Малец и море

— Да нет, спасибо, все очень интересно. Книги очень хорошие, — мальчик опять отвел глаза.

— Тогда что же случилось? Я не люблю недомолвок. Так что давай, рассказывай. Полчаса назад ты был веселым и довольным. А тут вдруг набычился, — ей все-таки удалось поймать его взгляд.

Мальчик тяжело вздохнул.

— Обещай, что никому не расскажешь.

— Надо же, какие тайны! Обещаю, — не раздумывая, согласилась Танюха. Ей было ужасно интересно, хотя всерьез его слов она еще не воспринимала.

Но Тёмка мотнул головой, не поверив в легкость ее обещания, и настойчиво повторил.

— Поклянись.

Танюхе вдруг показалось, что дело действительно не шуточное.

— Клянусь, — заверила она. Немного помедлила и, вполне серьезно, добавила: — Могилой матери.

Это прозвучало очень пафосно, но такой ответ его удовлетворил. Теперь он сам заглянул ей в глаза и густо покраснел.

— Ты очень красивая и… добрая.

«Началось, — мысленно вздохнула Танюха, — и этот влюбился. Малец, а туда же. Сейчас начнет сопли разводить». Решив сделать мальчику серьезное внушение, она все-таки поинтересовалась у него.

— А это разве плохо?

— Хорошо, очень хорошо, вот только, — он опустил глаза и замолчал.

— Что?

— Зря ты… это… с ним.

Танюха удивленно взметнула брови:

— Та-а-ак. Это уж позволь решать мне. Я уже взрослая девочка и сама решаю, с кем мне быть. Не надо мне советчиков. Понимаешь?

— Понимаю, — кивнул Тёмка, — но он… нехороший.

— Вот тебе здрасте! — всплеснула руками Татьяна. Встала, обошла стол и остановилась напротив мальчика. — И этот туда же. Чем он тебя обидел? Чем не угодил? Из моря вытащил. От смерти, можно сказать, спас. И теперь — нехороший.

— Да никто его и не просил. И не тонул я вовсе, а чайку спасал.

— Тогда в чем дело? — Танюха исподлобья посмотрела на мальчика. Такой разговор ей очень не нравился. Создавалось впечатление, что мальчик действительно что-то знает.

— Гукор у него.

Танюха насторожилась.

— А это что, болезнь какая? Заразная? А ты откуда знаешь?

— Кораблик на левой руке.

— Фу ты, — выдохнула Танюха, — ну и что из этого. Я два года об этом знаю. Симпатичный кораблик. Мне очень нравится. Что же тут такого плохого?

— Для сухопутного человека все кораблики симпатичные, а для моряка они все разные: барк, пинка, полакр, шебека, тартана, мулета, фелюка, трабакколо, багала, коф, тьялк. Дальше продолжать или хватит?

— Хватит, — Танюха даже растерялась. Она действительно думала, что кораблик и есть кораблик.

— И каждое судно имеет свои приметы. Понимаешь? Это как машины. Ты же сможешь отличить «Мерседес» от «Мазды»? А корабли классифицируются прежде всего по парусному вооружению.

— Ну и что?

— Обычно колют фрегат «Палладу» или бриг «Меркурий». Слышала о таких?

— Ну да, — Танюха действительно слышала о таких кораблях. Очень давно, еще на уроках истории.

— А гукор очень редкий корабль. Их строили в начале восемнадцатого века. И о нем знают только специалисты.

— Я ничего не понимаю. При чем тут кораблик?

— Подожди, не все сразу. Ты знаешь, где он работает?

Этот вопрос застал ее врасплох.

— Ну-у-у, у него свое дело. Коммерция. Частые командировки. Вот и сейчас опять уехал. Зарабатывает он хорошо. Да деньги его мне не нужны. Я женщина полностью самостоятельная.

— Вот, вот, — совершенно по-старчески проворчал мальчик.

— Знаешь, просто так обвинять человека… Мы знакомы два года, а ты первый раз его видишь, и сразу — плохой.

Тёмка насупился.

— Не сразу. Я долго сомневался. Ладно. Слушай, только помни, что поклялась. В октябре прошлого года, рано-рано утром мы пошли к Острому уступу. — Мы и до берега дойти не успели, видим: две машины стоят: «Ауди» и «четверка». И мужики тут же ругаются. Да так здорово, что мы струхнули и решили в кусты спрятаться, посмотреть, чем дело кончится. Они как раз на нашей дороге стояли, и мы никак не могли пройти мимо них незамеченными. Оставалось только ждать.

Тёмка замолчал.

— Ну и что?

— Сначала ругались, пальцы гнули, понты кидали, а потом драться начали. Сначала просто на кулачках, потом твой… ножик вытащил, да и прирезал того.

— Подожди, как это «мой»?

— Ну, твой Витёк.

— Да ты чего несешь-то?! — ужаснулась Танюха. — Это не он был.

— Я тоже хотел так думать, — заупрямился мальчик, — да не получается. У нас самый настоящий морской бинокль был. Не китайский. С такого расстояния через него можно газеты читать.

— Это просто похожий человек был, — схватилась за соломинку Танюха.

— Когда они дрались, у твоего Витька рукав оторвался, а там, на руке — гукор. Очень тонкая и красивая работа. Я бы тоже не поверил, — глядя в сторону, тяжело выдавил мальчик, — если бы сегодня не увидел.

— А что же ты мне сразу не сказал, когда он тебя из моря вытащил?

— Тогда мне не до этого было. А он всегда одет. Я даже и думать не смел, пока…

— Ты все это придумал.

— Нет.

— Тогда скажи мне, что было дальше.

— Сразу убегать мы побоялись: он мог увидеть и услышать нас.

— Ну?

— А в иномарке еще девушка была. Он вытащил ее. Она даже кричать не могла, только тряслась от страха.

— Ну? — Танюха чувствовала, как пол под ногами начинает потихоньку плыть.

— Он свернул ей шею, как это показывают в американских боевиках. Она даже не пискнула. Сел в «четверку» и уехал.

Танюха опустилась на табурет и обхватила голову руками. Она не хотела верить, но мальчик говорил правду. Газеты писали о двойном убийстве, но то, что девушке свернули шею, знали только люди, имеющие непосредственную причастность к следствию. Тёмка в их круг не входил. Так что же это получается?

— А ты не заметил в четверке что-нибудь необычного? Как она выглядела?

— Обычная четверка. Сверху большой багажник и…

— Что «и»?

— У нее не было ручек на задних дверцах.

— Но ты не мог видеть обе дверцы.

— Когда он уезжал, ему пришлось развернуться.

— Все правильно, — согласилась девушка. — Именно остов такой обгоревшей машины нашли в ущелье. Но я все равно не верю.

— Как хочешь. Но знай, если ты ему расскажешь, он убьет меня, а потом и тебя, — совсем тихо сказал Тёмка. — Ты красивая и добрая, зачем ты связалась с ним?