Малец

– Тогда на службу принимай, раз выучить не можешь, - продолжил веселиться Степан, - будем под твоей рукой службу справлять.

– Запросто, - тоже оскалился малец, - только над вами потом вся округа потешаться станет, мол, у дурачка Васьки на службе.

– Так если за службу деньгой получать, еще неизвестно, кто над кем потешаться будет.
– В ответ хмыкнул казак.

– И что, на самом деле пойдешь?
– Прищурился подросток.

– Да запросто, - сделал серьезное лицо Степан, - десять рублей и по рукам.

– Десять?
– Удивился малец.
– Не, по восемь гривен за месяц это много, даже купцы вдвое меньше при караване платят. На два гривенника еще можно сговориться.

Веселья ради, Степан продолжил торговаться, но в конечном итоге удалось поднять цену только до трех гривенников за месяц.

– Значит за три гривенника ты Степан Тропин готов наняться на службу Ваське сыну Алексея Дежнева?
– Подвел итог торга подросток.

– Готов, готов, - вздохнул Степан, жалея, что веселье подошло к концу.

– Тогда договор, - вдруг сказал подросток и, под вытянувшиеся лица казаков, вытащил кошель, - вот задаток в два алтына.
– И монеты перекочевали в руку ошарашенного казака.

– Эй, - встрепенулся Алексашка Кривой, - а еще одного возьмешь?

– Еще?
– Подросток принялся чесать затылок.
– Так вроде не надобно, мне и одного казака много. Хотя..., конечно... Нет, там только на раз, самое большое на две седмицы, за гривенник, да и не служивый нужен, любой со слободки подойдет, а оплата по концу.

– А чего делать-то?

– Весла ворочать, кайлом махать, да иногда на ночь стать.

– Так, согласный я, - торопливо заявил казак.

– Раз согласен. Договор?

Последним сговорился Остап, за компанию.

– Выходим на лодке завтра с утра, - заявил казакам подросток, - уходим где-то на две седмицы, первые три дня придется сильно попотеть, да и потом немногим легче. Кормежка за мной, но без изысков. Пока все.

Ошарашенные казаки смотрели вслед неспешно уходящему подростку.

– Вот дожили, теперь эта сопля над нами хозяином будет.
– Вздохнул Алексашка.

– Если он нам потом не заплатит, вся слобода от хохота животы надорвет, - заявил Остап.

– Так задаток вроде дал, - Степан на всякий случай посмотрел на зажатые в руке монеты.

– Это тебе, а нам-то только обещал.

– Слушай, а не сродственник ли он Семена Дежнева, - поинтересовался Кривой.

– Не, быть того не может, - тут же откликнулся Степан, - тот атаманом вроде как был. Будь он сродственник, разве ж бросили бы вот так семью.

– И то верно, - согласился Алексашка.

– Ладно, казаки, - подвел итог Степан, - до конца торга четверть дня осталась, а у нас еще даже не приценялись.

Коней Степан все-таки продал, и как не торговался, цена получилась такой же как у Васьки:

– 'Вот ведь как в жизни-то, и старше, и опытнее мальца, а цена все одно - один в один'.
– Думал он при этом.

– Служивый, возьмешь овес с прошлого года, не задорого отдаю?

Степан повернулся к торговцу и задумался - овес все равно покупать, а прошлогодний раза в три дешевле. Конечно, желательно с нового урожая купить, но не в этом году, или взять половину на половину, вроде Васька обязался платить:

– Ну, давай посмотрим, что там у тебя?

Овес оказался хорошим, мухой не побит, зерно спелое не загрубевшее.

– Подвезешь к дому Степана Тропина, - распорядился казак, отдавая торговцу задаток.

– Ага, - закивал торговец, принимая копейки, - как торг закроется, так и подъеду.

Степан уже собрался уходить, но вспомнил, что кое о чем хотел спросить;

– Слушай, а Васька тебе кем приходится?

– Дык, никто он мне, - пожал плечами мужик, - вижу его часто здесь на торгу, нет, не сродственник он мне.

– А чего не погнал, когда он здесь как хозяин расселся, - удивился казак.

– А зачем гнать, - в свою очередь изогнулись в удивлении брови торговца, - пусть себе сидит, удачу притягивает.

– Удачу?
– Степан сначала подумал, что над ним подшучивают, но, не увидев ни капли хитринки в лице мужичка, расхохотался.
– Васька? Убогий? Удачу? Ну, живот надорву, рассмешил. Удача она сама по себе, поверь, Васька тут совсем не причем.

– Может и не причем, - согласился торговец, - да я тоже думаю, что и в самом деле не причем. Только многие иначе считают. Да и сам суди, прогонишь, а вдруг удача отвернется, делать тогда чего станешь?

Продолжая посмеиваться над мнительным мужичком, Степан повернул домой.

– Ага, не притягивает. Еще как притягивает, - меж тем тихо ворчал торговец, - эвон, две седмицы овес продать не мог, а стоило Ваське на него только присесть, и в этот же день покупатель нашелся.

Корейко местного разлива

В слободу я вместе с казаками вступать не стал, перешел на другую дорогу и уже со стороны Ангары добрался до дома, так должно было получиться быстрее, да и светиться с добычей в слободе мне не хотелось.

Мать выскочила во двор открывать ворота:

– Лиска!
– Приняла она в свои объятья кобылу, - а я уж думала все, пропала наша лошадка, ан нет вернулась из полона. Вася, где же ты ее нашел?

– Да так, - хитро ухмыльнулся я, - в лесу ожидала, да еще двух кавалеров прихватила, раньше бы пришла, да бурятские коняжки ее языка не разумели.

– Так, эти тоже наши?
– Мать удивленно смотрела на привязных за повод коней.

– Ага.

– Чего-то мелкие какие-то, - встряла в разговор Дашка, которая тоже выскочила на улицу вслед за матерью, - и лохматые, Лиска-то глаже и крупнее.

Я повернулся к трофейным коням и громко известил:

– Поняли, убогие? Вам до нашей Лиски еще расти и расти. И не нужны вы нам, такие лохматые, готовьтесь быть проданными на торгу. Может даже сегодня.

– Вась, одного оставь, - тут же вступилась сестренка, - вот этого, у него морда не такая кислая.

Хм, снова повернулся посмотреть, у кого там морда веселая? Точно, стоит один лохматый и зубы скалит, но как-то странно будто что-то сказать хочет и не может. Подошел к 'веселому' коню, осторожно прихватил морду снизу рукой, а то ведь цапнет, а укус у коняги такой, что можно и без пальцев остаться, и поднял верхнюю губу. Ага, вот оно в чем дело - колючка впилась и постоянно раздражает, от того и конь постоянно оголял зубы.