Мама для трех лисят

До спальни Кайра бежать было не далеко — у нас один этаж, слава Пресветлой Матери. Так, отмахиваясь от иллюзорных зверей, мы неслись вперед, не видя перед собой ничего. И уже у самых дверей столкнулись с неожиданным препятствием. Морис, вокруг которого раздраженным ульем кружились его иллюзорики, стоял намертво:

— Не пущу!

А я, оторопев, только и сказала:

— Я же не добивать пришла.

От моих слов опешил уже Морис:

— Да я ж не в этом смысле! Папа — мужчина, колдун и воин. Как он будет жить, если ты увидишь его таким?

И в его "таким" было столько боли и страха, что я, вздохнув, раскинула руки:

— Обнимемся?

Морис, как и Альбирея, прижались ко мне и засопели носами.

— Все будет хорошо, правда-правда, — прошептал Морис. — Папа сильный и справится.

— С чем справится? — спросила я.

Морис насморочно всхлипнул и, отстранившись, проворчал:

— Сдалось ему теней призывать.

Тут мне невольно поплохело, ведь идея-то была моя!

— Нам, двуликим, очень тяжело работать с граничными существами, — Морис прятал заплаканное лицо, но говорил очень спокойно, даже обстоятельно. — Мы ведь и сами, в некотором смысле, граничные.

Я кивнула. Двуликим легче чем всем иным даются темные искусства. Некромантия тому пример. Так сложилось, что сильнейшие некроманты рождались именно в семьях двуликих. Не получая второй облик, они обретали чудовищную, пугающую власть над смертью. И, одновременно, власть над большей частью живых существ — те, кто способен почуять владыку Хладной никогда не пойдут против его воли.

Магистры Теней стоят в стороне, наособицу. Сам по себе призыв существующих на границе мира тварей не сложен. Но как управлять теми, кому ничего от тебя не нужно? Тени не едят и не пьют, не заинтересованы ни в золоте, ни в драгоценных камнях. Так считают простые обыватели. Но я внучка магистра Теней и знаю, что все совершенно не так.

Вот только дед так и не успел мне рассказать, чем он заплатил за свое могущество. Знаю лишь, что перед смертью он долго и страшно кричал. Нянюшка плакала и молилась Пресветлой Матери, а я зажимала уши руками — люди не могут так кричать.

— Тени выходят из под контроля, — Морис прерывисто вздохнул, — сильнейшие теневики это двуликие. Но и живут они преступно мало. Теням мало платы, они хотят еще, больше и больше. Вот и рвут отца на части.

— В прямом смысле? — охрипла я.

Дурное воображение нарисовало Кайра, от которого кто-то невидимый отрывает кровоточащие кусочки. Отрывает и эдак оценивающе взвешивает — хорош ли ломоть, или побольше куснуть надо?

— Нет, его магию, — Морис криво улыбнулся, — я не должен всего этого знать. Просто вовремя спрятался под кровать.

— Вы уходить собираетесь? — из ночной темноты раздался сварливый, скрипучий голос целителя. — То следи чтобы малышок к папане не пробрался, а то все Моры собрались.

Целитель выбрался в круг света, который образовался от иллюзориков, и я с трудом сдержала смешок — старик был разодет в шикарнейший бархатный халат, тапки с загнутыми носами, а голову венчал ночной колпак с большим пумпоном.

— Тело Кайрнеха терзают не тени, по меньшей мере сейчас. Его терзает холод грани. И не надо ему мешать.

— Холоду?

— Лорду Мору, — отрезал старик. — Ваш отец потерял контроль над тенями в тот момент, когда ему пришлось ловить госпожу Райсару. Тени ценят его, а потому, желая угодить хозяину, развесили картины на места. Из-за чего случился перерасход сил, ведь с момента ритуала лорд Мор не успел полностью восстановиться. Сейчас магия в тело Кайрнеха идет напрямую с грани. Что, опять же, происходит оттого, что он нужен теням. Они накачивают его силой, которая его убивает.

На слове "убивает" Альбирея расплакалась.

— Но сегодня не убьет, — утешил ее магистр. — Сегодня он справится.

Старик покивал сам себе и его смешной ночной колпак съехал на бок.

— А если нет? — сквозь слезы спросила Аль.

И я добавила:

— Давайте накроем его простыней, чтобы не смущать Мориса, и я попробую поделиться с Кайрнехом пламенем. Вдруг оно способно помочь? Согреть, хотя бы.

— Нет, леди Антер-Айервилль, не способно. Точнее, сейчас не способно.

— Я полностью обуздала свой дар, повзрослела и…

— Вы — да, — емко ответил старик. — Идите спать и дайте мне спокойно подежурить. И займите завтра, ради Пресветлой Матери, госпожу Райсару.

— На Кайрнеха так сильно влияет ее присутствие? — опешила я, вспоминая слова старика, что контроль Кайр утратил в тот момент, когда поймал лисицу.

— На меня оно так сильно влияет, а я завтра ни на шаг от лорда Мора не отойду, — старичок сердито нахмурился, — ну, кому тут снотворного от магистра? Уснете быстрей чем упадете!

— Мы же простудимся, тут же мрамор! — пискнули лисята.

— Вылечу, — сощурился целитель. — Старым, проверенным способом.

Спорить с взъерошенным, сердитым стариком желающих не нашлось. И мы были вынуждены отступить.

— Можно переночевать с тобой? — тихо спросила Аль, — я чувствую, что могу стать лисичкой. Я не займу много места.

— И я, — тихонечко прошелестел Морис. — Мы даже на постель не полезем.

— Еще не хватало, чтобы мои дети на полу спали, — вздохнула я. — Давайте-ка пройдемся по парку, подышим свежим воздухом и успокоим нервы.

"А Кайрнеха я завтра буду убивать. Медленно и мучительно. Неужели нельзя было рассказать о проблеме?!", злилась я.

Дом подсказал скорейший выход в парк. Свежий, прохладный ветерок привел меня в себя. Всегда ли Кайр теряет контроль? Сильно сомневаюсь. Значит, он не ожидал этого.

Лисята вдруг встрепенулись и, переглянувшись, потянули меня в кусты. Но едва лишь я хотела спросить, что происходит, как Аль прижала ладошку к моим губам.

А через пару мгновений я услышала шаги. И бормотание:

— Твари. Всюду эти твари. Касался меня… Как это смыть? Ненавижу-ненавижу-ненавижу! Ну зачем ты меня заставил?!

Мимо нас прошла мокрая как мышь Райсара. В лунном свете были видны глубокие царапины на ее руках. Она решила умыться в парковом водоеме?

— Она так боится теней, — со знанием дела произнес Морис, — что страх стал ненавистью.

— Но почему?!

— Говорят, что тени это наши предки, чьи души не ушли на перерождение. Что поэтому тени так цепляются за двуликих.

— Так ведь это хорошо? — неуверенно произнесла я. — То есть, если смотреть на моего отца, то плохо — он и человек-то не очень, а уж тенью совсем гнусным будет. Но ваши-то детей любят!