Маленькое недоразумение на даче

Халат неуверенно сел рядом и положил на тумбочку красивую темно-бордовую розу. Немного попыхтев, ласково и тихо попросил:

– Посмотри на меня, Ксюша!

Она со скрипом повернула сопротивляющуюся голову на призывающий ее голос и увидела поверх халата плавающее измученное лицо. Оно морщило лоб и кривилось. Девушка напряглась и узнала Максима. Он смотрел на нее таким грустным безнадежным взглядом, что ей стало не по себе. Почему он так смотрит? Она такая страшная? Может, ее с ног до головы вымазали в зеленке и она стала походить на болотную кикимору? С чего бы такой священный трепет?

– Здравствуй, милая! – Голос у Макса вполне соответствовал внешнему виду: такой же обессиленный и совершенно больной.

Она захотела подбодрить его и подняла руку, чтобы радушно помахать. Но рука самостоятельно совершила небольшой кульбит и с размаху шлепнулась на подушку.

– Вот это да! И что это с руками? Борьба частей тела за свою независимость? – Она уже ничему не удивлялась. – Ладно, могло быть и хуже.

Он, уже не скрываясь, всхлипнул:

– Прости меня! Это все моя вина!

– Твоя? – Она кротко удивилась: – А что ты сделал?

Он ужаснулся:

– Ксюша, ты что, серьезно ничего не помнишь?

Девушка недовольно нахмурилась и строго объяснила, что все прекрасно помнит, но напрягаться и вспоминать, что там было конкретно, ни за что не станет, пусть он даже и не надеется! У нее голова не казенная, а своя, и молотобойные работы в ней ни к чему! Хотя с его стороны очень мило, что он интересуется ее здоровьем…

– Мило? – Он зарычал и стал метаться по палате.

Девушка устала следить за его рывками и закрыла глаза.

Он остановился напротив, стараясь быть близко и в то же время не беспокоить ее.

– Для меня эта ночь была ужасной. – Голос звучал обреченно. – Я многое передумал. Ты была права, я просто эгоист, каких мало. Я чуть не сломал тебе жизнь, из-за меня тебя сбила машина. У тебя счастливая семья, ты любишь мужа и детей, а я только путаюсь под ногами…

– Каких детей? Какого мужа? – Она не поняла ни слова.

– Игоря и близнецов. – Он был очень терпелив.

– А… их! Люблю, конечно, но они вовсе не мои! – Она широко, во весь рот, зевнула, громко клацнув белыми зубами, как будто хотела оттяпать ему полноса.

Он с состраданием посмотрел на ее бледное лицо.

– Скоро ты поправишься и придешь в себя. И все вспомнишь. А я уйду навсегда и больше не буду тебе мешать.

– А ты мне вовсе и не мешаешь. – Она снова сладко зевнула. – Ты очень забавный!

Его передернуло от подобного эпитета. Но он упрямо продолжил:

– Я тебя люблю, запомни это. По-настоящему люблю. Если вдруг понадоблюсь, позвони. – Он положил на тумбочку листок с номером телефона. – А сейчас я ухожу… Прощай…

Ксения хотела возразить, что не хочет, чтобы он уходил, но тут подействовало принятое лекарство, и она мгновенно уснула.

Он долго смотрел в ее безмятежное лицо. Потом наклонился и легко коснулся ее губ своими твердыми горячими губами. Еще немного постоял, слушая ее легкое дыхание, потом повернулся, обреченно ссутулив плечи, как человек, попавший в большую беду, и вышел.

Глава 6

Ксения настороженно обернулась. Ей вновь показалось, что на нее смотрит Максим. Оглядела незнакомые машины, спешащих мимо прохожих. Его не было. Вздохнув, продолжила путь. Померещилось. В последнее время это чувство возникало у нее постоянно. Но Максим не появлялся, выполняя свое обещание. Ксюша ждала его, начиная чувствовать себя как прирученная и внезапно выброшенная на улицу собачонка. Постепенно тоска захватила ее с такой силой, что она поняла: жить без него невозможно.

Решилась позвонить ему сама, но не смогла найти его записку с телефоном. Видимо, потеряла ее во время возвращения из больницы. Что ж, значит, не судьба. Утешала себя, что все к лучшему, что они слишком разные и что ничего доброго с ним ее не ждет. Нравоучительно вспоминала печальные глаза девушки, оставленной им у университета, и, сцепив зубы, ждала, когда же наконец придет в себя и перестанет тосковать. Но время шло, а лекаря из него не получалось – душа болела все сильнее и все сильнее томили неосуществленные желания.

Подошел долгожданный май. Распустились тополя, наполнив воздух терпким смолистым ароматом, отцвела черемуха, усеяв улицы белыми мелкими лепестками, похожими на снег.

Игорь поехал в Крым за поправившейся женой. Ксения нервничала, готовясь к встрече с сестрой, которую не видела больше двух лет. Пытаясь подготовить детей к появлению другой мамочки, усадила близнецов на колени и показала фотографию Кристины, объясняя, что это их настоящая мама. Любопытная Злата потребовала растолковать сей сложный вопрос.

– Но ведь ты тоже наша мамочка? – Девчушка была твердо уверена, что у человека вполне может быть несколько мам и ничего особенного в этом нет. – Ты ведь не уйдешь от нас далеко-далеко? – Она крепко прижалась к ней, опасливо поглядывая на сомнительную фотокарточку. Очевидно, боялась жестокой конкуренции между мамами, в результате которой одной из них придется удалиться.

– Нет, конечно, золотко мое, я никуда не уйду. – Ксюша успокаивающе провела ладонью по светлым волосикам племянницы. – Я родная сестричка вашей мамы. Как ты у Влада.

– А мама что нам привезет? – Мальчик, как всегда, подошел к вопросу о появлении еще одной мамы с чисто практической стороны. Чем больше мам, тем лучше. С каждой можно будет что-нибудь получить. – Роботека привезет? – Он был без ума от этого мультика.

Ксюша угнетенно вздохнула. Иногда практицизм этого ребенка обескураживал.

– Не знаю, мой милый, но, честное слово, мама гораздо лучше любой игрушки.

– Да? – Заявление показалось Владу абсурдным.

Раздался короткий звонок в дверь.

– Это уже новая мамочка? – опасливо спросила девочка. – А она очень добрая? Как ты? Или просто добрая?

Подобная градация в определении материнских достоинств несколько озадачила Ксюшу.

– Поверь мне, дорогая, мамочка тебя очень-очень любит.

– Так же, как ты? – Девочка вцепилась в нее клещами, не давая подняться, тогда как мальчик со спокойной уверенностью слез с теткиных коленей, подошел к двери и громко крикнул:

– Кто там?

– Это мы! – негромко откликнулся отец.