Маленькая слабость Дракона Андреевича
Шрифт:
– Детка… – Олег наклоняется ко мне сзади. – Пойдём со мной.
Подаёт мне руку.
– Аронов… ну куда ты её уводишь? – капризно. – Боишься, заберу себе?
– Нет, Стас, боюсь, отгрызёт тебе что-нибудь. Зачем нам в тусовке Верхние с раненной психикой?
– Так это твоя?
– Дикая пока… – улыбается мне Олег.
– Приводи.
– Воздержусь!
Ухожу вместе с Ароновым.
– Что за клуб?
– Забудь!
Э, нет…
Вип-зона уже пустая. И свет горит только над нашим диваном. Мой рюкзак где-то там, под столом. Пришлось вернуться. Там документы, а мой телефон, как обычно сел, не выдержав напряжённого дня до конца.
Ожников вырубился на кресле, положив голову на руки на стол.
На диванчике, закинув голову на спинку, задумчиво курит Руслан. Стаса уже нет.
Крис с Лёхой тоже уехали.
Спиной ко мне Олег и Вецкий.
Подхожу сзади. Они разговаривают, не замечая меня.
Играет что-то расслабленное и пьяное.
Мне нравится, как звучит голос Олега. Немного смазанно. Я замираю и прислушиваюсь к разговору. Не подслушиваю. Просто хочу покайфовать от того, КАК он говорит.
– ...Ммм… Нет. Если я захочу поцеловать – поцелую в шею. Не в губы.
– Оральный секс тебя не смущает, а поцелуй – да?
– Меня ничего не смущает, – усмешка. – Но если говорить о «чистоте», то оральный секс меня напрягает гораздо меньше поцелуев.
– Почему? Это же нелогично.
– Как раз логично. У меня медицинское образование. И поверь мне, ротики у девочек очень «агрессивны». Поэтому перед тем как решать, в какие губы целовать, и в какой рот засовывать язык или член…
– Нет, ну погоди… ТАМ… ты же не можешь гарантировать, что пару часов назад кто-нибудь не кончил в неё!
– А ты можешь гарантировать, что час назад кто-нибудь не кончил ей в рот?
– Аронов… – страдальчески. – Фу!
– Что?… Разве ты не делаешь так сам? Я вот могу себе гарантировать. Потому что не трахаюсь со случайными барышнями и уж тем более не целуюсь. «Чистота»...
– Только поэтому?
– Нет. Не только. Поцелуй – это проникновение. Проникновение в меня. Чересчур интимно.
– Окей. Без поцелуев.
– Без поцелуев? Если опустить всяческий непривлекательный шлак – шлюх, пьяных, обдолбанных и неадекватных, то… много ты встречал влекущих женщин, которые захотят с тобой случайного секса без поцелуев? Как ты себе это представляешь? Даже если она не тормознет, то секс будет ущербный и неполноценный. Ты не сможешь поиграть с её состояниями – будет либо отстранена, либо зажата. Какой в этом кайф?
– Это же горячо!
– Пф... Горячо делать с женщиной всё, что тебе захочется. ВСЁ. Хочется мне вещей... разных и часто таких, которые случайная не вывезет и не примет. Это два.
– Два?
– Первое – «чистота».
– Аа… ну-ну… и чего там про «не вывезет»?
–
Не примет и не вывезет. И правильно сделает. С чего бы ей доверять мне, незнакомцу, настолько, чтобы позволить реализовывать мои неклассические фантазии и потребности? Откуда ей знать, как далеко я зайду? Уговаривать и объясняться в процессе? Невкусно. А просто трахнуть, чтобы расслабиться… Этот этап давно уже пройден, и не очень мне интересен на фоне остальных возможностей.– А если проститутка?
– Это уже не случайный секс. Это вообще не секс. Это его имитация.
– Почему имитация?..
– Потому что физика в сексе – только лишь элемент. Один из нескольких и не всегда самый важный. А с проституткой остаётся только он. Никаких нужных мне эмоций от неё я не съем. Их можно только фантазировать. А это уже онанизм. Нет… Должна бы своя – чистая, горячая и доверяющая мне. Абсолютно доверяющая. Без рефлексии. До фанатизма. Тогда…
– Тогда?…
– Тогда будет секс, а не его ущербные заменители.
– Какой ты… капризный!
– Избирательный и требовательный. Так как точно знаю, чего именно хочу и могу себе позволить. И что могу дать! Но если твой эмоциональный максимум «пьяным с незнакомкой в туалете», то я не осуждаю. Каждому своё.
– Вот когда ты бухой, Аронов, и рассуждаешь о сексе… За твоими словами как будто стоит что-то ТАКОЕ!!… – пренебрежительно. – А ведь всё просто. Ничем твой секс принципиально не отличается от моего. Технически, по крайней мере.
– Технически? – пьяный смех и снисходительно: – Гоша… Знаешь… в Индии учат слонов рисовать.
– И?
– И после некоторой дрессировки слон может нарисовать схематически травку… солнышко… даже силуэт слона.
– К чему это ты?
– Это я к тому, что после такой дрессировки слон может рисовать, но художником не становится. И разница между нашим сексом как между картиной слона и картиной Пикассо. Улавливаешь? И после меня у женщины остается уникальная картина Пикассо, а после тебя – неловкий рисунок животного. Наверное, некоторых из них это может умилять…
Я сдерживаю смех. Специально дразнит Гошу! Аронов в дрова...
– Я тебе сейчас всеку, Аронов… – лениво.
– Не обижайся. На правду нельзя обижаться.
– Привет, мой Пикассо! – наклонившись, шепчу ему в ухо.
– Ты почему вернулась?
– Я забыла рюкзак. И теперь уже опоздала к отбою в общагу. Увы… Придётся идти завтра на коллоквиум без подготовки.
– Растяпа…
– Разве ты не рад?
– Я был бы рад ещё хотя бы час назад. Но теперь я пьяный... – разочарованно. – А дарить тебе «неловкий рисунок животного» мне некомильфо.
Мы смеёмся, и я тоже мгновенно чувствую себя пьяной, наполняясь его расслабленной негой.
– Не расстраивайся. Я дождусь твоей авторской картины.
Перехватывает руку, обводит меня вокруг дивана и усаживает к себе на колени. Ведёт пальцем по губам. На пару секунд прижимаюсь к его горячим. Мгновенное касание языками, и мы отстраняемся друг от друга.
– А как же «проникновение»? – ядовито усмехается Гоша. – «Чистота»? Никаких поцелуев в губы? Женькин «агрессивный» рот что-то тебя не напрягает.