Маленькая страна
Шрифт:
– Мы кого-нибудь разбудили?
– Нет, но… – Рон взглянул на Феликса. – А что с ним такое?
– Ваша постоялица накачала его наркотиками. Хорошенькие, однако, у вас клиенты!
– Мы их не выбираем… Ты повезешь его в больницу?
Джейни покачала головой:
– Нет, домой.
– Но…
Так будет лучше. Не хочу, чтобы он проснулся в больничной палате, недоумевая, что же произошло.
Рон хотел сказать что-то еще, но, передумав, просто пожал плечами.
– Что ж, давай помогу. – И, подхватив вещи, направился к «релианту».
Пока он складывал их в багажник, Джейни пыталась запихнуть Феликса на пассажирское сиденье.
– Еще что-нибудь? – спросил Рон после
– Нет. Спасибо тебе за все. Иди, а то простудишься под дождем.
Она включила передние фары и дворники, которые тут же принялись лениво размазывать грязную воду по лобовому стеклу. Вздохнув, девушка открыла окошко, помахала Рону, наблюдавшему за ней с порога отеля, и, развернув машину, покатила в сторону Маусхола.
«Если в моей жизни и была более кошмарная ночь, – с горечью подумала Джейни, – то я определенно не помню когда».
Лина стояла, глядя на захлопнувшуюся дверь. Щека горела, ребра ныли. Распахнув халат, девушка принялась осматривать свое тело.
Да, досталось ей…
Она медленно проковыляла через комнату и выглянула в окно: старенький «релиант робин» только что отъехал прочь. Лина долго смотрела ему вслед, массируя больные места и ничуть не заботясь о том, что стоит у окна полуголая и ее могут увидеть слу-чайные прохожие. Наконец она запахнула халат и уселась в кресло.
«Это карма», – подумала Лина. Она ведь хотела как лучше, но при этом позволила своему телу одержать верх над разумом, и вот что в итоге получилось…
«Думай головой, а не передним местом, – нередко наставлял ее отец. – Это главное правило успеха как для мужчин, так и для женщин: если желаешь продвинуться в каком-нибудь деле, слушай голос разума, а не похоти, ибо из-за нее сгинуло немало талантливых людей».
Но она не последовала этому совету и, позабыв о здравом смысле, поддалась порыву чувств. Если бы она подсыпала Феликсу обычное снотворное и уложила его спать на диван, а сама отправилась в свою постель, сейчас все было бы иначе. А так…
Чего стоит одна только эта маленькая сучка, ворвавшаяся к ней в номер, словно к себе домой!
Ярость была бессмысленной, но Лина не могла сдержаться. Лишь спустя некоторое время она перевела дыхание и постаралась успокоиться.
«Не сходи с ума», – сказала она себе.
Однако теперь Лина могла потерять Феликса навсегда. Не то чтобы она считала его главной целью своей жизни. В какой-то мере она вообще не хотела сближаться с ним – ведь он был всего-навсего неотесанным моряком.
И все же…
Лина подумала о неведомом доселе чувстве, которое пробудил в ней этот человек, и с необъяснимым волнением осознала, что оно не угасло. Феликс Гэйвин действительно сумел пробить ледяную стену, которую она выстроила вокруг себя, и отыскал путь к сердцу, чтобы остаться в нем навсегда.
Лину покорила не готовность, с которой он бросился ей на помощь (чего, безусловно, не сделали бы люди ее круга – в лучшем случае они сочувственно покачали бы головой), не искренность, светящаяся в его взгляде, не внимание, с которым он слушал ее, и даже не его мускулистое тело…
Лина сама не понимала что. А все непонятное вызывало у нее страх, поскольку заставляло чувствовать себя уязвимой и глупой, неудачницей, не способной добиться желаемого.
Лина вспомнила тепло Феликса, прикосновение к его коже. Правда, в тот момент он был без сознания, что несколько отдавало некрофилией… И тем не менее это было так приятно…
Откинувшись на спинку кресла, Лина закрыла глаза и принялась ласкать себя, представляя, что это руки Феликса скользят по ее
телу, но тут в фантазии ворвалась Джейни Литтл, а потом перед мысленным взором возникло мрачное лицо Феликса, когда тот появился на пороге с дурацкой тростью, и…Рука замерла – Лине больше ничего не хотелось.
Спустя некоторое время она открыла глаза и, поправив халат, поднялась.
«Не сходи с ума».
У нее оставался еще один шанс порадовать и папу, и Орден, и саму себя. И она им воспользуется.
Берегись, Джейни Литтл!
Для Клэр Мэбли самым важным в жизни было самообладание. И это отличало ее от миллионов других людей на свете.
Когда на Клэр напал незнакомец, она, конечно, испугалась. Испугалась боли. Испугалась смерти. Но больше всего испугалась, что может лишиться самообладания. И вот в эту ночь у Клэр все-таки отняли то, что спасало ее в течение долгих лет борьбы с болезнью.
Судьба обошлась с ней жестоко, хотя некоторые говорили, что Клэр сама себя наказала. Правда, она была совсем еще юной, когда случилось несчастье. Клэр полностью утратила контроль над своим телом, но не сдалась и потому смогла – хоть и не сразу – восстановить его. Она не выздоровела окончательно, но сумела победить болезнь настолько, что удивила даже врачей.
А в чем секрет? В самообладании.
Снова начав ходить, Клэр поклялась себе больше никогда, ни при каких обстоятельствах не терять самообладания. Сегодня она лишилась его. Незнакомец отнял у Клэр самое главное в жизни и сделал это легко и небрежно, словно жестокий мальчишка, отрывающий крылья у бабочки. И даже сейчас, находясь у себя дома на кухне в компании Дэйви Роу, девушка не могла успокоиться. Ей казалось, что она – пловец, который запутался в морских водорослях и теперь, задыхаясь, идет ко дну, теряя силы, надежду, самообладание…
Самообладание…
Клэр посмотрела на Дэйви, который сидел напротив и пил чай, стараясь не хлюпать слишком громко. Дэйви… Отвратительные шрамы, нос картошкой и огромный подбородок, правое ухо крупнее левого, глаза хоть и добрые, но слишком маленькие и расположены чересчур близко друг к другу, над левой бровью фиолетовая бородавка… Подобные черты могла любить только мать. И, насколько Клэр знала, так оно и было.
Дэйви тоже досталось в жизни. Из-за отталкивающей внешности у него почти не было друзей, а когда он приходил устраиваться на работу, двери захлопывались прямо у него перед носом. Образования он так и не получил и за годы юности научился разве что драться. Но за это, увы, не платили денег, и в итоге Дэйви пришлось добывать свой хлеб насущный, воруя кошельки и обчищая номера отелей, благо в летнее время туристов на полуострове Пенвит хватало. А что еще бедняге оставалось?
В Маусхоле его отнюдь не считали паршивой овцой и относились даже с некоторой симпатией, хотя никто особенно не стремился проводить время в его обществе.
Но Клэр вдруг осознала, что, несмотря на уродство и темное прошлое этого человека, испытывает к нему неизъяснимую нежность и ощущает непонятное духовное родство с ним.
В надежде отвлечься от мрачных мыслей о сегодняшнем вечере Клэр попыталась представить себя на месте своего спасителя.
Он не был инвалидом – его тело исправно выполняло свои функции, и все же Дэйви нельзя было назвать полноценным: подобно тому, как люди, глядя на Клэр, не видели ничего, кроме ее трости, точно так же при взгляде на Дэйви они замечали лишь его уродство. Главное различие между ними заключалось в том, что Клэр изо всех сил стремилась изменить отношение к себе, и ей это удавалось, тогда как у Дэйви не было ни малейшего шанса.