Манаус

В эти дни они могли наесться мясом, и еще оставалось на следующий день.

Когда же еды не хватало, то ее не хватало для всех. В этом случае Клаудия была непреклонна, она не принимала ни малейшей любезности по отношению к себе. Поскольку сама раздавала приготовленные порции, то очень часто ее порция была самой маленькой. Если пытались подложить ей кусок, то он оставался нетронутым, она игнорировала его, предпочитая, чтобы еда испортилась, чем съесть.

День ото дня она становилась все более худой и жилистой, одета она была в старые штаны, рубашку и грубые башмаки сборщика каучука. Волосы собирала в пучок и прятала под шляпой с узкими полями. С собой несла рюкзак и гамак, и никогда не расставалась ни со своим ножом, ни с острым мачете.

На нее не производили ни малейшего впечатления ни пауки, ни змеи, ни даже рык ягуара в чаще, а москиты, так и вообще, предпочитали именно ее всем остальным, и вились над ней облаком, но она почти никогда не отгоняла их. Бывали дни, когда от укусов насекомых лицо ее распухало и синело. Но, несмотря на все это, она ни разу не пожаловалась и даже не вздохнула, хотя Аркимедес и «Гринго» постоянно ворчали и проклинали вездесущих насекомых.

Понемногу получилось так, что мужчины стали общаться лишь между собой, словно они шли вдвоем. Рамиро разговаривал все реже и реже, а из Клаудии слова нельзя было выдавить. Да и они, тоже, были не очень разговорчивыми и все их беседы сводились к обсуждению маленьких происшествий в течение дня и к рассуждениям по поводу того, где они сейчас находятся и сколько им предстоит еще пройти до Жапура.

Дни сделались настолько похожими друг на друга и настолько монотонными, что они сбились со счета, и далее получилось так, что шли они вперед почти автоматически, как будто это было единственное, что умели в этой жизни, словно приговоренные к вечному скитанию по этой зеленой пустыне.

Однажды ночью Аркимедес проснулся от того, что Клаудия металась и стонала в своем гамаке, а на следующее утро он был поражен ее бледностью. Попытался узнать, что с ней происходит, но в ответ получил лишь обычное молчание. Однако, где-то через полчаса, как они отправились в путь, девушка рухнула, словно подкошенная, и не смогла более сделать ни шага. Быстро натянули гамак меж деревьев и уложили ее, но сколько не спрашивали что у нее болит и что произошло, не получили ни слова в ответ. Тогда индеец отвел их на несколько метров в сторону и сказал:

Конец ознакомительного фрагмента.