Малыш от бизнесмена. Любимых в награду дают небеса

– Алён? – хриплый баритон касается слуха, и я отбрасываю мысли прочь.

Вскидываю взгляд и тону в зелёных, словно сочный мох, глазах.

– Да, я все собрала, – поспешно откликаюсь, не желая злить и так взвинченного до предела Волкова.

Дима выглядит уставшим.

На смуглом лице, если присмотреться, под глазами даже темные круги залегли. Мало спал? Должно быть, таскали по допросам.

Мне так стыдно, что я даже не могу поднять взгляда. Подхожу к кровати и принимаюсь суетливо разглаживать несуществующие складки на покрывале. Лучше и правда поспешить, кто знает, что будет когда у него лопнет терпение?

Ведь я его совсем не знаю.

Дима изучающе оглядывает мою комнату. В отличии от гостиной, она выглядит опрятно. Односпальная кровать, деревянная тумба. Все чисто. Глазу зацепиться не за что.

– Это все? – кивает Дима на мой сиротливо лежащий на полу возле кровати рюкзак.

Неловко пожимаю плечами, ощущая внезапно нахлынувшее негодование. Еле успеваю прикусить язык, чтобы не ляпнуть нечто несвойственное мне - дерзкое.

В самом деле! Он что, думает, у меня тут есть тайная дверь в гардеробную, которая ломится от нарядов?

Дима поднимает рюкзак, и его черная соболиная бровь удивленно ползет вверх.

– Ты что, туда кирпичей набросала?

Моргаю беспомощно. Кирпичей? Так и не сообразив, что ответить на этот странный вопрос, растерянно плетусь следом за мужчиной. Дима без видимого труда несет розовый рюкзак, который в его руке смотрится совершенно нелепо. Проходя через гостиную, отвожу взгляд от сидящего за столом опекуна.

Поражаюсь его бесчеловечности. Он уже празднует!

Отмечает удачную сделку. Запотевшая бутылка с красной ядреной этикеткой стоит посреди стола. Стакан наполовину наполнен… или пуст – это как посмотреть. Для дяди, конечно же, пуст. Даже малосольные огурцы из погреба вытащил…

Заметив меня, дядя ехидно щерится, демонстрируя отсутствие верхнего зуба.

– Аленка, ты бы хоть спасибо сказала, что ли… что твою неблагодарную задницу пристроил, - он разражается каркающим вороньим смехом, который молотком бьет по барабанным перепонкам. – Будешь жить сыто и … - недоговорив, подмигивает, опрокидывая в себя стакан.

С трудом проглатываю ком обиды.

Что с пьяницы взять?

Но, вместе с тем, где-то внутри меня медленно умирает последняя крупица родственной связи. Похоже, в отличии от меня, Дима совсем не готов принять такой прощальный «жест» дяди Олега.

Волков, резко остановившись, отодвигает меня свободной рукой в сторону. Бросает через плечо не терпящим возражений тоном:

– К машине иди, сейчас подойду.

Не спорю. Да и нет желания.

Выйдя за ворота, останавливаюсь, как вкопанная, возле припаркованной дорогой иномарки. Переминаюсь нерешительно с ноги на ногу. Автомобиль так неуместно смотрится здесь, что кажется ярким сочным пятном на серой картине, которую по ошибке мастер нанес на холст.

К моему облегчению, уже спустя пару минут Волков, громко хлопнув калиткой, приближается ко мне.

– Пьянство еще тот вред несет, – Дима несколько раз стряхивает рукой, прежде чем продолжить.
– Оно портит натуру, печень, мозги. Даже может привести к внезапной смерти.

Его слова звучат так зловеще, я испуганно прижимаю руку к груди. Боже! Неужели он…?!

– Дима! – испуганно срывается с моих губ.

Широко распахиваю глаза, представляя распростертый труп дяди Олега на старых половицах в гостиной. У меня, должно быть, такое красноречивое выражение лица, что Волков кривит уголок рта, становясь так похожим на себя прежнего. Беспечный и обаятельный - такой, каким был тогда… на яхте.

– Да не бойся. Приложил слегка… для профилактики, – успокаивает Дима, открывая передо мной дверь черного автомобиля. – Садись.

*Николай Чудотворец – Святой почитается как заступник путешествующих, нуждающихся, страдающих, больных и осужденных. Ему молятся о здравии, мире, помощи в пути, в трудных ситуациях, о счастливом замужестве, детях и семейном счастье.

Глава 20

Глава 20

Алёна

Приятный микс из тонкого аромата кожи, дорогого табака и морского бриза, окутывает с ног до головы, словно убаюкивая в тёплом, так похожем на уютные объятия, коконе. Прежде, чем успеваю насладиться сполна непривычным для меня комфортом, дверь со стороны водительского сидения открывается и рядом со мной непринужденно опускается Волков.

В замешательстве поспешно отвожу глаза от мускулистых ног, мышцы на которых при движении четче обозначаются через тонкую ткань темных брюк кежуал. Не замечая моего смятения, Дима устремляет задумчивый взгляд в лобовое стекло. Меж густых бровей появляется глубокая вертикальная борозда, и он проводит рукой по коротко стриженому затылку, непроизвольно демонстрируя на жилистом запястье внушительные темно-синие часы с множеством стрелок. Мгновенно зарождается любопытство – для чего их столько? Догадываюсь, что, должно быть, это как-то связанно с морским делом. Один поворот ключа зажигания и мощный железный зверь под нами глухо рычит. Кажется, что легкая вибрация проходит насквозь, приятно покалывая тело. Большой мощный автомобиль, цена которого скорее всего так высока, что я даже не рискую представить его стоимость, поразительно подходит Диме.

Они будто неразделимы – дополняют друг друга, как цельный хорошо слаженный механизм.

Хриплый приятный баритон Волкова, в котором слышится недоумение, проникает в мои мысли:

– Ты почему не пристегнулась?

Приоткрыв невольно губы, замираю под внимательным взглядом мужчины. Зеленые глаза на смуглом лице неотрывно следят за мной. Чувствую себя пойманной беззащитной мышкой под немигающим взглядом камышового кота.

Но вместо того, чтобы ответить на вопрос, я, словно зачарованная, думаю только о том, какие у него красивые губы…

– Я не привык пренебрегать безопасностью.

В полной тишине салона его слова звучат так двусмысленно, что я мгновенно тушуюсь. Все, что я слышу – это громкий стук собственного сердца в ушах, так похожего на трепыхание раненной птицы в силках.

В выразительных глазах Волкова разгорается зеленое пламя. Будто лаская, Дима скользит взглядом по моей шее, пока не останавливается на скромном вырезе сарафана. Вспыхиваю, словно красный мак. Это проблема почти всех блондинок, тем более таких, как я – нордического типа. Стоит слегка поволноваться или смутиться, как предательская краска заливает чувствительную тонкую кожу щек спускаясь ниже, к тонкой коже декольте.