Мама для Мамонтенка

Впервые Аня призналась вслух, что влюблена в Мамонта. После акта любви в том домике они толком не разговаривали о своих чувствах друг к другу, да и времени не было, но зато при каждом удобном случае Мамонт пытался обнять или поцеловать украдкой, пока никто не видит. Прошло три дня, а тяжесть его тела до сих пор ощущалась и эти ласки с ума сводили… Аня замечталась и не сразу обратила внимание на Нину, щелкающую пальцами перед носом, и официанта, поставившего поднос с крабовым салатом и апельсиновым соком на стол.

– Ты на связи или совсем замечталась?
– спросила Нина.

– Я тут, извини. И правда, задумалась я.

– Задумалась она… Ты совсем с ума сошла так быстро замуж выходить? Ну повстречайтесь вы еще немного хотя бы… Какое замужество через месяц знакомства?

– Нин, у нас все иначе… Осознанно.

– Ой, дуреха!
– покачала головой Нина из стороны в сторону, а Аня улыбнулась и принялась есть свой любимый салат.

Несколько минут длилась тишина, нарушил которую звонок телефона. Это Петя звонил. Аня улыбнулась еще теплее прежнего и ответила ему.

– Анют, ты долго будешь на примерке? Мы тут с Мишей сюрприз тебе приготовили… Не ругайся только, что кухню чуть запачкали…

– Петь, ну я не знаю, сколько времени это займет. Если бы ты не был против того, чтобы я платье, которое для свадьбы с Егором купила, надела…

– Нет! Ань, мы ведь с тобой говорили уже об этом.

Аня поджала нижнюю губу. Говорили. Точнее, Петр просто сказал свое жесткое «нет». Потом он, конечно, попытался обосновать этот отказ, как-то смягчить его. Старался объяснить, что это попросту неправильно - замуж в наряде, который для другого мужчины надеть хотела, выходить. Она и понимала отчасти, что так и есть… Да и платье-то было, на которое денег хватило. А сейчас хотела выбрать то, к которому душа лежать будет. На сайте одного салона Ане показали пару вариантов и пригласили на примерку. Вот она и хотела выбрать то, что сидеть лучше будет.

– Я постараюсь поскорее.

– Хорошо. Ань, мне с тобой поговорить нужно будет… Ничего серьезного, конечно, просто, откладывать разговор я этот не могу больше. Это касается нашей поездки в деревню и моих переговоров с мамой.

Аня чуть напряглась. Что такого могла сказать ему мама, что требуется поговорить? Неужели она больна чем-то серьезным… Или отец Петин? Волнение охватило с головой, и от настроения мерить платье не осталось и следа.

– Ладно, Петь, поговорим обязательно.

– Береги себя. Если хочешь, я заеду за тобой?!

– Спасибо, я с Ниной.

– Ну ладно. Ждем. Миша вон тоже извелся.

– Скоро буду.

До боли стандартный разговор, после которого как-то неспокойно на душе стало. Аня посмотрела на Нину, допивающую свой коктейль, перевела взгляд на тарелку с салатом и поняла, что кусок в горло теперь уже не полезет. Тревожно как-то стало от предстоящего разговора. Рука сама к телефону потянулась, и Аня решила отложить примерку, перенести на следующий день. Конечно, менеджер салона счастлив не был, но желание клиента - закон.

– Ты чего вдруг чернее тучи стала и отменила все?
– спросила Нина, когда Аня телефон в сумочку убрала.

– Не знаю, Нин… Предчувствие какое-то у меня нехорошее… Будто бы случится что-то должно. Петя сказал, что нам поговорить нужно… Я, наверное, домой поеду. Ты извини, что сорвала тебя вот так, от дел отвлекла в выходной день… И все без толку.

– Анька, да мы не виделись месяц! Какие извинения! Может, отвезти тебя домой-то?

– Нет, Нин… Не надо, я пешком. Тут недалеко же совсем.

– Ну ладно! Ты позвони, как домой придешь. Ладно?

– Ладно! Ну все! До встречи!

Аня встала, подошла к Нине, чмокнула ее в щеку и поспешила на улицу. Погода была такая приятная, не единого серого облачка, но на душе все равно тревога какая-то необъяснимая расползалась.

«О чем Петр мог разговаривать со своей матерью?»

С этой мыслью Аня шла домой, не замечая ничего вокруг себя. Она уже приблизилась к подъезду, когда вдруг интуиция подсказала, что обернуться нужно. Повернулась и пожалела о том, что в мысли свои погрузилась, а то бы раньше внимание обратила. Позади нее стоял Егор с нездоровой улыбкой на лице. Он в несколько секунд поднес к лицу тряпку, пахнущую как-то отвратительно, но отбиться Аня не успела, потому что слабеть начала. Ноги слушаться перестали, начали подкашиваться и она медленно начала терять сознание. Последнее что помнила - это как в шею игла воткнула, и как Залесский ее на руки подхватил.

***

Аня ушла на примерку платья после долгих споров о том, что лучше ехать всем вместе. Почему-то с самого утра на душе Мамонта тревога была. Он не понимал, с чем она связана может быть, и списал все на то, что до сих пор не рассказал Ане об участи своей материи в их истории знакомства. Следовало сразу рассказать, он так и хотел - сесть в домике и поговорить по душам, но все зашло гораздо дальше разговоров и после прекрасно проведенного вместе времени, сблизившего их, говорить о том, что это его мать поспособствовала увольнению из детского сада не хотелось.

После разговора с Аней по телефону тревога не исчезла, только усилилась, поэтому Мамонт постоянно смотрел на часы. Прошло уже несколько часов, когда телефон зазвонил, и он как сумасшедший бросился отвечать, даже не подумав, что Аня не знает его домашний номер.

– Петр Сергеевич?
– знакомый мужской голос врезался в сознание, царапая его.

– Да, - ответил, сжимая трубку в руке.

– Ты слышишь всхлипы?
– Сердце сжалось в груди и, казалось, превратится в камень. Мамонт стиснул челюсти.
– Это наша Аня громко плачет… Потому что ее похитили… И пока ты долги с Залесского Егора не спишешь, ее никто не отпустит.

– Ах ты, гнида!
– зарычал Мамонт в трубку, прижимая ее к лицу все теснее.

– Я просто забочусь о своем будущем.

– Если заботишься, мразь, так почему же не проверил, что долгом я твоим больше не занимаюсь? Нет больше «Партнер-Профи»! Выкупило его другое агентство, мафия, которая таких, как ты, в бетон закатывает живьем, а потом имущество распродает. Что замолчал? Страшно стало? И я к ним никакого отношения не имею, потому что уже несколько недель как уволился.

Хотелось выбить из легких противника воздух, заставить поперхнуться собственной желчью, но Мамонт опомнился и вдруг подумал, что зря все это наговорил, ведь он сейчас не с должником говорил… Нужно было не угрожать, а пытаться усмирить угрозы… Заставить отдать Аню живой, не обидеть ее. А он начал сочинять о мафии. Конечно, компания решила название поменять, но состав-то старый остался, только управляющим теперь Пашка стал.

– Ты подумай, Залесский, зачем тебе лишние разборки нужны? Лучше отпусти Аню и займись долгами. Я тогда не пойду в полицию…

– Поздно. Механизм уже запущен, и не только я хочу поговорить с тобой, между прочим, - противно прошипел он голосом, срывающимся на грани безумия, в нотках которого скользило разочарование.

Мамонт замер на секунду, пытаясь понять, с кем Залесский сговорился, ведь у самого кишка тонка такое провернуть. И осознание дошло ровно в тот же миг, когда услышал ненавистный женский голос: