Малышка Мелани

— Ты не переживай, Луи, — говорила Элис. — Скорее поправишься, если не будешь переживать зря. Мы с Надин подружились. Беседовали до утра! Ты можешь себе представить, Виньо, чтобы я беседовала кого-то до утра?

Боже мой, опять это слово! Я вздрогнула, а Мелани вдруг сказала:

— Ты опять забыла, тетя Элис? Я же тебе сто раз объясняла: беседовать с кем-то, а не кого-то. Правда, мамочка?

— Правда, ангел. Извини, Элис, — сказала я и вдруг поймала себя на том, что моя рука сама гладит волосы Мелани!

— Теперь моя мамочка никогда больше не потеряется! Знаешь, она обещала тете Элис! Правда, папочка, наша мама — самая лучшая? — И, как котенок, потерлась щекой о мою руку!

Глаза Луи влажно заблестели. Мои, по-моему, тоже. Луи начал писать в блокноте. Писал довольно долго и потом, пристально глядя мне в глаза, пододвинул блокнот.

«Спасибо, фея», — прочитала я, а в моей сумочке, не давая мне опомниться, затренькал мобильник. Луи, Элис и Мелани уставились на меня.

— Ты бы ответила, — ободрила Элис. — Мало ли кто!

— Слушаю. — Вообще-то, я ни секунды не сомневалась, что это Нестор.

— Восточные слабости! — провозгласил он. — Как тебе формулировочка? Нечего, а?

— Смешно. Извини, я тебе перезвоню. Я сейчас в…

— Опять в полиции, что ли?

— Нет, в больнице!

— Понимаю, понимаю. Суперполицейские, суперврачи! Копишь впечатления?

— Прекрати, Нестор!

Боже, зачем я произнесла его имя, вон как напряглась Мелани.

— Надин, передай ему привет от меня, — попросила Элис. — Это ее друг, Мелани, тоже писатель, — объяснила она.

— Правда? Ты его знаешь? — заинтересовалась девочка.

— Слушай, не злись, Надин, — сказал Нестор. — Надеюсь, с тобой все в порядке?

— Да. Тебе привет от Элис. Пока, — пробормотала я, отключая связь как таковую, а тем временем «наша общая» находчивая подруга рассказывала Мелани, какой замечательный писатель «мамин друг».

Луи озабоченно посмотрел на меня и опять заработал в блокноте левой рукой.

«Все хорошо?»

— Да. Очень! — Я заставила себя улыбнуться.

Луи вдруг неожиданно проворно поймал мою руку и погладил ею себя по щеке. Я нагнулась и поцеловала его. Он погладил меня по лицу. Я поцеловала еще раз. Ну и что, что здесь Элис и Мелани? В конце концов, он ее папа, а я — ее мама!

Глава 19, в которой Нестор спросил

— Слушай, а кто такая Элис? И вообще, что происходит? Мобильник твердит, что «абонент недоступен», дома тебя нет вторые сутки.

— Элис — моя подруга, — честно сказала я. Проводив сегодня Мелани в школу и приготовив обед, я радостно обнаружила, что еще только восемь и до ее возвращения у меня почти пять часов! Я включила компьютер Луи, намереваясь поработать. Этой ночью я придумала первую сцену романа, ее следовало записать, да и пунктирно — весь остальной сюжет, который до сих пор существовал лишь у меня в голове. И все это срочно отнести в издательство, чтобы заключить новый договор!

Перед пустым экраном я просидела с полчаса — первая фраза, такая гладкая и красивая ночью, вдруг бесследно испарилась! Но дело было не только в забытой фразе: в квартире Луи я никак не могла сосредоточиться. Вчера я весь вечер провела с Мелани, не уставая удивляться этому маленькому чудесному существу; уложила ее спать, сама тоже легла непривычно рано и, засыпая, спокойно придумала первую фразу и первую сцену. Все было хорошо, потому что тогда в больнице после звонка Нестора я решительно приняла игру: Мелани — моя дочь, я — ее мама. Даже героиню романа я представляла в виде взрослой Мелани, а утром во мне опять активизировались сомнения. Сомнения сомнениями, но роман-то писать надо! И я поехала к себе домой, надеясь, что в привычной обстановке я смогу поработать хотя бы оставшиеся три часа.

Я оказалась права и очень быстро напечатала эту самую первую сцену, да и забытая фраза сама собой всплыла из небытия. А потом позвонил Нестор. Не могу сказать, что он застал меня врасплох — я сама собиралась поболтать с ним перед уходом. Мне хотелось поделиться, рассказать о Мелани. Нестор умный и очень близкий мне человек, он поймет и поддержит мое решение. Поэтому я и не стала скрывать, что Элис — моя подруга.

— Подруга? — удивился он. — Что-то новенькое! Подожди, дай-ка угадаю! Так… Так… Она тоже романье, как и ты у меня?

— Нет, Нестор, она служит в полиции.

— Ага! Подружка того супер-пупер-полицейского? Стоп, или это она доставила тебе сумку, а про нравы в полиции ты наврала, чтобы раззадорить меня? Что ты тоже способна придумать крутой полицейский сюжетец, но для лав-стори? Ловко! Погоди, погоди, не перебивай! Она выследила шантажиста, он ее ранил, и она попала в больницу? Точно, ты вчера была у нее в больнице? Она поклонница моего таланта и поэтому передала привет для меня? Ну, чего молчишь? Я ведь угадал!

— Угадал, но… — не все, хотела сказать я, но прозорливец продолжил:

— Твоя Элис — мать-одиночка, и ты по-христиански решила помочь ей: пожить с ее дочкой, пока Элис в больнице? Да?

— Э-э-э… Откуда ты знаешь, что дочка?

— Слушай, дорогая, телефонные аппараты наших благодетелей самые лучшие! Я же слышал ее голос и голос ребенка на фоне! Она обратилась по имени. Ох, как же? Мари? Мелис?

— Мелани…

— Ну, Мелани! Я же говорю, лучшие аппараты! Я услышал, как кто-то попросил тебя передать мне привет. Интересно, передашь, не передашь? Передала. Надо, думаю, спросить, кто такая Элис, а ты уже повесила трубку. Кстати, рукопись-то цела?

— Цела.

— Слушай, неужели правда из-за твоей рукописи кого-то ранили? Я ведь так, фантазировал на тему. Просто не верится!

— Ранили. Но не из-за рукописи, конечно. Там случайно произошла перестрелка.

— И рукопись в крови?!

— В крови, но…

— Да какая разница, из-за чего стреляли! — перебил он. — Главное, рукопись в крови! Ей же теперь цены нет! И название идеальное: «Капли отцовской крови»! А тут кровь матери! Тем более! Я звоню Рейно! В какой больнице твоя Элис?