Мама

– Муська, тише! Посмотри, кто поет!

– А кто?

– Какой-то Батыр Закиров из Узбекистана.

– А что он поет?

– Песня называется «Арабское танго».

Стою, не раздеваясь. Пальто, расстегнутое еще на улице, падает на пол. Стою, врастая в пол. Проникновенный голос волшебного тембра допевает последние звуки.

– Я обязательно увижу его! – кричу я. – Я его найду!

Брат смотрит на меня с удивлением.

В последующие дни я читаю и проглядываю все газеты и журналы в поисках нужной информации. Вот! Ансамбль «Бахор» приезжает в Москву на концерт, который состоится в только что отстроенных «Лужниках».

Концерт мыслился как международный, потому что приехали ВИА (вокально-инструментальные ансамбли) с Кавказа, из Казахстана, из африканской Ганы, с дальнего севера. Просто сходить на концерт – это не интересно. Еду к своей подруге Светлане (Кисе, она учится в университете на факультете журналистики) и объясняю, что я хочу предпринять. Светка размышляет, равнодушно глядя на меня, возбужденную.

– Отстань, нужно трезво решать проблемы. – глаголит она.

– Светка, времени у нас мало.

– Придумаем что-нибудь.

Мы едем к знакомому журналисту-профессионалу Н.Н. Кузнецову, который о ту пору вел колонку в центральной газете «Известия». Просьба у нас небольшая: просто дать нам бумагу с «шапкой» газеты для солидности. Пусть у нас нет удостоверений, мы с этой бумагой пройдем за кулисы. Кузнецов смеется над нами и говорит: «Давайте я лучше проинструктирую вас, как брать интервью».

Едем на концерт по билетам, но я с фотоаппаратом, плохоньким, но на штативе (опять же для солидности), я как бы фотокорреспондент, Киса – интервьюер.

Сидим где-то в двадцатых рядах, но все нам видно. Закончил выступать Закиров, и мы, собрав все свои бумажки, показываем их администратору и проходим за кулисы. А там шум, беготня. Увидели нас армяне и кричат: «Девчонки, идите к нам!» Девушки, которые редко встречались в ВИА, с интересом нас разглядывают. Спрашиваем у них, где уборная «Бахора», они показывают, и мы идем туда.

Нас встретили ребята из оркестра, потом из глубины полутемного зала вышел Батыр. Мы церемонно представились:

– Корреспонденты газеты «Известия».

Он сказал: «Сейчас много не поговоришь, везде любопытные и такой гам, что иногда трудно разобрать слова». Мы сказали, что можем сейчас сделать снимки, а поговорить потом, с его согласия. Света было мало, мы попросили у армян настольную лампу, но она была тусклая, малосвечная. Вдруг вышел из темноты большой телом человек с дорогущим фотоаппаратом, посмотрел на нас дружелюбно и сказал:

– Садитесь рядом с Батыром. Я вас сниму, я все слышал!

Мы представились.

– Кола Бельды. – отрекомендовался известный на весь Советский Союз представитель северной народности.

Бельды сделал несколько фотографий, и Светка потянула меня за рукав:

– Пошли, все мы сделали, что хотели!

Мы повернулись и пошли к выходу, прошли метров двадцать под завывания певцов из разных ВИА, и вдруг этот шум сделался фоном, и крик перечеркнул его:

– Постой! Неужели так и уйдешь? Может, тебе хочется еще что-то сказать?

Это Батыр. Он берет меня на руку и говорит:

– Запиши мой адрес.

– Я запомню.

– Ташкент, тупик Алтын-кули, 7, улица Низами. Я остановился в гостинице «Москва», приезжайте туда.

Мы ушли окрыленные.

Мы так бурно радовались, что стали замечать злые взгляды и указательные пальцы. Светка сразу заторопилась, вспомнила про занятия, и мы расстались.

Дня через два звоню Светке и говорю решительно:

– Поехали к Батыру!

Приехали в гостиницу, коридорная проводила нас на второй этаж. Мы поцарапались в дверь номера, и дверь открылась. На пороге стоял коренастый мужчина с уверенным лицом.

– Я лечащий врач, зовут меня Николай Иванович, относительно здоровья Батыра обращайтесь ко мне.

Уверенности у нас поубавилось, мы растерялись. Разговор вели так неумело, что Батыр рассмеялся:

– Обычно ваш брат журналист все знает наперед, а вы так спрашиваете, как будто первый раз обо мне слышите.

Как он был прав, действительно, все было для нас ново, а кроме того, мы стеснялись врача, и не знали мы тогда, что Батыр тяжело болен: у него была открытая форма туберкулеза.

Батыр был так худ, что шаровары не делали его шире, а только подчеркивали его невероятную худобу. Расставаясь, он сказал мне: «Я скоро уезжаю в санаторий «Кубинка», ты можешь меня навещать, если захочешь. Вот адрес и телефон».

Стоял морозный солнечный день, когда я решила съездить в «Кубинку». Была проблема с одеждой, хотелось выглядеть получше, поэтому одежду собирали буквально с миру по нитке: чье пальто было лучше – то и надевалось, яркий шарфик, капрон (зимой!) и туфли на каблуках.

На территории санатория был большой пруд, он застыл, и поверхность его превратилась в каток, хотя и была, конечно, не слишком ровной. Мы со Светкой приехали уже во второй половине дня. Батыр встретил нас радостно и предложил покататься на коньках, хотя сам на льду не стоял. Я на капроновый чулок надела коньки (были они сильно велики и скользили на капроне), мужественно сняла пальто и вышла на лед. Разрядница по скоростному бегу, я хорошо каталась, но здесь «гаги» и коньки на огромных ботинках не дали возможности показать класс. Я через два шага падала, но боли не чувствовала.

Вдруг вижу, не одна я на пруду. На льду стоит высокий человек в свитере и башмаках, стоит, широко расставив ноги. Я, недолго думая, разогналась, пригнулась и проскочила через эти ворота, как шайба, точно посланная форвардом, под дружный хохот Кисы и Батыра. Когда высокий человек понял, что произошло, он расхохотался так громко, что снежинки упали с кустов. Я подъехала к своим спутникам, высокий мужчина подошел к нам.

– Катя, Света, знакомьтесь, – сказал Батыр, – это Моб, его величество король Ганы.