Малыш по договору. Подари мне счастье
Шрифт:
– Нет. Штаны я снял потому что хотел переодеться. А тут ты со своими визгами.
– Да у меня просто кипяток полился из душа! Я от неожиданности закричала. Что у вас вообще с водой?!
– У меня с ней всё в порядке. Просто видимо твоя мать включила воду во втором душе.
– Это… всё равно не повод… врываться вот так. Вы понимаете, что должны были постучать. Спросить всё ли у меня нормально. И только потом, если я не отвечу…
– Да прям щас! Если ты орёшь, значит тебе хреново. И я не буду тратить время на то, чтобы стучать и что-то там
– Значит в следующий раз я вставлю в дверную ручку швабру, если по-другому вы не понимаете!
– Только попробуй, и я вообще нахрен вынесу эту дверь.
Резко задираю голову и понимаю, что всё это время Воскресенский смотрит на меня в упор. Не просто смотрит. Я на себе его взгляд чувствую так остро, как будто он меня им в буквальном смысле трогает. Хотя он и трогает. Только сейчас осознаю, что его руки всё ещё сжимают края моего полотенца. Фактически, он его на мне и удерживает. Одного его движения достаточно для того, чтобы я осталась полностью обнажена.
От этой мысли у меня по коже расползаются мурашки. Несмотря на то, что в ванной комнате до невозможности жарко. Запал спорить дальше и высказывать Игорю всё, что я в данный момент о нём думаю как-то резко пропадает.
– Вы… обещали, что не будете смотреть, – это всё, что у меня получается из себя выдавить.
– Соврал. Как всегда.
– И часто вы так врёте?
– Постоянно. Я же бесцеремонный самодур и деспот, забыла? – выгибает бровь Игорь и вдруг начинает тянуть за край моего полотенце.
Чувствую, как махровая ткань скользит по влажной коже, но не двигаюсь. Почему-то не могу себя заставить пошевелиться, даже не смотря на то, что понимаю, ещё несколько секунд, и я останусь полностью обнажена.
Один…
Два…
– Алиса, детка ты там?! – вздрагиваю, от неожиданного приглушённого стука в дверь и голоса мамы, доносящегося из коридора. – Прости, ты просто трубку не берёшь, а мне срочно нужна твоя помощь…
Мне хватает секунды, чтобы дурман в моей голове рассеялся. Резко выдёргиваю из рук Игоря полотенце и, крепко запахнув его на груди, пулей вылетаю из ванной комнаты.
____________________________________________________________________________
Завтра ещё прода
Глава 31.1
Глава 31.1
Смотрю на сидящих за столом гостей и ловлю себя на том, что вообще не слышу о чём они говорят. Голоса сливаются в один монотонный белый шум. Наверно со стороны я выгляжу, как самая настоящая коматозница. Да я и чувствую себя ей самой. Иначе как объяснить, что даже факт того, что женой младшего брата Игоря оказалась моя бывшая соседка Ева меня не удивил.
Точнее, удивил, конечно. Я и подумать не могла, что тем самым боссом, которого она якобы терпеть не может, окажется Андрей Воскресенский. В любой другой ситуации я была бы шокирована и как минимум засыпала бы Покровскую вопросами о том, что у них происходит и каким образом их фиктивный брак превратился в самый что ни на есть настоящий. А сейчас – это, наверно, последнее о чём я думаю.
Сумасшествие. Это всё какое-то… сумасшествие. Весь день я не могу выкинуть из головы то, что произошло утром. Начиная от того, что проснулась в обнимку с Игорем
и как самая настоящая маньячка трогала его лицо, пока он спал. И заканчивая тем, что было в душе.Если бы мама не начала стучать в дверь, он бы стянул с меня полотенце… А что бы было дальше?!
Закрываю глаза и медленно выдыхаю. Всё слишком усложнилось. Я чувствовала, что так оно и будет, когда Воскресенский потребовал к нему переехать.
И наверно пора окончательно признаться самой себе, что я влюбилась. Как последняя дура влюбилась в мужчину, который мне не принадлежит. И никогда не будет принадлежать, судя по тому, что до вчерашнего дня он всё ещё носил обручальное кольцо. И ребёнок, которого я вынашиваю тоже не мой, чего бы мне там в глубине души ни хотелось. Так что по факту, я в этом доме третья лишняя, и если бы Игорь стащил с меня то полотенце, от этого всё равно ничего бы не изменилось.
Наверно поэтому сидеть сейчас и изображать счастливую семейную пару настолько сложно. Особенно учитывая, что Воскресенский как назло не отходит от меня ни на шаг…
Как бы странно это ни звучало, в текущих обстоятельствах меня даже радует тот факт, что друг Игоря Макс Миллер напился в первые же полчаса застолья. Не то чтобы я поощряла пьянство, но он хотя бы изредка отвлекает на себя внимание периодическим нечленораздельным бубнежом о какой-то рыжей выдре, которую он ещё из под земли достанет. Понятия не имею, что там за выдра, но если мужчина так напился из-за женщины, то это однозначно что-то значит…
Впервые в жизни ловлю себя на мысли, что мне завидно. Реально завидно, потому что обо мне так никто не будет переживать, напиваться и в полном неадеквате всё равно продолжать заплетающимся языком припоминать моё имя. Пусть и в контексте угрозы. Это на самом деле не имеет значения. Миллер явно помешан на своей “рыжей выдре”.
Также, как и Игорь всё ещё помешан на своей покойной жене. Помешан настолько, что испробовал все возможные способы и потратил баснословные деньги, чтобы даже после её смерти у него родился от неё ребёнок.
Нет, это уже просто невыносимо…
Встаю из-за стола, но в этот же момент Игорь хватает меня за руку.
– Ты куда?
А куда я, действительно? Не говорить же, что мне просто хочется спрятаться от его взгляда…
– Пойду обновлю салат, его уже почти не осталось, – киваю на стоящую на столе салатницу.
— Нормально здесь салата. Садись, хватит бегать.
— Я и так уже час сижу неподвижно. Где я по ваш… по твоему мнению, бегать могла? Ногами под столом? — быстро поправляюсь и тут же кошусь в в сторону мамы. — Прости… Игорь. Гормоны шалят. Я всё же схожу, положу ещё салата… Кстати, у нас ещё сок персиковый заканчивается. Может быть ты доедешь до ближайшего магазина? Тут всего пятьсот метров...
— Нет.
— Почему нет?
— Потому что не хочу оставлять тебя одну, дорогая, — цедит сквозь зубы, продолжая мёртвой хваткой держать меня за руку.
Мне его прикосновение кожу обжигает. И сердце стучит как ненормальное, стоит только вспомнить, что несколько часов назад он также крепко меня в ванной держал, только нас тогда разделяло всего лишь какое-то полотенце.
Нельзя мне так на него реагировать. Это всё плохо кончится.