Мамина мудрость

Истинным подтверждением маминой искренности стало даже не то, что она позволила себя облить водой, будучи, между прочим, в нарядном платье. А то, что она изменила свои привычки даже вдали от золовкиных глаз. Раньше, отправляясь на пляж, папа пододевал под брюки плавки, а мама - купальник. В особую жару она надевала цельный дырчатый купальник (помните, я говорила?), а сверху - юбку. И никаких трусиков-лифчиков! На пляже просто раздеваешься, и ты сразу в "водоплавающем".

Теперь же мама уходила из дома в летнем платье с обычным бельевым пододёвом, а сложенное бикини брала с собой (как и папа - плавки). Я узнала, что на пляже есть особые кабинки, где люди переодеваются, причём снизу они открыты, так что по ногам видно, что кабинка занята и соваться в неё нельзя. Они там и раньше переодевались - после купанья, из мокрого в сухое, а теперь ещё и до стали, из бельевого в купальное. Недолго, зато куда как аристократичнее.

И вот, когда мама, поколебавшись, взяла-таки меня с собой на пляж ("вместо папы"), она собралась, как обычно, а вот насчёт меня задумалась. Как бы сама себе сказала:

– Ну, походит ребёнок чуток в синтетике, - и велела мне пододеть купальные трусы - те самые, с пояском, а обычные бельевые положила в сумку вместе со своим купальником - на переодёв. Сверху я натянула джинсики.

Не очень понятно, что такое "синтетика", но прозвучало это слово осуждающе. А на даче, когда я целыми днями в этом бегала, это не было синтетикой разве? Правда, там это было снаружи, а тут джинсы поверх... Пройдясь по жаре, я ощутила, что внизу у меня взопрело - не так сильно, чем когда слегка описаешься, но в "бумажных" трусах такого не было. "Синтетика" стала липнуть к коже, будь на мне платьице, я бы, наверное, подсунула руки отлепить, а в штанах как? Может, мама потому мне их и дала, чтобы я не позорилась на людях, не подымала подол... Я ведь могла непроизвольно это сделать, когда допечёт, не подумав об окружающих.

Когда пришли на пляж, и я увидела кабинки для переодевания, поняла, почему мама согласилась на "синтетику". Они были на "курьих ножках", взрослому - по колено, а вот моему поколению - по пояс... если не по грудку. Как тут переоденешься? Хотя папа потом, тайком от мамы, сказал мне, что главное - чтобы не было видно лица, а остальное у тёть (и отдельно - у дядь) всё ведь одинаковое...

Итак, мы зашли, мама задвинула задвижку - хлипенькую, чтоб дверь ветром не распахнуло. Истинным запором служили виднеющиеся снизу ноги - а я так и вся ниже пояса. Чтобы лучше понять, докуда мне доходит низ кабинки, я присела... и встретилась взглядом с каким-то мальчиком, с нездоровым интересом следившим за кабинками с переодевающимися. Недолго думая, показала ему язык и, лишь загорелая исцарапанная ладошка стала сжиматься в кулачок, быстро выпрямилась, чуть не угодив головой маме во что-то. Она, успевшая повесить пляжную сумку на крючок, успокаивающе положила мне ладони на плечи. Я правильно поняла этот жест: "Постой смирно, я управлюсь и тебя не забуду".

Кабинка оказалась меньше, теснее, чем показалось мне попервоначалу. В неё могли зайти два человека, но одновременно переодеваться мог лишь один - с характерными движениями рук и разлётом локтей. Второй должен был смирно стоять, лучше - забившись в угол, и ждать своей очереди. И я стала ждать-поджидать, наблюдая.

Опишу некоторые детали, казавшиеся тогда неважными. Прежде всего, мама разделась - донага, сняв всё, вплоть до туфель. Словно ей нестерпимо жарко было. Потянулась, выдохнула: "Уф-ф!" Я помнила, что когда после "золовкина обеда" мама переодевалась "к пляжу", она, сняв бельевой лифчик, сразу же надевала верх бикини, сняв бельевые трусы - быстро натягивала низ, никогда не доходя до полной наготы. Но тут - пляж, тут совсем по-другому должно быть... Я не сообразила, что если вокруг полно людей, то, наоборот, надо стремиться поменьше обнажаться. Всё внове - ну, и способ переодевания тоже.

Затем мама расстегнула пляжную сумку и начала вынимать из неё бикини и другие пляжные причиндалы. Перехватила мой взгляд и переключилась на меня, стала помогать мне раздеться - до тех самых, влажноватых уже трусов. Давненько надо мной не проходили голые её тити, не задевали меня - я ведь уже большая. И вот я уже готова для пляжа, боюсь только, что мама заметит влагу и, чего доброго, спросит, не упустила ли я, а если тот мальчуган по-прежнему рядом... да вон же он, рядом стоит, мне только голову нагнуть, чтобы заглянуть под кабинку.

И я заторопилась наружу, ручонку протянула к защёлке - не подумав, что мама совсем не готова к чужим взглядам в отворённую дверь. Эгоистка! Отвернулась спиной, а на попке трусы тоже липнут, оправлять не решаюсь, может, взопрелость себя не проявляет, а начну отлеплять - мама догадается. Лучше поскорее наружу.

Потом я удивлялась, но мама не препятствовала открыванию дверцы. Она только как-то по-особому прижалась боком к стенке, чтоб из открытого проёма можно было видеть лишь её спину (ну, зад), заведённой назад рукой подтолкнула меня - выходи скорее, ею же затворила дверь, а вот защёлкнула, скорее всего, уже повернувшись. Видны были только её голени снизу.

О своих передразниваниях с тем мальчишкой говорить не буду, он не очень-то приставал, понимая, что я недолго останусь без защиты взрослых. Я ждала маму, попутно пытаясь угадать, что она там делает - по голеням, по звукам, наконец, по логике (слова такого не знала) и интуитивно (тем более).

Мама не спеша сложила в сумку свою и мою одежду, можно сказать - упаковала. Потрескивание "молнии" доложило о завершении. Потом, судя по хлопающим звукам, она тщательно надела на голову резиновую шапочку, убрала под неё волосы. Крохотная пауза - и над кабинкой я заметила мамины ладошки, она явно потягивалась, а тут и звук изо рта выдал. Ещё пауза - и звук, лёгкий щелчок, застёгивание задней застёжки лифчика бикини, там такие полукольца медные друг в дружку входят. Вот рядом с голенями внизу мелькнули руки с трусами, одна нога вступила, другая - и трусы "уехали" вверх, на полагающееся им место. Несколько секунд на оглаживание, убеждаясь, что всё в порядке (зеркала в кабинке я не заметила) - и вот дверца открывается и переодевшаяся мама выходит ко мне.

Как она плавает - это отдельный рассказ (или даже песня). А я обещала тут о мудром совете поведать, помните? Посему не отвлекаюсь, а просто восхищаюсь плавающей мамой своей. На пляже мне было непривычно и интересно, но когда попривыкла, то доминировать стало ощущение раздетости - большей, чем надо для душевного комфорта. Вроде бы те же самые трусики, в коих я на даче целый день бегаю - а тут что-то не то. Стрёмно, вот как!

Людей очень много вокруг - а, значит, и глаз, и взглядов. Не всегда дружелюбных - тот же мальчик хотя бы, я из-за опасения его козней лишь вблизи мамы решалась плавать - а ох как хотелось выйти на "большую воду"! И, наконец, даже крошки мельче меня были или в цельных купальничках, или, ещё хлеще, в детских бикини с большими "лифчиками" - декоративными, похожими на топики или коротенькие маечки. Помните, тётя моя не любила этого? Я бы совсем среди таких стушевалась, да вовремя заметила, что они глядят на мою голую грудку с завистью, не очень-то радуясь искусственным, навязанными признакам взрослости.

В воде ещё ничего, она тебя скрывает, а вот выходишь на песок - и как-то неуютно. Я не могла раскинуться для загара на песке, как мама, а всё норовила скукожиться - и она это заметила. Когда мы закончили пляжничать, переоделись "обратно" и сели на скамейку под навес - лизать мороженое, она спросила меня напрямик - что с тобой, дочка?

Я простодушно объяснила, вперёд оглянувшись вокруг. Мама поцокала языком:

– Как тебе в кабинке переодеваться, она же тебе по пояс, всю писю видно!

– Но мне не в кабинке стрёмно было, а выйдя!

– Я понимаю, но что ты сделала в кабинке? Ты разделась - и только. То есть сняла с себя часть одежды, не надев ничего взамен. Сняла не всё, но у тебя появилось ощущение раздетости, ухода от приличности "вниз", и продержалось всё время, до одевания.

Надо было, как вот я, да как это сделать? Помнишь, как я переодевалась? Я сперва...

Прежде чем продолжить, она опасливо оглянулась и понизила голос - незачем всяким дяденькам слушать женские о женском разговоры. А вы теперь понимаете, почему я так подробно описала маму в кабинке?

– Сперва раздеваюсь донага и остаюсь так ненадолго, чем-то занимаясь, чтобы лучше, глубже ощутить, "прощутить" себя нагой. Конечно, мне при этом неуютно, стеснительно, стыдновато - кабинка с тоненькими стенками, вокруг масса народу, половина дяденек, снизу открыто - ужас, да и только! Особенно нехорошо мне было, когда я голой открывала дверцу, тебя выпроваживая, сердце так стучало, так стучало - не заметила? Есть люди, которым так неймётся переодеться, что лишь дверца приоткрываться начнёт - распахивают силком и врываются. Да и просто взгляды, хоть и в спину - не сахар для женщины, обжигают. Я очень охладилась за то время, пока голевала.