Мама для дракончика или Жена к вылуплению

— Вряд ли что-то может еще больше ухудшить мое состояние, — невесело улыбнулась я, заглядывая через вуаль в серые глаза мужчины. Светлые волосы с легкой сединой волной обрамляли его высокий лоб, небрежная прядь спадала на породистый тонкий нос с горбинкой. Не было среди моих знакомых человека добрее, и мне хотелось хоть немного его порадовать: — я вырастила магический амариллис. Раз вы зашли, то как раз можете его забрать.

— Ох, леди Эйшир, не следует тратить так много магии! В вашем состоянии...

— Даже если я совсем не буду использовать магию, это не поможет мне излечиться, как мы уже знаем. — Я провела рукой над грядкой, где пышно цвели другие виды магических лекарственных растений. Они отозвались на мою энергию легким колебанием, запах цветов стал отчетливее, а свечение ярче.

— И все же, сила эльфийской крови, которая течет в ваших жилах, сдерживает болезнь, и я не рекомендовал бы... — бесконечные нотации вызывали уже раздражение. Все это не работало, не помогало мне излечиться.

— Счета нужно оплачивать независимо от моего самочувствия. Этот сад кормит нас, и я буду заниматься им, пока в состоянии ходить, — я позволила нотке раздражения проскользнуть в своих словах, и тут же покраснела от стыда за свое некрасивое поведение. Леди не должна говорить о деньгах и проблемах, это недопустимо. — Простите, доктор ФицУильям, я слишком резка...

— Мисс Эйшир, я уже предлагал ссудить вас деньгами...

— Вы и так не берете платы за свое лечение, — прервала я его. — А содержать нас... у вас молодая жена и вскоре будет ребенок. Я знаю, вы бесплатно лечите бедняков, снабжаете их лекарствами за свой счет. Вы не боитесь пустить по миру свою семью? — он расстроенно вздохнул. 

Склонившись, я аккуратно сорвала все три цветка амариллиса и аккуратно, стараясь не помять лепестки и не растерять магической пыльцы, передала их доктору. Он достал из-за пазухи специальный мешочек и аккуратно упаковал лекарственные растения, применяя магию для их сохранности:

— Я завтра собирался ехать в столицу, уверен, я смогу продать выращенные вами цветы в центральную аптеку за хорошую цену. К вечеру я привезу деньги...

— Не нужно, считайте, что это плата за лечение.

— Но...

— Я прекрасно знаю, сколько сил вы вложили в попытки меня исцелить. Вы и сейчас опять пришли с новым рецептом, не так ли?

— Да, я получил доступ в одну библиотеку и нашел там древнюю книгу по целительству. Там был рецепт зелья от редких кожных болезней, — обрадовался доктор ФицУильям. — Я уверен, на этот раз мы сможем... — я перестала слушать. Речи доктора вновь полны были надежд, но я не готова была поддаться очередной иллюзии, слишком больно было каждый раз разочаровываться.

Он перехватил мою руку и, пристроив на своем локте, проводил к крыльцу, будто не замечая грязных пятен на платье и следов на перчатках, за что я была ему очень благодарна.

В доме доктор давно чувствовал себя свободно и знал, где что находится. Мы прошли в гостиную, где он усадил меня на кресло подле окна, а потом аккуратно, но неотвратимо стянул белые перчатки с моих рук. Я отвела глаза, чтобы не видеть этого. Нет, я видела свои руки не раз, успела даже смириться, насколько это возможно, но было стыдно, что их видит молодой мужчина, пусть и женатый. Не только видит, но и касается.

Прикосновений доктора из-за обезболивания я не ощущала, смогла почувствовать лишь нежный травяной мази аромат и сумела распознать в нем нотку ромашки и акации, а потом руки окутало целительной магией. Я была благодарна, что в этот раз хотя бы не больно. Сколько их было попыток излечения: один состав жегся, будто руки сунули в огонь, другой обдавал ледяным холодом, из-за третьего казалось, что мне заживо сдирают кожу с рук. Обезболивающий спрей — главное, за что я была благодарна доктору ФицУильяму, он помогал мне жить спокойно.

Ждать пришлось долго, но я привыкла и просто смотрела на то, как секундная стрелка совершает снова и снова свой путь по кругу циферблата старых часов, бежит словно белка в колесе, так же бессмысленно и неотвратно, туда-сюда шатается латунный маятник за стеклянной крышкой. Привычно погрузилась в состояние медитации, чтобы своими тревогами или того пуще разговорами не мешать целителю...

— Как вы себя чувствуете? — наконец, с хриплым выдохом спросил доктор.

Я заметила, как он осунулся, проявились четче темные круги под глазами, на лбу выступили капли пота, которые он поспешно стер батистовым платком.

— Все хорошо, — соврала привычно и лишь затем опустила взгляд на свои руки.

Ничего не изменилось. Вся кожа тыльной стороны ладоней и пальцев была покрыта коркой из струпьев, кое-где из-за движения она лопалась, сочилась кровь. Боли благодаря лекарствам я не ощущала, но зрелище это все еще заставляло передернуться от отвращения. Я поспешно схватилась за перчатки. Ничего не помогает, никакого лекарства нет. Остается лишь смириться.

— Я надеялся, что... — пробормотал доктор.

— Да, конечно. Благодарю вас за старания, — выдавила из себя жалкую улыбку, и ощутила, как из левого глаза скатилась предательская слеза. Лишь бы он не заметил за вуалью, лишь бы не заметил! Стыд-то какой... — вы так много делаете для меня, — я поспешила встать и отвернуться, стараясь незаметно смахнуть слезинку. — Останетесь на чай?

— Да, если это вас не стеснит, — тяжело вздохнул доктор. — Мне очень неудобно, но...

— После сильной траты магии важно восстановить силы, — кивнула я. — Подождите здесь, пожалуйста, — и покинула комнату под благовидным предлогом.

Прежде чем пойти на кухню и отдать приказ Марте, я зашла за угол и прижалась спиной к стене, стараясь успокоить свои эмоции. Я закрыла рот рукой, чтобы не проронить ни звука, но грудь все равно сотрясалась от беззвучных рыданий. Я надеялась. Мне хотелось надеяться, что в этот раз, хотя бы в этот раз... какая глупая надежда, ее следовало давно убить! Но крошечный светлячок яркой искоркой все еще теплился в моей груди. Разрастаться ей я давно уже не позволяла, ведь разочаровываться после было слишком больно. Но и убить надежду не могла. Жить хотелось, у эльфийки, пусть и полукровки, впереди могла быть такая длинная жизнь...

Я раздраженно сморгнула предательские слезы и закусила губу. Недостойно леди вести себя так несдержанно. Недостойно.

— Камилла? — послышался детский голосок со второго этажа, и я поспешила смахнуть слезы и опустить вуаль.

— Дэни, ты уже проснулся? — я заставила себя улыбнуться.

Маленький ураганчик слетел с лестницы и врезался в меня, обнимая за пояс. Прежде чем коснуться его плеч, я поспешила надеть перчатки.

— Мне приснилось, что ты меня бросила. Я так испугался! — признался он, как можно теснее прижимаясь лицом к моей закованной в корсет талии.

— Ну, как же я могу тебя бросить? О чем ты, милый?

— Но мама ведь ушла в другой мир, а потом и папа... все меня бросают...

У меня в горле появился комок, но я заставила себя сглотнуть:

— А я твоя старшая сильная сестра, и ни за что тебя не брошу одного, я тебе клянусь. Помнишь, что я тебе сказала после похорон отца?

— Что ты обо мне позаботишься и никому не позволишь больше меня обижать.

— И я собираюсь сдержать свою клятву, чего бы мне это ни стоило, — сказала я, поглаживая его по светлым вьющимся волосам. — Я обо всем позабочусь, Дэниел. Поверь, все будет хорошо.