Маленький стрелок из лука

Ева сама в пух и в прах разрушала эти зыбкие воздушные замки: она вдруг исчезала на несколько дней, а когда снова появлялась, была чужой и холодной. И, глядя в ее равнодушные усталые глаза с глубокими синеватыми тенями, он чувствовал себя глупым мальчишкой, который насочинял про себя всякую чертовщину и поверил в нее... Ева односложно отвечала на вопросы, много курила и пила крепкий кофе. Белое округлое лицо ее ничего не выражало, казалось, она в полусне отвечает первыми попавшимися на язык фразами. Потом он уже понял, что это такое: она была обращена внутрь себя. И такое происходило с ней обычно после какого-нибудь очередного срыва, когда дома разражался скандал. Она никогда ничего не рассказывала, но сама с собой, очевидно, вела большую борьбу. И в этой внутренней борьбе, которая, к счастью, недолго продолжалась, никто никого не побеждал. Ева была не из тех, которые одерживают победы над собой.

В конце концов Кирилл на все махнул рукой и предоставил событиям развиваться так, как они развиваются, хотя, надо сказать, это было не в его характере: он привык сам управлять событиями, подчинять своей воле обстоятельства, но в этом случае был бессилен. События развивались по каким-то другим законам, которые были ему чужды, но приходилось с ними считаться, терпеть их - он не хотел потерять Еву. Теперь он не давал себе слова порвать с ней, потому что понял, что это свыше его сил. Он скучал без нее, и нечего было притворяться, что это не так. Но и девушке не подавал вида, что терзается из-за нее. Этого ни в коем случае нельзя было делать, Ева сразу бы утратила к нему интерес. Она не терпела упреков, не желала быть привязанной к кому-либо и не ценила привязанности других. К Кириллу она приходила, как сама объясняла, тогда, когда ей этого захочется. И сколько бы он ее ни умолял прийти к нему, она все равно бы не пришла. Он знал, что это так, и никогда не уговаривал. И как бы ему ни хотелось позвонить ей, он сдерживал себя и ждал, когда она сама позвонит или придет. Ева могла прийти и на работу. Несколько раз она заходила в его кабинет на Литейном. Однажды ее там увидел Землянский.

Долго в эту ночь не мог заснуть Кирилл. Недреманное Око переложил часть своей тяжелой ноши и на его плечи. Кирилл внушал себе, что Ева вправе поступать, как ей заблагорассудится, ведь они ничем друг другу не обязаны, вернее, она ничем не желает связывать себя с ним, с Кириллом, так чего же ему, спрашивается, ревновать? И потом, неизвестно еще, где она и что с ней?

Вернувшись из типографии, Кирилл увидел в своем кабинете Землянского. Тот сидел на его месте и что-то быстро писал шариковой ручкой. Не спеша поднялся, уступая место, недописанную бумагу сложил пополам и засунул в карман. Присев на стул у стены, достал из другого кармана коробочку с витаминами и несколько желтых горошин положил в рот. Круглое, с тугими розовыми щеками лицо Михаила Львовича и без того свидетельствовало о завидном здоровье, он не пил и не курил.

Посасывая витамины, Землянский задумчиво смотрел на Кирилла. И во взгляде его проглядывало сочувствие.

– Ты что, хочешь мое место занять?
– пошутил Кирилл. Кто бы мог подумать, что эти слова окажутся пророческими?.. Раньше он никогда не замечал, чтобы Михаил Львович сидел за его столом.

– Не исключено, - добродушно улыбнулся Землянский.
– Кажется, у вас назревают крупные неприятности... Кстати, вы еще не были у Галактики, пардон, у Василия Галактионовича?

– У меня неприятности каждый день, - кисло улыбнулся Кирилл, вспомнив про посещение его квартиры Недреманным Оком.

– Неприятности еще не поздно избежать, - продолжал все в том же духе Землянский.
– Нужно лишь срочно выправить статью Симакова и поставить в альманах. В нынешний.

– Какого еще Симакова?
– недоуменно взглянул на него Кирилл. Его стал злить загадочный тон Михаила Львовича.

– Я положил вам папку со статьей на стол, - кивнул тот.
– Того самого Симакова, который написал о Новгородской археологической экспедиции. А вы эту статью завернули.

Кирилл вспомнил. И не только про эту статью, а и про слова Ильи Ларионовича Залогина, предупредившего его, что Симаков человек обидчивый и у него тесть академик. Правда, на эти слова он тогда не обратил внимания. И еще, кажется, Залогин просил ответить поделикатнее... А он, Кирилл, поручил это Землянскому...

– У тебя сохранилась копия ответа Симакову?
– спросил Кирилл.

– Кажется, я написал ему от руки...

Это на него похоже. Известный лентяй! Далее не дал машинисткам перепечатать ответ...

– А что ты ему написал?

– Не помню, - пожал плечами Землянский, моргая большими влажными глазами.

– А ты вспомни, - настаивал Кирилл.

– Обычно, мол, ваша статья не пойдет, и все такое.

– А ты хоть прочитал ее?
– испытующе посмотрел на него Кирилл.

– Там про новгородские раскопки?
– медленно отвел глаза Михаил Львович.

Ясно, не прочитал! Что же этот тюфяк написал Симакову? Видно, дал повод зацепиться. Но печатать статью в сданном уже в набор альманахе Кирилл не будет. Вот уж дудки! И не поможет настырному Симакову даже именитый тесть академик!

– Напечатайте эту чертову статью, Кирилл, - буд-то угадав его мысли, посоветовал Землянский. Темные глаза его печально смотрели на Кирилла.
– И Залогин Илья Ларионович считает, что можно статью дать.

– Когда действительно сядешь на мое место, тогда печатай, что тебе вздумается, - раздраженно ответил Кирилл.
– Даже похабные частушки.

– Я пойду, - сказал Землянский и быстро выскользнул из кабинета, что при его солидной фигуре было несколько неожиданным. Обычно он все делал медленно, не спеша.

Кирилл раскрыл папку и на отпечатанном на машинке письме Симакова с множеством восклицательных знаков прочел размашистую резолюцию Галахина: "Поставить в номер". И все. Больше ни слова. Не сказано, вместо чего ее поставить? Какую-то уже набранную статью нужно выбросить. И ради чего? Ради того, что у археолога тесть академик?

Кирилл сидел за столом и невидящими глазами смотрел на письмо с восклицательными знаками. Сосредоточившись, он прочел его. Да, тут оскорбленное самолюбие, оказывается, добрячок Залогин когда-то пообещал ему опубликовать статью, почему он и написал ее, а какой-то Воронцов заворачивает... А статья нужна, в ней новые факты... И т.д. и т.п.

Кирилл набрал номер телефона. Трубку снял Землянский.

– Ты в ответе Симакову поставил мою фамилию?
– спросил Кирилл.

Михаил Львович долго пыхтел в трубку, мычал, наконец выдавил из себя:

– Ты же редактор-составитель.

– Хоть показал бы, что ты там нацарапал!
– проворчал Кирилл и повесил трубку. Он тоже хорош! Нужно было самому ответить, а он взял и перепоручил Землянскому...

Раздался телефонный звонок.

– Кирилл Михайлович, вы, пожалуйста, не говорите начальству, что я написал ответ, - попросил Землянский.

– Что, поджилки затряслись?
– усмехнулся в трубку Кирилл.

– Я вас очень прошу, - понизил голос тот, очевидно, кто-то вошел в комнату.

– Хорошо, я поставлю статью Симакова, но твою выброшу, - пригрозил Кирилл и улыбнулся, представив, какое сейчас лицо у Землянского, но тот его удивил. Он быстро ответил:

– Выбрасывайте, - и повесил трубку.

Значит, дело действительно серьезное, раз Михаил Львович готов пожертвовать своей статьей. Видно, кто-то нагнал на него страху. А больше всех на свете Землянский боялся Галахина... И тут, легок на помине, в кабинете собственной персоной появился Галактика. В отличие от многих руководителей, он всегда сам приходил к сотрудникам, которые ему зачем-либо были нужны, хотя в приемной и сидела секретарша Лиза.