Маленькие женщины

Среди других вывесок, украшавших витрину у подъезда, в котором исчезла Джо, была и реклама дантиста, и, бросив взгляд на пару огромных искусственных челюстей, которые медленно открывались и закрывались, чтобы привлечь внимание к красивым белым зубам, молодой человек надел пальто, взял шляпу и спустился, чтобы встать на караул в дверях напротив, бормоча при этом с улыбкой и содрога­нием:

– Как это на нее похоже – прийти одной! Но если ей придется туго, понадобится кто-нибудь, чтобы проводить ее домой.

Через десять минут Джо сбежала вниз по лестнице с очень красным лицом и обычным видом человека, только что прошедшего через определенного рода тяжкое испыта­ние. Увидев молодого человека, она отнюдь не просияла и прошла мимо, лишь кивнув ему, но он последовал за ней и спросил с сочувствием:

– Тяжело пришлось?

– Не очень.

– Быстро ты выбралась.

– Да, слава Богу!

– Почему ты пошла одна?

– Хотела, чтобы никто не знал.

– Ну и странная же ты! И сколько тебе вырвали?

Джо взглянула на своего друга, словно не понимая, о чем он говорит, а потом принялась смеяться, как будто услышала отличную шутку.

– Есть два, которые я хотела бы вырвать, но придется ждать две недели.

– Над чем ты смеешься? Ты что-то затеваешь, Джо, – сказал Лори с заинтригованным видом.

– Ты тоже. Что это вы делали, сэр, там, в бильярдной?

– Прошу прощения, мэм, но это не бильярдная, а гим­настический зал, и я брал урок фехтования.

– Я рада.

– Чему?

– Ты сможешь научить меня, и тогда мы поставим «Гамлета» – ты будешь Лаэртом, и у нас будет велико­лепная сцена сражения на шпагах.

Лори сердечно, по-мальчишески расхохотался, так что несколько прохожих тоже невольно улыбнулись.

– Я научу тебя, независимо от того, будем мы ставить «Гамлета» или нет. Фехтование – отличное развлечение и замечательно поможет тебе избавиться от сутулости. Но я не верю, что ты только поэтому так решительно заявила: «Я рада». Ведь так, скажи?

– Я рада, что ты был не в бильярдной, и надеюсь, ты никогда не ходишь в такие места. Ты ведь не ходишь?

– Хожу, но не очень часто.

– Я хотела бы, чтобы ты не ходил.

– В этом нет ничего плохого, Джо. У меня есть бильярд и дома, но одному, без хороших партнеров, неинтересно. И так как я люблю бильярд, я иногда хожу поиграть с Недом Моффатом или кем-нибудь еще.

– Боже мой, мне так жаль, потому что такие занятия будут привлекать тебя все больше и больше, ты будешь зря терять время и деньги и станешь похож на этих про­тивных щеголей. А я-то надеялась, что ты останешься до­стойным уважения и будешь гордостью своих друзей, – сказала Джо, качая головой.

– Разве не может человек иногда позволить себе не­винное развлечение, оставаясь при этом достойным уваже­ния? – спросил Лори с уязвленным видом.

– Все зависит от того, где и как он находит эти раз­влечения. Мне не нравится Нед и его компания, и я хочу, чтобы ты держался подальше от них. Мама не позволяет нам приглашать его в гости, хотя он хотел бы прийти; а если ты станешь таким, как он, она не согласится, чтобы мы дружили и резвились вместе, как дружим и резвимся сейчас.

– Не согласится? – переспросил Лори с тревогой.

– Нет, она терпеть не может этих светских франтов и скорее упрячет нас всех в шляпные картонки, чем позволит общаться с ними.

– Ну, пока ей не нужно доставать шляпные картонки. Я не светский франт и не собираюсь им становиться, но я люблю порой безобидные развлечения, а ты разве не лю­бишь?

– Люблю, да никто и не против этого, так что развле­кайся на здоровье, но не делайся повесой, хорошо? А то придет конец нашим радостям.

– Я буду святой высшей пробы.

– Терпеть не могу святых: будь простым, честным, порядочным мальчиком – и мы всегда будем с тобой. Не знаю, что я стала бы делать, если бы ты вел себя, как сын мистера Кинга; у него полно денег, но он не знает, куда их девать, и пьет, играет в карты, убегает из дома – я думаю, он и как отца-то родного зовут забывает – и вообще ведет себя отвратительно.

– И ты думаешь, что я мог бы делать то же самое? Покорно благодарю.

– Нет, нет, не думаю – о Боже, конечно нет, – но я слышала, как люди говорят, что деньги – большое иску­шение, и иногда мне хочется, чтобы ты был бедным; тогда я не беспокоилась бы так о тебе.

– А ты беспокоишься обо мне, Джо?

– Немного; когда ты угрюм или недоволен, как это с тобой иногда бывает; потому что у тебя такая сильная воля, и если ты однажды собьешься с пути, то, боюсь, трудно будет тебя остановить.

Несколько минут Лори шагал в молчании, и Джо по­глядывала на него, жалея, что не придержала язык, потому что глаза его были сердитыми, хотя на губах все еще играла усмешка, как будто вызванная ее предостережениями.

– Ты собираешься читать наставления всю дорогу до­мой? – спросил он вскоре.

– Конечно нет. А что?

– Да если ты собираешься, я сяду в омнибус; а если нет, то я хотел бы пройтись с тобой и рассказать тебе кое-что очень интересное.

– Я не буду больше поучать, и я очень хочу узнать новости.

– Очень хорошо, тогда пошли. Но это секрет, и, ес­ли я расскажу тебе о нем, ты должна рассказать мне о своем.

– У меня нет никакого секрета, – начала было Джо, но резко оборвала речь, вспомнив, что это не так.

– Ты же знаешь, что есть! Ты ничего не можешь скрыть! Так что давай выкладывай или я ничего не скажу! – воскликнул Лори.

– А твой секрет стоящий?

– Еще бы! И о людях, которых ты знаешь! И так забавно! Тебе следовало бы послушать, да мне и самому уже давно до смерти хочется рассказать. Давай, ты первая.

– Но ты ничего не скажешь дома, хорошо?

– Ни слова.

– И не будешь дразнить меня, когда мы вдвоем?

– Я никогда не дразню.

– Дразнишь. Ты можешь выудить из человека все, что захочешь. Не знаю, как ты это делаешь, но ты прирожден­ный искуситель.

– Спасибо. Выкладывай.

– Я оставила два рассказа редактору газеты «Парящий орел», и он даст мне ответ на следующей неделе, – шепнула Джо на ухо своему доверенному лицу.

– Да здравствует мисс Марч, знаменитая американская писательница! – закричал Лори, подбросив в воздух и снова поймав свою шляпу, к большому удовольствию двух уток, четырех кошек, пяти куриц и полудюжины ирландских ребятишек, – дорога уже вышла за город.