Малышка

В пылу эмоций я забыла о своем страхе и о том, что мне все еще нужна помощь. Было все равно, лишь бы сейчас оказаться подальше от него.

— Смотрите, как мы теперь заговорили, — Сава от меня не отстает. Я захожу в дом, а он залетает за мной. — Что, опять истерику устроишь?

Дверь громко хлопает, проходя током по моим напряженным нервам.

— Зачем ты это делаешь? — разворачиваюсь снова к нему. Я столько раз себя сдерживала, не желая начинать этот разговор, но сейчас дошла до предела. — Почему ты все время пытаешься меня задеть? Зачем ты меня обижаешь? — едва сдерживаю слезы. — Это какой-то твой личный фетиш или это только я удостаиваюсь такой чести? — все-таки не могу удержаться, и слезы одна за другой сбегают по щекам.

Как же я ненавижу эту слабость. Стоит только представить, что после такого разговора он ночью снова прижмётся ко мне и обнимет, и мне хочется завыть в голос.

— А знаешь что? Можешь не отвечать, мне все равно. Я ухожу сейчас, — решаюсь я. — И можешь не провожать, просто укажи направление.

Бегу наверх, чтобы остаться хоть на секунду в одиночестве и наконец осознать, что только что натворила и на что решилась. Но это просто выше моих сил.

— Кира, — слышу за спиной его голос.

Господи, почему он не может оставить меня в покое?

Закрываю дверь в ванную в тот самый момент, когда он врывается в спальню.

— Кира, открой дверь, — требует Сава, стуча по преграде между нами. — Думаешь, вылила на меня свою желчь и можешь теперь спрятаться?

Кира? А куда же делась так раздражающая меня «Малышка»?

Вылила желчь?

— Дай мне минуту, — прошу я, сползая по стене. — Всего одну минуту.

Бьюсь тупой головой о стену. Ах, если бы так можно было вернуть свои мозги на место.

Что со мной не так? Раньше не было никаких проблем, тем более с мужиками. Я знала, что они все хотят, и меня это никак не задевало. Что изменилось? И почему с ним? Мне кажется, именно из-за отсутствия ответа меня эта ситуация и напрягает. Если бы я смогла объяснить себе природу того, что чувствую, то было бы легче все это контролировать.

Представляю себе, как бывший говорит мне то же самое, что и Сава, и вообще ничего не чувствую. А ведь я его любила, замуж за него собиралась, планы строила.

А этого без году неделя и то не знаю.

Почему же его пренебрежительный взгляд и любые грубые слова воспринимаются как удар ножом в грудь?

Что в нем такого особенного?

Умение подарить мне оргазм?

Может, в это все дело?

Глава 16

Сава

Она хоть понимает, что мне приходится проходить через ад каждую ночь? Лежать рядом, прикасаться и не иметь возможности сделать ее своей, просто пытка.

Целый день меня игнорирует. Слова ей не скажи, смотрит волком и молчит. И на тебе, как взбеленилась.

На секунду после пробуждения, когда не обнаружил уже ставшее привычным теплое тело рядом, у меня чуть сердце не остановилось. Вспомнил момент, когда бегал как угорелый по лесу в ее поисках. А она решила себе тренировку, видите ли, устроить, и это при том, что на ногах еле стоит. Думает, не вижу, что ее шатает каждый раз, когда она встает.

Дура набитая.

Еще больше разозлился, когда тело привычной возбужденной болью откликнулось на ее движения. Надо признать очевидное: двигалась она профессионально, хоть и невооруженным взглядом видно, что устала.

А когда она, пытаясь избежать соприкосновения со мной, поранилась о ветку, у меня красная пелена перед глазами встала.

Что, настолько противен?

Да каждую ночь держу ее в руках, мысленно уговариваю ее расслабиться, а когда она засыпает, слушаю ее дыхание и вдыхаю ее запах. Он въелся в меня и стал практически частью меня. Что тоже злит неимоверно. В течение дня я пытался встать к ней ближе, чтобы унюхать его, а она каждый раз шарахается от меня, как от прокаженного.

От ее вопроса меня бросает в дрожь. Точнее, от того, каким тоном она это сказала. Она и вправду считает, что мне хочется ее задеть, сделать больно?

Насчет задеть — не спорю, но это только чтобы заставить ее очнуться и снова стать той огненной штучкой, которую я впервые встретил в кабинете у Виктора.

Но я никогда не стремился причинить ей боль. Хотя вот сейчас, слыша ее всхлипы за дверью ванной, за которой она снова спряталась от меня, я в этом не совсем уверен. Отшлепать бы ее как следует. Ну или трахнуть. Второе меня привлекает даже больше, чем первый вариант.

Иду в спальню Игоря за запасными ключами.

Меня вполне устроят оба варианта. Вначале отшлепаю, а потом трахну так, чтобы наконец пришла в себя. Чтобы глупости разные в голову не лезли.

Но все мои мысли вылетают в трубу, когда, открыв наконец дверь, вижу, что Малышка лежит без сознания. Черт. Планы откладываются, снова.

Несу ее вниз, кладу на диван. Обтираю лицо.

— Ну ты и стерва, — шепчу ей, пока руки заняты. — Погоди у меня. За все ответишь.

Несколько минут спустя она наконец открывает глаза. Я сжимаю руки в кулаки, боясь не сдержаться.

— Что случилось? — спрашивает Кира слабым голосом.

— Ты упала в обморок, — сообщаю ей.

— Что? — делает она круглые глаза, садясь.

— Свалилась, как кисейная барышня, говорю, — кричу я ей. — Ты прямо нарочно нарываешься, — продолжаю я. — Представь себе, если бы ты снова на эмоциях ринулась в лес, а не в ванную, а я не смог бы тебя найти, — пытаюсь я до нее достучаться. — Ты понимаешь, что могло с тобой случиться?

Кира смотрит, и по глазам видно, что не понимает.

— Как же ты меня достала, — говорю, прежде чем наклониться и впиться в ее приоткрытый рот поцелуем-наказанием.

Малышка, конечно, тут же приходит в себя и пытается его избежать. Запускаю ладонь в ее волосы на затылке и зажимаю, заставляя ее запрокинуть голову назад. Углубляю поцелуй.

Чувствую ее ладони на груди. Гнев сменяется совсем другим, более глубоким и темным чувством. Обладание. Я хочу ею обладать.

Мне нужно все.

Не отпуская ее губ, другую руку запускаю ей под футболку в поисках ее кожи.

На ней слишком много одежды. Кусаю ее за подбородок, когда она пытается отвернуться.

— Сава, — мое имя в ее устах как дополнительная порция масла в огонь, что сжигает меня, — не надо.

А вот этого я слышать не хочу.

Подминаю ее под себя. Задираю футболку и накрываю ртом ее торчащий сосок прямо через ткань белья.