Манадзуру

— Преследователи, — задумчиво повторил он. Сразу стало ясно, что Сэйдзи произнес это слово случайно.

«Нельзя, чтобы Сэйдзи узнал о них», — эта мысль бешено крутилась у меня в голове.

И в ту же секунду появилось оно. Существо с плотной субстанцией. Не имея человеческого облика, оно больше напоминало мохнатого зверя. Существо было похоже на меня, беременную, на сроке, когда мучительный токсикоз, наконец, отступил.

Вместе с существом появился запах воды. Я тряхнула головой — преследователь исчез. Больше Сэйдзи мне ничего не сказал.

Незадолго до своего исчезновения Рэй отругал Момо. Это совсем не походило на то, как обычно взрослые журят маленьких детей, чтобы уберечь их от несчастного случая, он отчитывал трехлетнюю, еще толком не умеющую говорить малышку, со всей серьезностью и настойчивостью.

Момо разрисовала каракулями документы Рэя. Бумаги оказались исчёрканными красными, желтыми и розовыми карандашами.

— Момо, иди сюда, — собираясь на работу, из прихожей позвал муж. Занятая на кухне мытьем посуды, я не расслышала имя. На ходу вытирая руки о передник, я поспешила в прихожую, думая, что зовут меня, но остановилась на пороге, увидев Момо, неподвижно сидящую на коленях. Рэй сидел в такой же позе на полу у парадной двери, едва умещаясь в тесном коридорчике. Его сморщенные в сидячем положении брюки сильно измялись. Рэй отчитывал Момо, тряся перед ней документами, испачканными карандашами. «Какие могут быть внушения трехлетнему ребенку», — не поверила я своим глазам, но Момо продолжала смиренно слушать отца. Момо, которую нельзя было назвать егозой, как любой нормальный ребенок её возраста, не выносила позу сэйдза, но сейчас она сидела не шелохнувшись.

Опустив голову, Момо извинилась: «Папоська, прости…»

Есть дети, которые рано начинают проговаривать шипящие «ш» и «ч», но у многих эти буквы никак не получаются и неизменно превращаются в звук «с». Момо относилась к последним.

— Карандасами больсе не буду, — глядя прямо перед собой, пролепетала Момо. Рэй кивнул: «Да, больше не будешь». Они еще какое-то время сидели друг напротив друга. Наконец Рэй поднялся с колен, Момо тихо заплакала. Плакала ли она от обиды, что её отругали, или это были слезы облегчения после того, как её заставили извиняться по-взрослому в неудобной позе, или же в тот момент её тело просто желало выплеснуть наружу нутряную жидкость? Рэй погладил Момо по макушке.

— Хорошая девочка, — промолвил он, ласково касаясь её головы.

— Я почувствовал, что стал отцом, — признался мне в ту ночь Рэй.

— Ты уже давно отец, — поправила я его. Рэй покачал головой.

— Нет, никак не могу до конца осознать это, — ответил он.

По телевизору передавали турнирную таблицу на сентябрьский цикл соревнований по сумо. Семья… Тогда я не задумывалась над значением этого слова. Ведь мы не думаем о том, что имеем. И понимаем это, лишь потеряв что-то безвозвратно.

И тогда они преследовали меня. Но я едва различала их смутные очертания. Иногда мне даже казалось, что их и вовсе нет. Сейчас все изменилось. Их силуэты, возникающие рядом, были то четкими, то прозрачными, но их присутствие никогда не вызывало сомнений.

— Победил ёкодзуна [9] , - объявил диктор. На экране появились кадры очередной схватки соперников из финальной части соревнований. Рэй уставился в телевизор, откуда доносился радостный гул болельщиков.

9

Чемпион по борьбе сумо.

Я почувствовала, как увлажнилось моё тело. Рэй продолжал смотреть телевизор; протянув руку, я медленно коснулась его шеи. Рэй улыбнулся. Его улыбка был полна нежной ласки. Я даже не подозревала раньше, что он способен так улыбаться. Влажность стала распространяться по всему телу. Вскоре Рэй исчез.

— Я их потеряла. А они нашлись, — сообщила Момо.

— Что ты потеряла? — спросила я.

— Вот, смотри, — разжав кулачок, показала мне Момо. На ладони лежало несколько маленьких завернутых в золотинку кругляшков.

— Шоколадки?

— Угу, — кивнула Момо. — Мне их подарили. На День Святого Валентина, — добавила она.

— Тебе подарили?

— Всем. У нас девочки обычно дарят валентинки не мальчикам, а своим подружкам.

— Это тебе, — протянула Момо золотистую конфету. С хрустом отворачивая фольгу с запечатанного конца, я раскрыла обёртку, внутри оказался шарик коричневого цвета. Я положила его в рот. Перекатив несколько раз языком, сдавила шоколад зубами, из конфеты прыснула тягучая начинка.

— Они лежали в глубине стола, — пояснила Момо, разворачивая по очереди фантики и одну за другой заталкивая конфеты в рот. На её щеке набух большой прыщ. Такие угри, словно рябь на воде, иногда появлялись на её лице утром, и исчезали к вечеру. В последнее время нежная кожа Момо приобрела сероватый оттенок. Сквозь мягкую, манящую погладить детскую кожицу дочери изнутри стала проступать жесткость.

— Подарки — интересная штука, — заметила Момо, энергично пережевывая шоколад. — Долгожданный подарок лучше, чем неожиданный сюрприз. По моему мнению.

«Она говорит такие вещи, совсем как взрослая», — удивилась я.

— А у тебя есть подарок, о котором ты мечтаешь? — спросила я.

— Мне кажется, что есть.

— Что это?

Момо собралась было что-то ответить, но промолчала. Видимо, не нашла слов, которые смогли бы выразить её мысли. Её чуть приоткрытый рот, замерший на полуслове, внутри был окрашен шоколадом.

— Подумай еще, а потом мне скажешь, — попросила я и вышла из комнаты. Когда я перестала ощущать в себе влажную истому? Рядом с Сэйдзи я никогда не испытывала это чувство. Моё тело больше не таяло, оно всегда сохраняло свой четкий силуэт.

Нашу первую ночь мы провели в рёкане на берегу моря в Идзу. Воспользовавшись командировкой, я задержалась еще на день, чтобы встретиться с Сэйдзи.

Отыскав на станции сервисный микроавтобус для клиентов гостиницы, мы стали ждать отправления. Водителя на месте не было, поднявшись внутрь салона через открытые двери, мы первые сели в автобус. Вскоре к нам присоединились три пожилые дамы, заняв места в середине. Следом зашла компания парней и девушек лет двадцати. За ними, наконец, появился водитель, неспешным шагом подойдя к автобусу, он залез в кабину. Присмотревшись, я узнала в нём пожилого мужчину в кимоно с подвязанными шнурком рукавами, энергично зазывавшего клиентов на станции.

Размер гостиницы, куда мы прибыли, был настолько внушительным, что позволил бы разместиться в ней целой делегации.

— В этом рёкане как-то слишком светло, — проговорила я.

— Надо было выбрать темное местечко, чтобы нас никто не заметил? — засмеялся Сэйдзи.

Сходив порознь в баню, мы скоротали оставшееся до ужина время за игрой в пинг-понг. Пол в теннисном зале устилал ковер, поэтому сразу, скинув тапочки, мы стали играть босиком. Каждый сосредоточенно отбивал мячик. Вскоре выступила испарина, и пришлось закатать рукава.