Мама для трех лисят

Перед нами появился сгусток света в форме легкокрылой птички.

— Гостья небесной со-матери ожидает в голубой гостиной, — прочирикал сгусток и исчез.

— Вестник, — Морис встал со скамьи, — не все слуги обладают магией. Ты кого-тот ждешь?

— Ликорис из Риантрийского Медико-Магического института.

— О, Ликорис-гран, — восторженно выдал лисенок, — великая потеря для Темнолесья.

— Заслужили, — фыркнула я и тоже встала, — идем, она не любит ждать.

— Двуликая, — пожал плечами Морис.

Уже на подходах к дому я поймала себя на том, что почти бегу. Скомкала подол юбки, стиснула в пальцах плотную ткань и, задыхаясь, спешу слишком сильно. Это крайне неподобающе, если говорить о леди, но… Но для простой бездипломной знахарки? Подходит!

Морис проводил меня к голубой гостиной и, оробев, проворчал что-то о том, что займется делами.

— Ты не хочешь познакомиться? — удивилась я.

На что он, запламенев ушами, кивнул и, тут же, отрицательно покачал головой:

— Нет. То есть да, но нет.

— Почему?

— Ликорис-гран выдающаяся, а я…

— А ты ребенок, у тебя все «выдавания» впереди, — фыркнула я и, приобняв его за плечи, провела в гостиную.

Где, в ту же секунду, мы оба оказались сжаты в стальных объятиях! О боги, сколько же силы таится в этой маленькой, хрупкой женщине!

— Я. Хочу. Дышать, — просипела я, — очень сильно, Ликорис.

— Я похоронила тебя, — в ее голосе слышалось глухое рычание, но, впрочем, силу сжатия она убавила. — Кто этот юноша?

— Морис, — выдавила я.

— Твой сын? — въедливо уточнила она.

И мы с лисенком, отпущенные на свободу, оба страшно смутились.

— Я знаю, что младшая дочь Кайра установила с тобой связь, — Ликорис сощурила свои необыкновенные, сине-золотые глаза, — но ясно вижу, что и от этого юноши к тебе тянется ниточка духовного родства.

Морис покраснел так, что еще чуть-чуть и задымится.

— И я с радостью принимаю эту нить, — четко сказала я, понимая, что ребенок вот-вот убежит и спрячется, после чего надумает себе всякого нехорошего.

А детские «надумывания» страшная вещь — потом хоть заобъясняйся, а переубедить не выйдет.

— Я читала твою статью, — сказала я.

На что Ликорис с улыбкой ответила:

— Помогло?

— Почти. Кайрнех прибыл за детьми и доделал то, что начала я, — мы сели на софу, а Морис, смущенный донельзя, устроился у моих ног. — Как ты?

— Сходила с ума, — пожала плечами Ликорис. — Ты знаешь, что после всех пережитых мною приключений, у меня не осталось ни друзей, ни подруг. Я… Я и сама не горела желанием допускать кого-то в свой ближний круг. Мне хватало супруга и его друзей.

— Которых ты тоже держала на расстоянии, — я покачала головой.

— Вовсе нет, — запротестовала она и, через мгновение, со смехом произнесла, — ладно, возможно. Юный Морис, ты оставишь нас наедине?

Лисенок тут же подскочил, низко поклонился и заверил Ликорис-гран, что, во-первых, оставит, а во-вторых, проследит, чтобы нас никто не подслушал.

— Милое дитя, — моя подруга-наставница проводила его долгим взглядом. — Ты понимаешь, что вляпалась по самые уши?

— Резкий переход, — я наморщила нос. — Я догадываюсь, что все не так просто. Но мне не хватает знаний.

— Тогда садись и слушай, — хищно усмехнулась Ликорис.

И она, окружив нас стеной плотного воздуха, придвинулась ближе ко мне:

— Через неделю после твоих похорон в столице появился таинственный лекарь, способный облегчить симптомы любого проклятия. Немного поработав с лекарями при Риантрийском институте, он ушел в никуда. Но! Те, кому надо, знали — милый доктор принимает на дому. Берет только тех, кто может оплатить его услуги. Услуги, которые очень сильно поднялись в цене. И, что самое главное, на эти «услуги» подсаживались.

— Но…

— Я отправила туда одного прекрасного, кхм, не совсем человека. И он принес мне слюдяную каплю полную твоей силы.

Меня будто ударили. Я ведь… Я ведь не помню, что произошло после того, как загорелся тот человек. Я даже не знаю, точно ли моя невинность все еще со мной…

Вздрогнув, я сцепила руки и, через мгновение, поймала себя на том, что расчесываю шрам, оставшийся на месте родинки.

Ликорис перехватила мой взгляд:

— И надо было тебе ее удалять. Она же на запястье была, рукавом прикрыл и ладно. Моя вон, на виске, всегда со мной.

— Она придает тебе шарм, — улыбнулась я.

— Угу, конечно. Как мухи обгадили, — скривилась Ликорис.

— Это ведь не твои слова.

— Не мои, — согласилась она. — Ладно. Я тебе прямо говорю — кто-то вытягивал из тебя силу.

— Не зря меня держали поводком у алтаря, — вздохнула я.

И подробно-преподробно рассказала все Ликорис.

После чего она, покачав головой, проворчала:

— Проси защиты у Кайра. Он сейчас и сам с проблемами, но… Кроме него никто тебя прикрыть не сможет. Мы с мужем только спрятать сможем.

— Да ну что ты, он и так мне помог, — всполошилась я.

— Если он тебя не прикроет, то ты вновь окажешься где-то далеко, на привязи. А может и вовсе в алтарь вмурованная. Пока тебя не было ведущий лекарь придумал полые иглы и трубки, теперь зелья можно помещать прямо в вену. Не все, конечно. Сейчас зельевары азартно переделывают зелья и патентуют их. Но! Но питательное зелье было пересчитано первым и уже появились первые бессознательные пациенты, жизнь которых держится лишь на эти капельницах.

Она замолчала, а я зябко поежилась. К чему ведет Ликорис было понятно, но…

— Ты небесная со-мать его детей, — надавила она. — Двое лисят признали тебя своей мамой!

— На моем месте…

— Так поступил бы каждый? Так отчего же не поступил? — прервала меня Ликорис. — Ладно. Значит, Ноэль Альхена Антер? Завтра привезу документы на имя Ноэль Альхена Антер-Айервилль.

— К-как?

Айервилль — родовое имя ректора Риантрийского Медико-Магического института. Чем мне придется…