Малышка на двоих

– Блять, да что такое?

– А вот не надо своим стояком в меня тыкать!

– Кто и чем в тебя тыкал?

На пороге Тимур, такой же сонный. И недобро поглядывающий в сторону второго телохранителя. Мелькает идиотская мысль. Наврать сейчас, стравить их с друг другом. И пускай разбираются.

А я под шумок подожду Тиграна.

– Всё нормально, - выдавливаю в противовес желанному. – Я просто… Порядок, правда.

– И что ты сделал, Тим?

– Я сама всё сделала. Давно уже. Я же говорила, что меня нельзя касаться, - повторяю, выравнивая дыхания. – Это не то, о чём можно просто забыть. Поэтому такая реакция.

– Ладно, тогда другой вопрос. Какого хера он делает в твоей постели?

Вопрос Тимура ставит в тупик. Потому что я не могу это объяснить ни мужчинам, ни самой себе. Не могла позволить страдать на хилом стуле – единственная правда. Но почему?

Почему меня настолько заботило, будет ли удобно Тимофею? Я больше не та девочка, влюблённая в телохранителей до беспамятства. У меня муж, своя жизнь. И к мужчинам я больше ничего не чувствую.

У меня зияющая пустота внутри три года. Плюс минус пару дней.

– Моё дело, кого пускать в кровать, а кого нет, - произношу совсем не то, что хотела. – Какие-то проблемы, Тим?

– Твоему мужу это не понравится?

– Расскажешь?

Вздрагиваю от слов мужчины. Нижняя губа непроизвольно начинает дрожать, выдавая волнение. Я знаю, что скажет Тигран. Насколько будет недоволен подобным.

Жена Мирзоева не может так поступать, даже если никто не узнает. Есть ведь правила и приличия. И я эту грань уже перешагнула этой ночью.

Ничего не сделала, не смогла бы. Но Тигран будет недоволен. А его разочарование теперь худшее, что со мной может случится. После того, как он поверил в меня, реально учил всему, вытаскивал из апатичного состояния. Выбрал из сотни влюблённых в него, или его деньги, девушек.

А я сейчас его подвожу.

– Блять, Кать, нет, - Тимур делает ко мне шаги, останавливаясь слишком близко. Вижу, как дёргается его рука в желании прикоснуться к плечам, но мужчина этого не делает. – Я не скажу Тиграну.

– Ты должен был бы, - жму плечами, упираясь спиной в стенку. – Он твой работодатель, Тим. И обо всём нужно докладывать ему, даже если застал его жену с другим.

– А было о чём докладывать? – Мур улыбается, более расслабленно, чем всего минуту назад.
– Действительно был другой?

– Со мной в кровати спал Тимофей. Этого разве не достаточно? Будь у нас в брачном договоре пункт об измене, мужу нужно было бы знать о моей неверности.

– Значит, ему нужно было бы нанимать сыщиков, Кать. Тигран сам сказал, что наш приоритет – ты. И защищать тебя первостепенная задача. От нападок мужа или покушений.

– Нападок? Вы что…

Обрываюсь на словах, понимая, что Мур не подбирал слов. Ерошит короткие волосы, смотрит внимательно. И ждёт продолжения моих слов. Они оба ждут.

– Тигран не причиняет мне вреда, - задыхаюсь от мысли, что они действительно так решили. – Ясно вам?

– Ты боишься прикосновений, Кать, - Тимофей окончательно выбирается с кровати, отбрасывая плед. – Раньше этого не было.

– Раньше это до моего совершеннолетия. Вы уехали, всё поменялось. Тигран меня ни разу не обидел.

Наверное, я второй раз за это субботнее утро упускаю свою возможность насолить телохранителям. Сначала отказалась стравить их друг с другом, пускай бы ругались, выясняли что-то. А теперь не даю думать лишнего о Тигране. Мужчины ведь могли вариться в этой идеи, а потом налажать. Озвучить подобные предположения не мне, а мужу. И тогда бы с треском вылетели с работы.

Но я просто не могу позволить никому так думать о Тигране. Даже для своего странного плана. Муж заботился обо мне, как мог. А теперь наступил мой шанс отплатить ему тем же.

– Не бил или что вы там ещё надумали себя. Не говорите об этом больше, потому что подобное – оскорбительно.

– Кажется, именно он запретил, чтобы кто-то тебя касался.

– Потому что я боюсь чертовых прикосновений, Тим! И Тигран сделал всё, чтобы мне было комфортно. На этом разговор закончен.

Поддаюсь жгучему желанию уйти подальше, но останавливаюсь, сжимая ручку двери. Чувствую взгляд межу лопаток, жгучий и пристальный. Учёные говорят, что такое невозможно, нельзя понять, что на тебя кто-то смотрит.

Но я знаю, тут гадать не получается, сразу перед фактом.

А я чувствую себя той маленькой девчонкой, которую они провожали до комнаты после побегов. Смотрели в след, пока я дулась, что снова не попала на вечеринку друзей.

Я не могу сделать шаг ни в одну сторону. Ни обратно к мужчинам, успокаиваясь, ни к кухне, чтобы побыть одной. Словно застыла на перепутье, а указатели кто-то снёс.

– Кать, - Тимофей меня окликает, делая выбор за меня. – Передвижения только в нашем сопровождении.

– В эту глушь никто не сунется.

– Я рисковать не готов, - Мур качает головой. – Пошли, Кать, время завтрака.

На кухоньке тесно, негде развернуться. Усаживаюсь на стул, поправляя спутанные локоны. Хочется сохранить хоть капли грации и напускного величия. Хотя лучше всего было бы подтащить к себе ноги, уткнуться подбородком в колени и всё.

Мужчины переговариваются, что-то выискивая в гудящем холодильнике. Я смотрю на них и понимаю, что ничего съесть не смогу. Постукиваю ногтем по щербинке в столе и жду, непонятно чего.

– Я не буду есть, спасибо, - заявляю, когда мужчина включает газовую плиту. – На меня можно не готовить.

– Не выебывайся, - Мур произносит это так мягко, что даже грубые слова не задевают. – Не красная икра, Кать, но переживёшь.

– Нет. Я не…

– Будешь голодать, пока не вернёшься домой?

– Я не голодаю, я опасаюсь за свою жизнь.

– Думаешь, мы бы подсыпали тебе яд?

– Всё возможно. Я не ем и не пью ничего, что было открыто не при мне. Ольге, которая готовила на еду, я доверяла. Вам…

Качаю головой, чувствуя ядовитую улыбка на своих губах. Лучше так, чем убеждать телохранителей в своём безумии ещё больше. Решат, что я сука и пускай. Половина моего окружения так думает.

Вторая половина думает, что сука Снежка, а я просто стерва.

– Ты серьезно? – Тим держит в руках чугунную сковородку, от чего мышцы на руках играют новыми силуэтами. – Будешь устраивать разные выходки, как ребёнок?

– Я не ребенок, Тимофей.

Просто чуточку надломана.

А мой муж не признаёт психологов, чтобы те починили меня.