Малышка

Но вот Дуняша откладывает щётку и принимается гладить телёнка по голове, трогать его влажные ноздри.

Малышка недовольно крутит мордой: чего, мол, ласкаешься? Не маленький.

Верно, он не привык ещё к девочке, не подружился с ней.

Дуняше, конечно, обидно: она за Малышкой ухаживает, чистит его, поит и кормит, а он не хочет дружить.

Вечерами Дуняша жаловалась маме на Малышку:

— Он думает, я не настоящая телятница, а просто девочка.

Однажды пришла Дуняша в телятник, только собралась пальтишко скинуть, видит — рядом с маминым халатом, на нижнем гвоздике, висит маленький синий халатик.

— Ой, мама, это чей же такой? — удивилась Дуняша.

— А ты попробуй примерь.

Надела Дуняша синий халатик, а он ей впору. Вот чудеса-то!

— А можно, я его…

— Конечно, дочка. Носи. Это твой.

Дуняша посмотрела на маму и захлопала в ладоши:

— Вот здорово-то! Теперь я как настоящая телятница, правда, мама?

Тётя Кланя обняла Дуняшу:

— Правда, дочка, правда. Ты у меня теперь помощница. Без тебя я бы не справилась.

Когда мама вышла из телятника, Дуняша взяла со стола карандаш и забралась на лавку, что стояла возле стены.

Она лизнула кончик карандаша, оглянулась — не смотрит ли кто? — и старательно нацарапала карандашом над тем гвоздиком, что повыше: «Мама». А потом над тем, что пониже: «Дуня».

Спрыгнула с лавки, полюбовалась: хорошо получилось.

Теперь всякому видно: вот тут мамин халат, а тут Дунин — никак не перепутаешь.

Вышла Дуняша к телятам.

Кажется ей, что все они на неё смотрят. Наверное, удивляются: откуда у девочки такой халатик?

А Дуняша ходит, будто ничего не произошло, будто так и надо.

Прибрались они с мамой.

Дуняша пол подмела.

А потом, когда мама пошла готовить телятам еду, забежала к Малышке в клетку. И зашептала ему в ухо:

— Малышечка, нравится тебе мой халатик? Это мне мама сделала, а я и не знала.

Малышка тряхнул головой, будто понял её. А сам морду вытянул, хочет лизнуть Дуняшу в лицо.

Девочка отстранилась:

— Не надо! Ты мне халат замараешь.

Но только Дуняша отвернулась, как Малышка ухватил край её халата и начал жевать.

— Отдай, что ты делаешь?!

А Малышка не пускает.

Дуняша потянула, вырвала халатик. Край у него был изжёван и разорван.

— Эх, ты… Эх!

Дуняша громко заплакала. Подошла к ней мама, стала её утешать:

— Ничего, доченька, на работе всякое случается. Халатик-то у тебя для работы.

— Я к Малышке по-доброму, а он что?

— Да ведь глупый твой Малышка, одно слово — телёночек. Ты погляди, он и сам не рад.

Дуняша сквозь слёзы глянула на Малышку.

Вид у него и вправду был виноватый. Уши растопырены, голова опущена. Будто прощения просит.

Дуняша покачала головой:

— Нет, Малышка, сейчас не прощу. Потом когда-нибудь. — И ушла вместе с мамой.

А Малышка опять остался один в своей клетке. Он был огорчён и удивлён: почему девочка заплакала, почему ушла? Ведь халатик-то был совсем невкусный.

ТЕТРАДКА

В телятнике была ещё одна очень важная вещь: голубая тетрадка. Она лежала на столе в кухне. Как все здесь вещи, она пахла сеном и молоком.

В этой тетрадке у тёти Клани всё было записано про каждого телёнка: как зовут, хорошо ли ест, быстро ли растёт.

— Мам, можно я тоже буду в тетрадку записывать, — попросила Дуняша. — Я ведь и буквы все до одной знаю.

— Ладно, дочка, записывай, пусть это будет и твой дневник.

Мама раскрыла тетрадь посередине и написала: «Дуняшин дневник».

— А что такое «дневник»? — спросила Дуняша.

— Это значит — всё, что за день важного произойдёт, то и запишешь. Понятно?

— Конечно. А то я могу потом забыть и напутать.

Дуняша тотчас же забралась на лавку. Вынула из кармана своего халатика карандаш и, подумав, написала: «Вчера у Малышки нос был мокрый. Сегодня тоже».

На следующий день в Дуняшином дневнике появилась такая запись: «А Малышка хотел сломать доску у клетки».

И больше ничего. Вся тетрадка была измята, некоторые страницы совсем вырваны, а на других налипли жёлтые сухие крошки от корма.

В тот день вот что произошло.

Лежал Малышка на подстилке. Глядел в окошки. Окошки в телятнике почти наполовину закрыло пушистыми горками снега. На ветках тополя, что рос рядом, тоже был снег.

Малышка долго глядел на эти белые горки, удивлялся. «Вот так молоко! Не течёт, а сыплется, точно опилки какие-нибудь. Оно, наверное, сладкое да тёплое», — подумал телёнок и облизнул губы. Ему захотелось выйти на волю, погулять. Но где там — клетка мешает.

Малышка боднул головой дверку. Может, забыли закрыть? Нет. Телёнок повернулся, подпрыгнул и ударил задними ногами по нижней доске клетки. Доска зазвенела: дзек-тра-ра-ра-ра…

Малышке это понравилось: доска-то петь умеет!

Он опять подпрыгнул и ещё сильнее ударил. Дзек-тра-ра-ра-бум!

На шум прибежала Дуняша.

— Ах ты, озорник! — Она открыла клетку и сгоряча — раз, раз! — ударила телёнка по рыжему боку: —Не балуй, не балуй!

Малышка повернул голову, глянул с укоризной: «Вот ты какая! А я-то думал — хорошая».

Обиделся и лег на подстилку.

А Дуняша сама не понимает, как у неё это получилось. Вышла из клетки, на глазах слёзы.

Мама спрашивает:

— Ты чего, дочка?

Дуняша головой качает:

— Так, ничего.

Принялась было маме в уборке помогать, да только всё у неё из рук валится. Ходит мимо Малышкиной клетки, будто за делом. А сама смотрит, как там телёнок. Может, опять повеселел.

Когда уборку закончили, Дуняша сказала маме:

— Пойдём Малышку навестим.

— А чего его навещать? — удивилась мама, — Разве он заболел? Дуняша не отвечает, тянет маму за рукав.

Вошли они в клетку. Малышка на том же месте на подстилке лежит. Голову вытянул, на боку белое пятнышко вздрагивает. Глянула на телёнка Дуняша да как бросится к нему: