Маленькая леди в большом городе

– Привет, Мел, – прозвучал до боли знакомый голос. На заднем плане как будто покрикивали чайки. – Нельсон. Знаю, ты прослушиваешь сообщения из Нью-Йорка, потому и решил позвонить. У нас все отлично. Погода ужасная, но так даже лучше. Нет, опасности никакой. Было бы глупо рисковать жизнью ребят. Ну, если доведут меня до белого каления, тогда, конечно, посмотрим.

Я отчетливо слышала грохот и лязг. Что-то слишком много шума для обыкновенного парусника!

– В общем, я звоню напомнить: больше не покупай липовые сумки, как та, что ты привезла из Турина, от которой потом чесалась кожа. И не забудь про мой список. СЕЙЧАС ЖЕ ПРОЧЬ С МАЧТЫ, ТАРИК! И ПОЧЕМУ ОДЕТ НЕ ПО ФОРМЕ? Короче, про гранолу и…

Речь Нельсона оборвал пронзительный свист скорее всего, сигнал подал он сам с помощью свистка, что носил на шее. У меня дрогнуло сердце. Я не желала в этом сознаваться ни себе, ни тем более Нельсону, но страшно болела за него душой. На море всякое может случиться, даже со столь опытным моряком, как Нельсон. Никто не застрахован от штормов, течей, поломок. Вспомните Саймона Ле Бона. Или капитана Блая! Даже таким неподвластны капризы природы. Но с обязанностями Нельсон, по-видимому, справлялся прекрасно. Командирских способностей ему не занимать.

К тому же, несмело отметила я, здорово, что он в своей неповторимой манере посмеялся над моим глупым страхом перед Синди.

Я прикусила губу. Может, он вовсе не посмеялся? От него ничего не утаишь. Он знает о таких моих чувствах, которые я сама не успела в себе рассмотреть. От него и Габи у меня никаких секретов.

Храбрец пихнул фарфоровую тарелку черным кожаным носом, словно требуя: не пора ли снова наполнить, мисс?

– Ты уже завтракал, – сказала я. Пес впился в меня глазами-бусинами и задрожал всем телом, показывая, что смертельно голоден.

Я не выдержала.

– Ладно, сдаюсь. Но тренироваться будем вдвое дольше обычного.

Храбрец завилял – не только хвостом, едва ли не всем своим плотным тельцем, когда я достала собачьи галеты, и тотчас принялся их грызть. Признаюсь, я радовалась, что отменила нелепую диету Синди и приучила его к более нормальной еде. Например, к «Боунио».

Еще было сообщение от цветочницы, у которой я все время заказывала букеты, – какие-то гады не приняли у нее чек; от клиента из Фулема, что спрашивал, как лучше записать сестру на массаж, чтобы его не приняли за извращенца; а один парень из Челси, владелец чудного дома, жаждал выставить вон тещу, которая, прилетев на летнюю распродажу в «Харродз», задержалась на целых три недели и не давала молодым спокойно жить. Клиент взывал о помощи таким сдавленным и испуганным голосом, будто звонил из подземелья.

Последнее сообщение было от отца. Я узнала его, едва он вдохнул, перед тем как разразиться гневной тирадой. Рассыпаться в приветственных речах и любезностях старик, как всегда, не потрудился.

– Мелисса. Я звонил уже трижды – Аллегра не берет трубку. Мне нужно срочно связаться с ней. Твоя безмозглая сестрица заявила маме: давайте подадим заявление на ссуду под залог недвижимости. Кредит нам не нужен, ведь так?

Почему нет? Если и не нужен, то одному тебе Отец кипятился все сильнее: – Как эта тупица не понимает, что именно сейчас лучше сидеть и помалкивать, не выкладывать секретные финансовые документы семьи на рассмотрение любопытных банковских грамотеев! Как раз теперь ей это меньше всего нужно да и мне тоже, если уж на то пошло. Боже праведный! Не желаете ли вы трое, чтобы я скорее отправился на тот свет и уступил вам все, что нажил? В кои-то веки выбрался на отдых с беднягой матерью, но сумасшедшие дочери и тут не дают покоя!

С необъяснимым удовольствием наркомана я проследила, как Храбрец в последний раз засунул в тарелку подстриженную накануне морду и собрал со дна последние крошки. По большому счету делишки отца, Аллегры и Ларса меня не касались… Тут я вспомнила, что зарплата сестры будет проходить через мою бухгалтерию, и мысль махнуть рукой на проблемы безумной семьи тотчас выскочила из головы.

Разыскать Аллегру не удалось и мне. Растянувшись на огромной кровати Джонатана, я принялась листать поваренную книгу, что купила в подарок из Нью-Йорка Нельсону. Запиликал мой сотовый. Я тут же его схватила, подумав, что это Аллегра соизволила откликнуться на мои звонки.

– Привет, Мелисса, – послышался из трубки знакомый ворчливый голос. – Ты тут?

Годрик. После поездки в Лондон я с ним еще не разговаривала. С одной стороны, нам лучше было не общаться – Джонатан все выдумывал предлоги, чтобы не идти на его спектакль. С другой же стороны, Годрик был одним из немногих в Нью-Йорке, кто смотрел на меня, не думая о Синди, и потом, я успела привыкнуть к его сварливости. Он во многом напоминал мне Нельсона с тяжелого похмелья.

– Погромче, Годрик, – попросила я, закрывая книгу. За окном грохотала машина, и я едва слышала его голос. – Я… работаю.

– Ага, – ответил Годрик без тени смущения. – Послушай, я получил список рекомендаций.

– Серьезно? – Я попросила Габи сначала отправить письмо мне, чтобы еще раз все обдумать, но она опять поступила по-своему. – Ты их прочел?

– Да. Письмо от твоей компаньонки.

Компаньонки? Значит, вот как это называется!

– Послушай, видишь ли… У меня не нашлось времени, чтобы обсудить рекомендации с компаньонкой, поэтому, если хочешь, мы могли бы вместе просмотреть их, прежде чем ты…

– Я свободен, – поспешил сообщить Годрик. – Если сейчас тебя устроит… Тогда…

Что бы там себе ни навыдумывал Джонатан я не могла бросить Годрика на произвол судьбы. Не имела морального права поступить столь жестоко и непрофессионально. По сути, речь шла не о работе, скорее о приятельской встрече.

Двигатель на улице все не умолкал. Я выглянула в окно. Огромная черная машина, размером с две двуспальные кровати, загораживала собой дорогу, явно действуя на нервы двум дамам с собаками и старушке-велосипедистке, что никак не могла громадину объехать. Я не большой знаток автомобилей, но решила, что этот, судя по виду, расходовал галлон топлива мили за три. Теперь, просто стоя на месте и впустую тарахтя, истратил галлона два, не меньше. Уму непостижимо!

– Годрик, пожалуйста, погромче. Я тебя почти не слышу. Какой-то ненормальный на улице… – Я заткнула ухо пальцем. – Ты где?

– Я спросил, не встретиться ли нам сейчас. Выпьем кофе. Я тебе кое-что покажу.

Я взглянула на часы. Джонатан работает самое раннее до шести. У меня море времени. Следует хотя бы взглянуть на письмо Габи.

– Да, хорошо, – ответила я. – Только часа в три мне надо быть дома. Чтобы подготовиться к ужину.

– Разумеется. Выходи.

– Что?

– Я у твоего дома.

Я мигом вернулась к окну. Внутрь машины было не заглянуть сквозь тонированные окна, столь обожаемые знаменитостями: «Обратите внимание! Нет, не смотрите!» Годрик же явно меня увидел, потому что начал продолжительно сигналить. Велосипедистка повернула в мою сторону голову. Я, краснея со стыда, отпрянула от окна и, хватая на ходу сумку, пробормотала в телефон:

– Уже бегу.

Я вышла из дома, стараясь не замечать любопытных взглядов, забралась в смахивавшее на пещеру нутро Годриковой машины и в который раз поразилась мощности автомобильного кондиционера. С Нельсоном случилось бы три приступа ярости подряд, если бы он узнал, какой ущерб я наношу окружающей среде, дабы не умереть от жары в этом душном городе.