"Мама для Совенка. Путь огня" часть 3

– Хорошо, ты приглашен, – улыбнулась. А с мамой… она договорится.

– Вижу, я опоздал, – Первый поклонился, пожелал здоровья, вежливо уточнил: – У вас позволительно приглашать на свадьбу больше, чем одного родственника?

Юля вздохнула. Она так надеялась на скромное семейное торжество. Но теперь у нее большая семья….

– Конечно, – еще одна широкая улыбка, – мы будем рады.

Лишь бы язык держали за зубами и не спалили ничего.

– Юля, ты понимаешь, я не могу отпустить их одних, – страдальчески морщась, объяснял Третий, – не дай пламя, натворят дел, а твоей семье расхлебывать. Но обещаю – никаких Матерей, жен и детей. Если хотят – идут сами. А Пятый… Лично не попросит – стесняется, но все равно придет.

– Я его выгонять не стану, – пообещала Юля, смиряясь с неизбежным. Внутри щекотал нервный смешок. Р-р-родственнички.

Празднику огня в Асмасе дарили ночь.

День суматошных приготовлений. Красные жилетки у мужчин и женщин. Радостные улыбки. Оживленные лица.

С наступлением сумерек вспыхнул огнями дворец, залился светом город, даже по озеру пустили плоты с зажженными на них чашами с огнем.

Ни одного уголка темноте – девиз сегодняшней ночи. Все на борьбу с тьмой!

Мимо по коридору со смехом промчалась ватага ребят.

– Скорее, – кричал один из них, – надо осветить западный двор.

А Юле с грустью подумалось, что Совенок вряд ли так весело носился по дворцу. Но у него еще будет шанс наверстать упущенное. Птичник примет Шестого наследника или она не ассара.

– Идем, – потянул за руку Фильярг, – скоро начнутся танцы.

Они спустились во двор, переместись на специально выделенную площадку, прошли к стульям, сели, и те подняли их в воздух, обеспечивая обзор.

Заиграла музыка. На выложенную камнями площадку вышла первая пара. Музыка зазвучала ритмичней, по краю платья девушки пробежала первая волна пламени.

Юля испугано ахнула. Фигура в контуре огня выглядела жутко, и захотелось мчаться, искать огнетушитель, но это же Асмас.

Фильярг успокаивающе сжал ладонь.

А танцор между тем расправил свой плащ, и на черной ткани золотым узором вспыхнул огонь. Пара двинулась навстречу друг другу.

Сам танец был прост. Позиция, смена, переход, но на черном небе очерченные огнем фигуры завораживали, как и снопы искр, которые оставались после танцевальных движений. Девушка, точно жар-птица, взлетала в объятия мужчины. И вдвоем они раскручивали сыплющий искрами смерч.

В какой-то момент танцоров стало больше. На площадке выстраивали сложные узоры, чертили спирали, объединялись, становясь похожими сверху на огромную огненную змею.

– Когда-то отец любил принимать участие в этом танце, – тихо проговорил Фильярг, – а сегодня Пятый танцует. Единственный из нас, кто унаследовал страсть отца к танцам.

Юля вгляделась, но опознать Пятого не смогла – далеко.

А потом небо осветилось огненными вспышками. Даже глазам стало больно. Над головами распускались цветы, зажигались сотни разноцветных звезд, летали огненные калкалосы, раскручивались змейки. Феерия длилась не меньше получаса.

А после настало время личных костров.

— Это особое место королевской семьи, – пояснил Фильярг, когда они шагнули на лужайку в парке. Сегодня здесь было светло как днем. Лихорадочно метались между деревьев световики, скакали человечками огненные духи, алыми пятнами висели факелы.

На поляне уже горело несколько костров – видимо его величество с Седьмой поспешили исполнить свои обязанности и удалиться. Первый с семьей тоже отбыл, как и Второй, а вот Третий медлил, стоя около своей кучки с хворостом.

Костры были небольшие, но зажигать их следовало, как рассказывали наставники, открыв душу и сердце огню. Юля сделала проще – загадала желание. Даже два.

– У нас есть традиция, – кашлянула, прерывая давящую тишину – ну не вязалась у нее поляна, костры с пропитанными ладаном земными храмами и медовым ароматом свечей. Фильярг покосился, однако прерывать не стал, – прыгать через костер.

– Зачем? – удивленно повернулся к ней Третий.

Юля пожала плечами – дернул черт за язык. Да и все вокруг напомнило праздник на Ивана Купала.

– Считается, огонь очищает.

Харт задумался, одобрительно кивнул.

– Хорошая традиция.

Взмахом руки подпалил свою кучку хвороста. Скинул жилет, закатал рукава рубашки. Отступил, оценивая высоту пламени.

– Не стоит, брат, – попытался остановить его Фильярг, – ты же знаешь, огонь сегодня своеволен. Может и навредить.

Харт скривился, буркнул:

– Не лезь, младший, – и сиганул. Сбил пламя со штанины. Выпрямился.

– Не плохо, но могло быть лучше.

Развернулся на второй заход.

– Ноги подожми и лучше отталкивайся, – подбодрил его советом Фильярг.

– Сам попробуй, – огрызнулся Харт, затирая тлевшую подошву о траву.

– А что это вы тут делаете? – поинтересовался Пятый, нарисовываясь на поляне. – И почему такие подкопченные?

– Дурью маются, – ответила за всех Юля. За целостность высочеств она не боялась, максимум легкие ожоги получат, ну а с местным уровнем медицины это ерунда. Зато было весело болеть за двух прыгунов.

– Юля! – прокричали внезапно с высоты. Она задрала голову, сердце радостно вспыхнуло – Совенок. Первое желание огонь исполнил. Оперативненько…

– Личинка! – громыхнуло в голове.

– Убью, – пообещал Фильярг, отслеживая крылатый силуэт, заходящий на посадку.

– Он же его не уронил, – заступилась за друга Юля.

– Убью, чтоб следующего раза не было, – пояснил со злостью муж.

– Ты понимаешь, – с набитым ртом – проголодался пока летел – тараторил Аль, – он прилетел тебя искать.

Эмоции захлестывали Совенка. Гордость за самостоятельный поступок, радость – удрал в самоволку из академии и снова гордость за нее же, восторг – покатался на калкалосе и побывал-таки на празднике, пусть и нелегально, а еще тревога из-за ожидавшегося нагоняя. И взгляд такой – ты ведь не сдашь меня ректору?

Юля вздохнула, потрепала чудо по голове. И что с ним делать?

Калкалос отдыхал после перелета в компании с корзиной свежей рыбы, поднятые по тревоге безмолвные убрались – осталась лишь дежурная группа, которая и принесла еды для вновь прибывших. Во взглядах, обращенных к Драгу, явственно читалось жгучее недовольство – еще свежи были в памяти побеги ассары из дворца, а тут… Шестое высочество подрастает. Что и говорить: какая ассара, такой и воспитанник, и калкалоса заранее недолюбливали.