Маленькая художница

— Эй, чем это вы тут занимаетесь?!

— Черт! — Джонас обернулся. — Я надеялся закончить до твоего возвращения.

— Надеялся закончить что? — Мак посмотрела на деревянные стены своего дома. Ее глаза расширились, как только она увидела кислотных оттенков розовую и зеленую мазню, хаотично нанесенную на деревянные покрытия.

— Все не так страшно, как выглядит…

— Разве?

— Мак… — Он попытался взять ее за руку.

— Не трогай меня! Кто? Почему? Когда это… сделали?

— Понятия не имею. Мы думаем, что вчера вечером. — Джонас развел руками.

— Кто это — мы? — требовала уточнения хозяйка изуродованного дома.

— Сначала прораб с моей стройки. Он заметил это сегодня утром. И когда, постучавшись, не получил ответа, позвонил мне.

Мак с трудом перевела дух. Мысль, что кто-то специально портит ее собственность, засела у нее в голове.

— Зачем кому-то это делать? — вслух рассуждала она.

— Я не знаю.

— Может, это дети? — Мак и не заметила, что своими сомнениями привлекает Джонаса к общему разговору.

— Я уже говорил, что не знаю. Мои люди закрасят все к вечеру. Правда, хотелось бы закончить до того, как ты вернешься…

— В последнюю нашу встречу я сказала, чтобы ты ничего не делал для меня, — холодно заметила Мак и четко, по слогам, произнесла: — Ни-че-го.

Джонас нахмурился. Ее щеки выглядели весьма бледными, особенно на фоне красного пуховика, надетого поверх черного свитера. Он не хотел, не мог видеть слезы в ее глазах…

— Ты предпочла бы, чтобы я оставил все до твоего приезда? — спросил Джонас.

— Я бы все равно увидела, — горько произнесла Мак.

— Я надеялся, что ты вернешься поздно вечером или завтра утром…

— Откуда ты вообще узнал, что я уехала? — Мак подозрительно на него взглянула.

Джонас знал, что лучше бы ему соврать, но взгляд Мак, полный недоверия, предупреждал, что этого не следует делать.

— Пателсы. Когда я увидел это… художество, а тебя не было, то я пошел к ним и спросил, не знают ли они, где ты.

— И они сразу рассказали, что я уехала на пару дней?

— После того как рассказал им про этот вандализм, — да.

— Тейран каждый день приносит мне свежую газету. Правда, на время моего отъезда он не должен был приходить, — объяснила Мак.

— Он сказал мне, — подтвердил Джонас.

— Черт! — Мак с досадой топнула ногой. — До встречи с тобой ничего подобного не происходило!

— Не говори ничего такого, за что потом придется извиняться, — строго сказал Джонас.

— Даже когда ты стал присылать ко мне людей. — Не обратив никакого внимания на его слова, Мак продолжала рассуждать: — Это началось именно после встречи с тобой. — Она говорила как заведенная, словно он ее и не перебивал.

— Мак, остановись! — уже крикнул Джонас.

— Со встречи с тобой мне разбили окно и устроили этот бедлам в студии, а теперь какая-то добрая душа решила разукрасить дом! — Мак несло, и она ничего не могла с собой поделать. — Не слишком много совпадений?

Джонас прекрасно понимал, к чему она клонит — хочет обвинить его компанию и его лично во всех этих нападениях на ее дом. Ведь у него, Джонаса Бьюкенена, была на то причина, и весьма веская, — художница ни за что не хотела съезжать отсюда. Но Джонас тем не менее пытался заранее остановить поток ее обвинений.

Да, он зарекся приближаться к ней или к ее дому. Но после утреннего звонка от прораба ему пришлось приехать. И сейчас Джонасу совсем не хотелось быть объектом ее упреков.

— Это верно, только если ты сама предпочитаешь смотреть на все с этой стороны.

— Ты сообщил об этом в полицию? — гневно потребовала Мак у него ответа.

— Я знал, что буду не прав, если сообщу, или не прав, если не сообщу, — досадливо отмахнулся от нее Джонас.

— И что ты сделал? — продолжала она наступать.

— Если я сообщил бы, то прикрыл свою задницу. А если не сообщил, то я… снова виновен.

Мак почувствовала себя плохо. Она не хотела, чтобы Джонас имел хоть какое-то отношение к этой ситуации. Это единственное, чего она хотела. Она устало прикрыла и тут же открыла глаза.

— Твои рабочие вроде такие хорошие, добрые, — печально добавила Мак, глядя, как двое рабочих сидят на металлической лестнице с краской и кистями в руках. — Хочешь чашечку кофе?

— Ты уверена, что приглашать врага в свою крепость достаточно безопасно? — усмехнулся Джонас.

— Никогда не слышал поговорку: «Держи друзей близко, а врагов еще ближе»?

— Мак, я тебе не враг!

— А я это несерьезно, — устало добавила она.

— Странно, произошедшее не кажется мне забавным, — пробормотал он, поднимаясь за ней по металлическим ступеням крыльца.

Отсюда, со ступеней, эти психоделические рисунки были еще заметнее. Видимо, хулиганы стояли именно здесь, чтобы достать до второго и третьего этажа. Но зачем все это сделано? Был ли это просто детский акт вандализма? Или это кто-то другой мстил Мак? За что?

Мак вздохнула и зашла в дом. Оставив сумку у двери, она прошла на кухню. Художница была так растеряна, что не заметила, как Джонас закрыл за собой дверь и остановился.

— Что-то не так?

Он был потрясен тем, каков ее дом оказался внутри. Никогда в жизни Джонас не видел ничего подобного. Это было…

— Джонас? — Мак оглянулась.

— Я… — Он покачал головой. — Это…

— Странно? — Она вышла из-за стойки, отделявшей кухню от жилой зоны. — Эксцентрично? Своеобразно? Ужасно?

— Я хотел сказать — прекрасно! — Джонас поднял глаза и посмотрел на потолок, расписанный как ночное небо, с луной и звездами, мерцающими в темноте.

Остальная часть жилой зоны представляла собой открытое пространство, четыре стены были раскрашены по временам года. Весна была изображена яркими желтыми цветами и готовыми распуститься бутонами, лето — глубоким зеленым, соседствующим со всеми цветами радуги. Осень представляла собой спектр от золотого до красно-коричневого цвета, а зима была представлена красивым белым пейзажем.