Малуша. Книга 1. За краем Окольного

В любом случае, образ Малуши как литературной героини способен дать гораздо больше. Коротко обрисую путь, который она в моей художественной версии прошла к началу этой истории.

В цикле из двенадцати романов «Княгиня Ольга» были описаны предки Малуши по всем линиям родства. По отцу она происходит из рода древлянских князей. Наиболее знатные предки Малуше достались от матери, Предславы Олеговны. Предслава была дочерью Олега Предславича, чьей матерью была Венцеслава (дочь Олега Вещего), а отцом – Предслав Святополкович (он историческое лицо, хоть и предполагаемое), последний представитель рода Моймировичей, князей Великой Моравии, уничтоженных нашествием угров. В юности Олег Предславич был своим дедом (то есть Олегом Вещим) в порядке обмена заложниками отослан из Киева на север, в Хольмгард (предшественник Новгорода), где правили Олав и Сванхейд; там он женился на их дочери, Мальфрид. В честь бабки по матери, Мальфрид, получила имя и наша героиня. Таким образом, она, родившись как княжна древлянская, одновременно приходится праправнучкой самому Олегу Вещему.

Когда Мальфрид-Малуше было пять лет, разразилась легендарная война между Киевом и землей Деревской: древляне убили киевского князя Игоря (в тексте – Ингвар), а его жена Эльга и сын Святослав, которому тогда было 13 лет, заново подчинили мятежников. Князь Володислав, отец Малуши, был сочтен погибшим при разгроме Искоростеня, древлянской столицы, вновь объявился спустя почти десять лет, но незадолго до начала нынешней истории все же погиб. Ее мать, Предславу, свою родственницу, вместе с двумя малыми детьми Эльга забрала в Киев. Очень скоро Предслава вновь вышла замуж, а ее детей, Добрыню и Малушу, Эльга держала при себе.

Когда Малуша подросла, к ней начали проявлять интерес самые разные, но могущественные люди, от греческого цесаря до окрестных князей. Их привлекало ее происхождение, поскольку благодаря многочисленным династическим бракам ее предков она оказалась наследницей сразу пяти правящих домов: князей моравских, древлянских, полянских, русских южных (Олегова дома) и русских северных (Хольмгарда). Но киевские князья видели опасность в том, если какой-нибудь могущественный человек получит все эти права в приданое с такой женой, поэтому Эльга «привязала ключ» Малуше, то есть, поставив ее на должность ключницы, официально обратила ее в рабство. Будучи, по существу, знатнее всех на Руси, не исключая и самой княгини Эльги, пятнадцатилетняя Малуша стала рабыней. (Эта часть истории описана в романе «Ключи судьбы»).

Не оставляя попыток вырваться из неволи и занять высокое положение, для которого рождена, Малуша сумела привлечь внимание самого Святослава. На этом пути она уже к шестнадцати годам пережила несколько взлетов и падений, но в конце концов Святослав, поставленный судьбой и матерью перед выбором, предпочел свою законную жену, смолянскую княжну Прияну. А Малушу Эльга постаралась убрать с глаз, отправив на другой край света, в Плесков, где жила ее родня и куда к тому времени переселилась мать Малуши, Предслава, со своим вторым мужем (роман «Две зари»).

На этой точке и начинается новый этап в жизни княжны-ключницы. А того, к чему он в итоге привел, не только героиня, но даже сам автор, честно сказать, изначально не ожидал…

Часть первая

Эти две женщины состояли между собой в родстве уже двадцать пять лет – с тех пор как юная Эльга вышла замуж за старшего сына Сванхейд. Обе они были знатного рода, и каждая много лет полновластно правила в своей части великого Восточного Пути: одна в Хольмгарде над Волховом, в северной его оконечности, а другая в Киеве, где было его сердце. Но сегодня, в один из дней последнего месяца зимы, они впервые в жизни увиделись воочию. В первый раз за все эти годы Эльга киевская с дружиной отправилась на север, к реке Великой, в свои родные края. Ловать привела ее к Ильмень-озеру, и дальше обоз двинулся вдоль западного его берега, до устья другой большой реки – Шелони. Шелонь, что текла к озеру с запада, служила дорогой к Плескову. Но прежде, чем повернуть на запад, Эльга, оставив дружину, обоз и челядь в Будгоще, с десятком отроков пересекла по льду Ильмень, чтобы хотя бы раз в жизни повидаться со своей старой свекровью.

Более десяти лет уже не было в живых Ингвара – сына одной из них и мужа другой, того, чья память их связывала. И, когда Эльга вошла в просторную гридницу старого хозяйского двора, когда Сванхейд сделала несколько шагов ей навстречу – редкая честь, какой старая госпожа удостаивала лишь самых почетных своих гостей, – когда они впервые взглянули друг на друга, обе сразу подумали о нем.

– А твой сын похож на тебя, – сказала Сванхейд, знавшая Святослава. – Только глаза и лоб у него от Ингвара.

«Она совсем не похожа на сына, – отметила в это время Эльга, хотя понимала, что трудно было бы отыскать сходство между семидесятилетней морщинистой, сгорбленной старухой и мужчиной в расцвете сил, каким был Ингвар, когда она видела его в последний раз. – Разве что глаза…»

Зато большое сходство было между самой Сванхейд и ее обиталищем, Хольмгардом, самым старым и прославленным варяжским гнездом на Волхове. Полтораста лет назад площадку городца обнесли стеной в виде дуги, что упиралась концами в берега Волхова и прикрывала поселение со стороны суши, оставляя открытым выход к воде, как многие поселения норманнов в разных частях света. Поначалу его укрепления состояли из четырех рядов бревенчатых срубов, засыпанных землей, и глубокого широкого рва. Из этого гнезда варяжские вожди вели войны, подчиняя ближние и дальние волости. В округе городцов было немало: и варяжских, и словенских, из-за чего этот край у варягов получил название Гарды – Города. Но уже давно укрепления Хольмгарда не подновлялись, год за годом их подмывали разливы Волхова. Сейчас от четырех рядов городней уцелели только два, тын над ними разрушился, ров заплыл, занесенный паводками, и на некоторых его участках уже выстроили хлебные клети с печами для выпечки и разные кладовки. Только на южном конце дуги, со стороны озера, над воротами, сохранилась вежа, с которой можно было видеть реку от самого истока. Такова же оказалась и Сванхейд: мощная и прекрасная прежде башня обветшала, сохранив лишь следы величия. Эльга много слышала о ней в давние годы, когда это была рослая, статная, не слишком красивая лицом, но благородной повадки женщина. Как и Эльга, после смерти мужа она осталась госпожой в своем краю и много лет управляла им твердой рукой. Но годы согнули ее, лицо покрыли морщины, лишь взгляд голубых глаз, по-прежнему острый и умный, да уверенная речь выдавали, что рассудок и дух ее не понесли урона в битве со временем.

– Садись. – Сванхейд кивнула гостье на резное кресло возле своего почетного хозяйского сиденья. – Обычно здесь сидит Бер, мой внук, но он охотно тебе уступит…

Эльга улыбнулась, глянув на крепкого светловолосого парня лет восемнадцати, который встретил ее на причале и проводил сюда. Это был единственный сын ее родной сестры Бериславы, и его она сегодня тоже увидела впервые.

– Или ты хочешь сесть сюда? – Слегка дрожащая рука Сванхейд указала на высокое кресло хозяйки; его подлокотники были украшены резными бородатыми головами, а на сиденье лежала подушка, обшитая куньим мехом. – Ты имеешь на это право. Еще когда Ингвар… – она сглотнула и перевела дух, словно от имени сына ей сушило горло, – единственный раз был здесь, я сказала ему: если бы ты привез твою княгиню, я уступила бы ей место хозяйки, потому что ты – истинный глава этого дома.

Сванхейд и правда нелегко было говорить об Ингваре. Всю жизнь она провела в разлуке с тем из своих сыновей, кто наиболее возвысил род; мать почти его не знала и теперь смотрела на его вдову, будто надеялась перенять у нее знание того, кто ушел от них навсегда.

– Нет-нет, – с улыбкой возразила Эльга. – Я ни за что не лишу тебя места, которое ты украшала целых пятьдесят лет.

– Но ты – госпожа всех земель от Варяжского моря и до Греческого. Мой сын объединил их и сделала тебя их хозяйкой.

– Теперь уже не я их госпожа. У моего сына есть жена, княгиня Прияслава. Нынче он владеет всеми нашими землями и Прияна делит с ним эту власть.

– Но я слышала, между ними неладно и она оставила его? Вернулась к родне в Свинческ, уже года два назад, разве нет? И вместе с ребенком?

– Так было. Но наконец этот разлад в прошлом. Перед Карачуном Прияна возвратилась в Киев и привезла сына. Ему уже два года. Я верю, теперь между ними все пойдет ладно.

Эльга подавила вздох. Примирение сына с невесткой стоило ей немалых трудов и было оплачено дорогой ценой.

– Так значит, мы с тобой обе теперь лишь старые вдовы, – промолвила Сванхейд и, повернувшись, побрела назад к своему престолу. Светловолосый внук подал ей руку и помог усесться. – Давай тогда сядем и поговорим как две старые вдовы. Ради чего ты пустилась в такой долгий путь? Ведь не для того же, чтобы меня повидать?

Хоть Эльга и славилась мудростью, ответить на этот вопрос было не так легко. Почти два месяца она ехала из Киева на север, в Плесков, где родилась сорок лет назад и где жила ее кровная родня, но княгиня киевская не ездит в такую даль ради родственных свиданий.