Маленькое чудо. Сборник рассказов

Преображение длилось несколько часов. Когда бродяга взглянул на себя в зеркало, он увидел в отражении пожилого, но интеллигентного мужчину, с глубокими голубыми глазами. Улыбнувшись, мужчина произнес:

– Нам не дано ни видеть, ни понять,Ни ощутить, ни вспомнить, ни изведать,Ни промолчать, ни шепотом поведать,Ни умереть, ни вновь собою стать…

– Пётр Иванович, некогда стихи читать, нужно торопиться. У вас собеседование через 20 минут. Библиотека имени Маяковского открыла вакансию. Я думаю, вы идеально подойдёте. Там много книг, и для них для всех есть свои места на полках.

Впервые за много лет мужчина улыбнулся. В глазах его загорелись искорки человека, который занимается любимым делом.

Один шаг

Выбор небольшой – нужно сделать шаг. Шаг вперёд или назад.

Я стоял на краю, и ветер лохматил мои волосы. От моего выбора зависела жизнь.

Я уже несколько месяцев думаю о шаге. Смерть – это на самом деле начало. А чтобы начать что-то новое, я сперва люблю закончить предыдущие дела.

И всё время дела не заканчивались. Сперва мне нужно было доучиться, получить диплом. Затем бабушка стала совсем плоха, и я ухаживал за ней. Недавно бабушки не стало. Далее – Лиза. Лиза долго не давала мне возможности закончить с ней отношения. Неделю назад она всё-таки ушла, забрав свои вещи. За квартиру я в этом месяце заплатил, мусор выбросил, дверь на ключ закрыл.

Кажется, всё сделал, пора заканчивать.

С десятого этажа большого города мало что видно. Вверх уходят дома соседей повыше, нависая над тобой. Но у меня с балкона открывается хороший вид. Справа – озеро, я вижу уток. Слева – двор соседнего дома и стена окон.

Я уже изучил некоторые окна, и сейчас оставалось только попрощаться с ними.

– Пока, бабушка, – старушка часто сидит у окна, укрываясь пледом. Думаю, она постоянно зябнет.

– А вон в той квартире часто ссорятся муж с женой. Несколько раз они выходили со скандалом на балкон. У женщины такой противный повизгивающий голос, он застревает в твоей голове и ещё несколько часов после ты не можешь его забыть.

– А это окно мне нравится. Особенно вечером. С моего этажа видно, как семья садится ужинать. Отец, мать и два сына. Мальчишки погодки, а может близнецы – лиц мне не видно, далеко. Мальчики всегда накрывают на стол. Обязанность отца – налить всем чай. Мама готовит и раскладывает еду по тарелкам. А прибирают посуду всегда все вместе, дружно и слаженно. Приятно за ними наблюдать.

Я стою на краю уже минут 15–20. Мне не страшно. Я готов сделать шаг вперёд. Возвращаться мне не к чему, меня ничего не держит.

Уже опускаются сумерки. Закат разливается по небу клубничным вареньем. Большинство окон горят искусственным светом – люди вернулись с работы. Я им немножко завидую, они ждут завтрашнего дня, у них есть планы и перспективы. Но завидую лишь немного. Я сделал свой выбор.

Я отпускаю перекладину балкона, держась лишь одной рукой. Корпус наклоняется вперёд. Я вижу газон внизу. Одна нога уже оторвалась от края. Остаётся перевести тяжесть тела вперёд и отпустить вторую руку.

Я не отпустил. Я забыл, потому что всё мое внимание было приковано к окну на пятом этаже. Оно открыто настежь, флагом развивается штора, выпрыгивая наружу. На подоконнике ребёнок. Совсем крошка. Девчонка в розовом комбинезончике ползает на коленках от края до края. Вот её ножка высунулась из окна, и носочком она вытерла пыль и грязь о жестяной карниз.

– О нет, она пытается встать и дотянуться до шторы.

– Стой! – кричу я. Но малышка не слышит. Да и не надо её звать, ещё специально потянется ко мне, и я ускорю её падение.

Я сделал шаг. Назад.

С трудом разжал затёкшую побелевшую руку, перескочил через ограждение балкона, босиком понесся по ступеням подъезда вниз.

– 112, скорее, скорее, улица Комсомольская 20, ребенок у открытого окна, заезжать во двор! – истерично ору я в телефон, перепрыгивая через несколько ступенек разом.

Когда я выскочил во двор, звуки сирены были уже вокруг. Спасатели сразу сориентировались, что делать – малышка стояла в проёме, одна половина тела наружу, другая – в квартире.

– Хватай левый угол, людей не хватает. – Крикнул мужчина в форме.

Я только успел ухватить ткань и натянуть, как меня дёрнуло, вырывая покрывало из рук. Малышка упала. Я свой угол удержал.

Девчонка с голубыми глазами испуганно смотрела на восьмерых мужчин, которые держали её на покрывале. Она перевела на меня взгляд и засмеялась.

У меня вновь появилось незаконченное дело – присматривать за Алисой. Так что шаг в смерть пока отменяется.

Мама

Быть матерью, отдавать всю себя, любить дитя беззаветно и отчаянно – это дар, данный свыше. Если твое призвание – быть мамой, ты будешь ею из раза в раз, из жизни в жизнь, перерождаясь, но оставаясь самым близким и нужным человеком для ребенка.

Мой восьмилетний сын Ханс дружил с мальчиком с первого этажа. У него такое необычное имя – Шауль. Они нашли общий язык сразу, как только семья Шауля переехала в наш дом. Кажется, они были евреи.

Ханс и Шауль целыми днями пропадали на улице, носились во дворе, играли палками-пистолетами, лазили по деревьям, бросали камни в старое ржавое ведро.

Больше всего мальчики любили жевать хлеб, сидя на крыльце. Муж работал на мукомольном заводе, и у нас всегда был дома свежий, пышный, ароматный хлеб.

Теплый погожий день, лучи солнца пробивались сквозь листву, бросая тени на довольные лица мальчиков – они наслаждались детством, не зная, что солдаты уже в городе.

Мужчины в форме наводнили наш маленький городок. Они тихо приходили в чей-то дом и также тихо уводили всю семью с наспех собранными вещами. Никого из этих людей больше не видели.

В тот день Ханс убежал из дома чуть свет. Они собирались на пруд с Шаулем. Я не волновалась, мальчики часто уходили гулять надолго.

Я начала беспокоится, когда увидела солдат, вышедших из нашего подъезда. Я не сразу поняла, что перед собой они вели семью Шауля. Я бросилась искать Ханса, но его нигде не было: ни в квартире, ни на крыльце, ни во дворе. Меня пронзила страшная догадка – мой мальчик все еще с другом, и сейчас их обоих ведут к поезду! Всех евреев, кого уводили солдаты, сажали в поезда и отправляли в другой город. Там для них было жилье и работа. По крайней мере, так говорили.

Моего сына могут принять за брата Шауля и увезти! Ноги стали ватными, они больше не могли удержать меня. Я рухнула на колени, осознавая, что сейчас может случиться непоправимое. Но не время опускать руки!

Я собралась с силами и бросилась бежать со всех ног. Железнодорожная станция находилась в нескольких километрах от нашего дома. Воздуха не хватало, в боку пульсировала колющая боль, грудь вздымалась тяжело и с хрипом. Но я не могла остановиться.

На путях стоял только один поезд. Товарный. Вагоны для перевозки скота. Я подлетела к солдатам, стоявшим у одного из вагонов, и закричала на немецком языке: