Маленький гарем

– Где?!

Ольга, лежавшая на животе, попыталась подняться.

– Да пошутил я! В армии. Та же зона, только руки не за спиной. Закосить денег не хватило, на первом курсе перед весенней сессией забрали. Два года вычеркнуты из жизни. Восстановился на ваш курс, на своем сейчас бы уже думал о дипломе.

– Извини, – она повернула голову, взглянула через плечо. – Чудесный трах выбил остатки мозгов. Конечно знаю.

– Но, слава богу, оттоптал и освободился навсегда, – продолжал я. – Теперь больше не призовут, если не начнется война. А если начнется, я сразу сдамся в плен, не собираюсь ни за кого воевать.

– Я хотела сказать…

– У меня тоже с мозгами тяжело, – я перебил, не слушая. – Из армии выпустили еще год назад. И ты права, Ольга. Нам давно стоило познакомиться и попробовать раньше.

– Попробуем здесь, – просто ответила она.

– А твои… – я осекся но не стал делать вид, будто ничего о ней не знаю. – Мужья сюда не нагрянут?

– Не нагрянут. Они адрес не знают, а девчонки не выдадут. Если начнут звонить – отболтаюсь.

– Это здорово, – согласился я. – А жопа у тебя все-таки класснее всего. В ней можно утонуть.

– Это я знаю. Но совсем не тони, ты мне еще понадобишься.

Нагнувшись, я поцеловал ее около шеи.

– Я тебе не зажала?

– Нет, все в порядке.

– Так повторим? – спросила Ольга, напрягшись и расслабившись. – Или сначала кофе выпьем?

– Повторим. Потом кофе выпьем. Потом еще раз повторим. Потом чаю. Потом еще.

Я не врал, не переоценивал свои силы.

Я был молод и здоров, как обезьяна, а она – хоть и не юна, но опытна.

– Это радует, – она сопроводила слова выразительным движением. – Тогда постараемся. Я умею кончать несколько раз, почти подряд.

– Давай тогда отрываться, – сказал я. – Тем более, кровать всего одна, а завтра приедут остальные.

– Оторвемся по полной программе. Только давай перевернемся?

– Давай, – согласился я. – Сам хотел предложить.

Ольга скользнула с живота на спину, от нее запахло радостью существования.

– Слушай, – я спохватился, уже держа ее за грудь. – Забыл спросить, все так ураганно получилось… В тебя вообще можно было?

– Можно, – староста снисходительно улыбнулась. – Если б было нельзя, я бы сказала.

– Это радует.

– И вообще, Юра, о таких вещах должны заботиться сами женщины. Мужчина должен просто трахать, трахать и еще раз трахать, и больше ничего.

4

Завтра никто не приехал, послезавтра тоже.

Вечером староста, рассматривая себя в круглое зеркальце, сообщила, что все было прекрасно, но следующим утром наконец явятся сокурсницы.

Не дожидаясь вопроса, она пояснила, что разослала СМС, будто квартира занята по форсмажорным обстоятельствам и освободится лишь через три дня.

Признание поразило.

Для того, чтобы провести со мной время в постели, Ольга наврала коллегам, которые теоретически считались ее подругами и должны были стоить больше всех мужчин, вместе взятых.

Эти дни мы провели в постельном угаре.

Налюбившись до одурения в первый раз, мы не стали пить ни чая, ни кофе, уснули на единственной кровати, даже не застелив ее привезенным бельем.

Наутро мы сходили в академию, зафиксировали свой приезд и получили синие зачетные книжки с желтым тиснением на обложках: Ольга законную, я свою старую, лежавшую в архиве.

Я слышал, что в прежние времена зачетки были у каждого на руках, а в наши опасались фальсификации, выдавали перед каждой сессией, потом забирали. Смысла такой возни я не понимал: мой бывший одноклассник, учившийся в компьютерном колледже, за пару часов не только бы заполнил по-своему зачетную книжку, но и соорудил поддельный диплом со всеми печатями.

Ольга также отметилась в учебной части как староста, вяла новый групповой журнал и на вопрос о том, почему из нашей команды приехали только двое, тоже что-то наврала.

Контроль за посещаемостью был понятен. Преподаватели – насквозь нищие, как и вся российская интеллигенция – помимо левых денег получали еще «правые», по распорядку сессии. Каким образом им насчитывали, я не вникал, но мой бывший староста – хитрый татарин Альфат – говорил, что оплата зависит не только от часов, но и от количества студентов. Само собой, нормальному преподавателю надрываться не хотелось, каждый предпочел бы увидеть на лекции трех человек вместо тридцати, потравить анекдоты и разойтись. Но учебная часть отрабатывала свою зарплату и следила за тем, чтобы профессора не приписывали лишних студентов, считала нас по головам.

Но при всей внешней строгости, в первые дни царил бардак. Расписание не устоялось, по коридорам «академии» шатались похмельные после предыдущей сессии преподаватели и хмельные от нынешней студенты, никто ничего не знал, никто ни с кого не требовал.

Этим временем стоило пользоваться. Возвратившись в квартиру, мы разделись и больше не одевались.

Пол в моем отсеке Ольга так и не вымыла, штору я так и не повесил. И новенькая раскладушка, упакованная в полиэтилен, стояла нераспечатанной в передней.

Ничего этого не потребовалось, нам было хорошо и так.

Я время от времени прикладывался к сокурснице, она еще чаще приникала ко мне.

Мы попробовали все варианты: на кровати и на подоконнике, в ванной и в туалете и даже не кухонном столе – и все возможные способы, включая негигиеничные, нелюбимые мной, но обожаемые ею.

Никогда в жизни: ни в школе, во времена первых познаний, ни после армии, ринувшись обратно в развал гражданской жизни – я не «отрывался» так сильно.

Мы со старостой вели себя как пара животных, для которых не имелось ничего, кроме секса.

Но стыдно мне не было.

Все шло, как полагалось идти в такой ситуации.

Голова была мне дана, чтобы думать о жизни, а тело – чтобы жизни радоваться.

Тем более, что оргия для двоих длилась недолго, приезд одногруппниц ее прекращал.

5

Первой к нам явилась женщина по имени Валя.

Конечно, в тот момент я еще не знал, как ее зовут.