Маленькие детки - маленькие бедки

— Ну, как тебе новость? — спросила Скарлет.

— Хорошего мало.

— Слушай, мы оба понимаем, что вряд ли всё пройдёт гладко, хоть доктор и обещал сделать всё возможное. У тебя есть мечта, и, боюсь, я не смогу помочь тебе в её осуществлении. Ты можешь уйти, можешь разорвать эти отношения. Я пойму, правда.

— Я так не поступлю.

— Обдумай всё хорошенько…

— Я уже всё обдумал! — Жак закричал, поддавшись эмоциям, но тут же взял себя в руки, вспомнив, где находится. — Во-первых — ничего ещё неизвестно. А во-вторых, даже если бы мне сейчас сказали, что ты совершенно точно не сможешь иметь детей, я бы тебя не бросил. Ты для меня важнее любой мечты.

Скарлет посмотрела Жаку в глаза и чуть не расплакалась. Именно этих слов ей так не хватало.

— Я люблю тебя, Скарлет.

— Я тебя тоже люблю, Жак.

Возлюбленные попрощались и разошлись — Жак направился к выходу, а Скарлет — в палату. Теперь она совсем не боялась операции, даже наоборот — ждала её. После операции не будет боли, не будет страха. Да, останется шрам, какое-то время он будет болеть, но это лучше, чем растить внутри себя злокачественную опухоль. К тому же, теперь Скарлет была уверена, что Жак ни за что её не бросит. И — что самое главное, — после операции не будет этой пугающей неизвестности. Лучше сразу знать о худшем, чем тщетно надеяться на лучшее.

Тогда Скарлет думала, что действительно готова к худшему исходу…

========== Побег ==========

Мэри сидела в своей комнате и уныло смотрела перед собой.

Очередная глупая ссора с матерью. Мэри сорвалась. Она наговорила много лишнего, в том числе заявила и о своих подозрениях касательно происхождения её младшего брата. Конечно же, мать не придумала ничего лучше, чем разрыдаться. Её надрывный плач услышал отец, пришёл, попытался разобраться в ситуации, и… Стал защищать жену. Это больше всего и взбесило Мэри. Почему он не замечает очевидного, почему защищает эту отвратительную женщину?!

Мэри всегда знала, что матери плевать на неё. И, если честно, её это никогда не волновало, хотя бы потому, что это чувство взаимно. Но отец… Почему он её защищает? Он же сам прекрасно знает, что всё, сказанное Мэри, — правда!

Мэри было ясно одно — она никому не нужна в этом доме. Да что там в доме — в целом мире! Родители бесят, Ларри от неё был нужен только секс, все подруги будто испарились…

Вдруг в голову Мэри пришла мысль. Всё-таки есть в этом мире человек, которому она небезразлична! Правда, в свете последних событий, он мог здорово на неё обидеться, но это ничего — Мэри попросит прощения. Она даже усмехнулась своим мыслям — Мэри будет просить прощения! Это ведь так унизительно! Но, в любом случае, это лучше, чем жить с ненавистной матерью, наблюдать, как она обманывает любимого отца, время от времени получать сообщения от Ларри, предлагающего встретиться для сексуальных утех — его будто бы не волновал тот факт, что Мэри его бросила! Мэри больше не хотела так жить. Она намеревалась уйти. Вот так вот — взять и сбежать из дома.

Кинув в большую сумку всё необходимое, Мэри вышла из комнаты. В гостиной родители намеренно громко обсуждали поведение Мэри — так, чтобы она слышала каждое слово. Да, быть может, она действительно позволила себе лишнего. Быть может, кто-то посчитает её поступок глупым и необдуманным. Быть может, позже она пожалеет о своём решении. Но сейчас она не может иначе, не может больше жить в нелюбимом доме с нелюбимыми людьми.

Мэри тихонько пробралась мимо гостиной и вышла из дома. Конечно, она знала, что совсем незаметно уйти не получится. Но ей это было и не нужно — в конце концов, это ещё один способ проверить, нужна ли она всё-таки родителям или нет.

Родители услышали звук захлопнувшейся двери:

— Кажется, Мэри ушла, — тихо произнесла Милена Вайсберг.

— Да, — отец отвечал спокойно.

— Может, стоит пойти за ней? — обеспокоенно спросила мать. — Время уже позднее.

— Не нужно, — усмехнулся отец. — Сама вернётся, куда денется? Мы разбаловали её, теперь самое время исправить свои ошибки. Пусть знает своё место в этом доме.

…Мэри предполагала, что между родителями состоится подобный разговор. Лишь с одной оговоркой — она думала, что волноваться будет отец, а мать запретит ему догонять дочь. Но это неважно. Итог един.

Мэри уже отошла достаточно далеко от дома, когда поняла, что совсем забыла предупредить того, к кому сейчас направлялась. А что, если он всё ещё обижен? Что, если не захочет её принять? Тогда придётся вернуться домой, а это уже никуда не годится — тогда её вообще никогда не будут воспринимать всерьёз. Если и возвращаться, то хотя бы не в этот же день.

Перед Мэри стояла дилемма. Можно позвонить, чтобы соблюсти все правила приличия. А можно прийти без предупреждения, чтобы иметь больше шансов хотя бы переночевать там — не выгонят ведь хрупкую, беззащитную девочку одну, в ночь. Звонить, конечно, нужно было из дома, чтобы избежать различных неловких ситуаций. Плохо, что Мэри не подумала об этом раньше. Если же она придёт без приглашения, то всё же есть шанс, что её не пустят на порог. Минимальный, но есть.

Мэри отбросила все сомнения и продолжила свой путь. Лучше использовать все возможности, чем сдаться на середине пути. Лучше прийти незваным гостем и попытаться надавить на жалость. И, если даже после такого грандиозного спектакля её не пустят, значит, слишком хорошо она думала об этом человеке, значит, опять ошиблась. Тогда, конечно, придётся признать своё поражение и вернуться домой. Но, по крайней мере, тогда Мэри будет знать, что действительно сделала всё возможное.

Мэри приблизилась к улице, состоящей из совершенно одинаковых домиков. Конечно, всем было далеко до тех хором, в которых привыкла жить Мэри, но, во-первых, это всё равно лучше, чем ночевать на улице. Да и там, куда она шла, ей точно будет спокойнее, чем в родительском доме. Вспомнить бы только номер или хотя бы примерное расположение нужного дома…

Мэри долго блуждала около идентичных построек, успела окончательно запутаться, заблудиться. Отчаявшись, она подошла к первому попавшемуся дому. Она надеялась, что ей хотя бы откроют — время уже позднее, хозяева могут спать. Она надеялась, что над ней сжалятся и пустят переждать ночь. А вот в то, что это действительно нужный дом, она почти не верила.

Дверь довольно быстро открыли. К удивлению Мэри, на пороге стоял именно тот, кто был ей так нужен.

— Привет, Франц, — застенчиво улыбнулась Мэри, потупив взгляд. — Прости, что так поздно, да ещё и без предупреждения. Я могу всё объяснить. Пустишь?

========== Операция ==========

Скарлет не боялась операции. Она её ждала. Считала, что операция решит намного больше проблем, чем принесёт.

Это продолжалось ровно до того дня, на который была назначена операция.

В этот день Скарлет вдруг осознала, что её ждёт. Её разденут, положат на операционный стол, накачают чем-то, от чего она не почувствует даже как ей разрезают живот. Потом она будет долго отходить от наркоза. Нельзя сказать точно, насколько ей будет плохо, но плохо будет, и это — факт. А какие боли она будет испытывать, когда отойдёт от наркоза! Как долго будет восстанавливаться! Как шрам изуродует её тело!

Скарлет понимала, что операции не избежать, понимала, что это необходимо, что иначе она будет мучатся до самой смерти, как мама когда-то. Но всё же предстоящее её пугало.

Ожидая часа операции, Скарлет рыдала, что удивляло весь медперсонал — ещё прошлым вечером эта девушка ничего не боялась, а теперь!

Когда Скарлет лежала на операционном столе, её руки настолько сильно дрожали, что ей с трудом ввели наркоз — просто не могли попасть в вену. Но когда-это всё-таки удалось сделать, Скарлет довольно быстро успокоилась, ослабела, а потом и вовсе забылась сном, в котором не было сновидений…