось, не будет конца, мимо двух каменных лингамов я поднялся в вознесенную надо всем миром пещеру. Здесь меня встретили два монаха, поклоняющиеся богу обезьян Ханеману, который возродился в облике огромной обезьяны, выходившей на их зов из-за скал наверху. По бокам входа в пещеру стояли два каменных стража с длинными разрезанными мочками ушей. На монументальной каменной перемычке между ними красной краской были нарисованы концентрические круги; объясняя их значение, монахи указали пальцем на солнце.

Одно было очевидно. Как в Шри-Ланке, так и на Малабарском берегу мне встретились священные скульптуры фаллоидной формы, подобные раскопанным нами на Мальдивах. У здешних индуистов они по-прежнему занимали видное место в ритуалах как лингамы Шивы (Шивалингам). Я видел их, большие и маленькие, в индуистских храмах, где элегантные дамы и юные девушки, ничуть не смущаясь, трогали их, мазали красной краской или украшали цветами. Местные ученые убеждали меня, что неверно связывать лингам с сексом. Это всего лишь символы бога Шивы. В одном дворце мне показали древнюю фреску, изображающую Шиву, который возлежал на своем морском плоту из змей, касаясь правой рукой нарисованного рядом лингама в виде опирающегося на ступенчатую квадратную платформу купола - нечто вроде миниатюрной ступы. Перед нами еще один пример параллелей: миниатюрными ступами считались такие же скульптуры, раскопанные нами на Шри-Ланке. Изображение идентичное, но его толкование различается.

Так кто же доставил этот тип скульптур на Мальдивы? Я вернулся в Шри-Ланку, а оттуда - снова на Мальдивы, сознавая, что вопрос по-прежнему остается без ответа.

Спросите мальдивца, откуда, по его мнению, происходит его народ. Скорее всего, он воздержится от определенного ответа. Отпрыск народа мореплавателей, мальдивец знает, что тысяча километров больше, тысяча километров меньше - не играет решающей роли для судна, вышедшего в океан. Главное - плавучесть конструкции и погода. Для опытного мореплавателя даже запасы провианта и воды не так важны. Итак: Шри-Ланка? Возможно. Или же арабский мир, откуда пришел ислам? Танжер - в Северной Африке, или Тебриз - в Иране? Все может быть.

Единственные два источника, из которых мы могли почерпнуть надежную информацию о прежних взглядах на происхождение мальдивцев, - труды Белла и Мэлони. Первый - бывший британский комиссар на Цейлоне, опытный археолог, старой школы, второй - современный профессиональный антрополог, изучавший не руины, а живых людей.

Соблазнительно предположить, что из этой двойки у Белла было больше предпосылок для реконструкции прошлого Мальдивов. Он впрямую занялся развалинами сооружений, оставленных древним населением, тогда - как Мэлони делал косвенные выводы, изучая современных островитян. Как мы видели, несмотря на факты, собранные Беллом, Мэлони разделял общепринятое мнение, что на Мальдивах для археологии нет перспектив из-за стерильного песка и низкого уровня грунтовых вод. Но хотя в этом он ошибался, чем больше мы узнавали из наших собственных исследований, тем сильнее я склонялся к тому, что Мэлони был на верном пути.

Работая в трудное время, связанный по рукам монополией мусульман на все, что касалось истории Мальдивов, Белл попытался определить исконную мальдивскую культуру как детище цивилизации Шри-Ланки. Мэлони не разделял точку зрения Белла и показал, что тот сам же первым отметил полное отсутствие упоминаний о Мальдивах в исторических источниках Шри-Ланки. И ведь кто, как не Белл, писал: "В качестве альтернативы, пусть менее вероятной, будет, пожалуй, не слишком опрометчиво отнести древнейшую колонизацию архипелага ариями к дате, совпадающей с временем колонизации самого Цейлона (т. е. к IV или V веку до н. э.), предположив, что она была осуществлена отдельной, но родственной группой тех же искателей приключений, вместо того чтобы предполагать более позднюю прямую иммиграцию с упомянутого острова" (Bell (1940, p. 16).).

Хотя предметом исследования Мэлони был "Народ Мальдивских островов", он подчеркивает, что половину усилий посвятил проблемам истории местной культуры. Ибо, как говорит Мэлони, "она не изучалась, и от взгляда прежних наблюдателей ускользнуло великое многообразие исторических течений, воплотившихся в культуре Мальдивов. Это оказалось также необходимым, чтобы поправить Белла, который потрудился весьма основательно, однако пытался все связать с сингальскими корнями" (Maloney (1980, p. ix, 48).).

Мэлони воздает должное Беллу за то, что тот собрал древние мальдивские тексты и показал, что большинство слов дивехи в современном мальдивском языке этимологически родственны древнесингальским. Но поскольку слова эти были явно индоарийского происхождения, они могли прийти на Мальдивы прямо из Северо-Западной Индии, а не через Шри-Ланку. В отличие от Белла Мэлони считал это подходящей рабочей гипотезой. По его мнению, существенное влияние со стороны Шри-Ланки могло исходить во времена нагов и якхов, до колонизации Шри-Ланки сингалами.

Эти предположения основывались исключительно на исторических, лингвистических и культурных данных, без учета археологии. Если шри-ланкийские источники ничего не говорят о буддийском периоде Мальдивов, то в кратких текстах, касающихся якхов и нагов, все же упоминаются океанические острова:

"Согласно шри-ланкийским летописям, в добуддийское время в приморье около Коломбо правили короли нагов, причем одно их королевство простиралось "в море на полтысячи юджана". Известно также предание, повествующее о том, что якхи и другие "нелюди" по милости раннего Будды были вытеснены из Шри-Ланки на другой остров, чтобы сингалы могли занять страну" (Maloney (1980, p. 57).).

Из летописей древних буддийских монахов не видно, кем был этот "ранний Будда". Он облегчил завоевание Шри-Ланки "львиными людьми", освободив остров от большей части прежних обитателей, но это произошло задолго до того, как с обращением в новую веру короля Тиссы и его "львиных людей" буддизм окончательно утвердился на Шри-Ланке. Просвещенные монахи, достаточно тонко мыслившие, чтобы подвергнуть короля Тиссу испытаниям вроде вопросов о дереве манго, не стали бы записывать историю о судьбе нагов и якхов, не будь в ней аллегорического указания на реальное событие. Рассказ о нем вошел в обе древнейшие сингальские летописи - "Махавамсу" и "Дипавамсу".

В "Махавамсе" говорится, что король нагов по имени Маниакхика правил в Калья-ни на западном побережье Шри-Ланки, к северу от нынешней столицы, Коломбо. У него была большая свита. Сын его сестры, король Маходара, правил "королевством нагов в океане, простиравшемся на полтысячи юджана". Король Маходара спорил из-за престола со своим племянником Кулодарой в то время, когда вмешался "Просветленный". Обратившись в "правую веру", эти короли уступили престол "раннему Будде", который затем очертил восемьдесят территорий нагов "в океане и на материке".

В летописи IV века "Дипавамса" тоже говорится о "Просветленном", проложившем путь для "львиных людей".

"...Учитель, свободный от страстей, узрел великолепнейший остров Цейлон. В те времена равнины Ланки покрывали обширные леса со всякими страшилищами: разного родаякхами... ракхасами... писаками... Соединенное войско якхов увидело Возвышенного Будду; в их глазах он был не Будда, а такой же якх. Будда сказал им: "Все вы просите у меня огня, я быстро сотворю быстрый жар, о котором вы просите, большой огонь и сильный жар".