Маньчжурские стрелки

— Нам обоим хорошо известно, княгиня, какая роль отводится этой вилле в послевоенном мире.

— В послевоенном диверсионном мире, — едва слышно обронила Мария-Виктория.

— …И почему Скорцени так привязан к ней, — дипломатично ушел полковник от слишком уж опасной темы. Каковой бы ни была предыстория их знакомства и какие бы личности ни стояли за ним, Курбатову нравилась эта женщина. Причем нравилась теперь уже независимо от воли обер-диверсанта рейха и благосклонности папского «двора».

— Планы Скорцени превратить «Орнезию» в международный, экстерриториальный разведывательный центр вполне объяснимы. Тем более что в его появлении заинтересованы не только в Берлине, но и в Лондоне, Вашингтоне, Мадриде… — княгиня давала понять, что она посвящена и в планы обер-диверсанта рейха, и в историю появления на вилле самого Курбатова. — Именно здесь диверсионные кумиры вчерашних военных противников смогут встречаться, как на нейтральной территории. Через нее же будет пролегать и один из каналов спасения тех, кому уже не будет места на территории оккупированной Германии. То есть с намерениями Скорцени все ясно. А вот почему опекать русского полковника Курбатова с таким рвением взялась все еще нестареющая «папесса» Паскуалина Ленерт [38] , это для многих пока что остается загадкой, — многозначительно улыбнулась Сардони.

38

Паскуалина Ленерт — швейцарская подданная, этническая немка, около двенадцати лет прожившая в Германии. В прошлом — медицинская сестра, с которой будущий папа Пий XII, а тогда еще один из ватиканских чиновников, сорокалетний Эудженио Пачелли, познакомился в 1917 году, в санатории городка Раршах, где лечился после автомобильной катастрофы. Паскуалина, получившая прозвище «папесса», была не только любимой женщиной папы римского, но и его особо доверенным лицом. Именно она печатала наиболее секретные материалы папы, в частности его тайные послания; она занималась его питанием, костюмами и неофициальными переговорами; через нее получали доступ к церковным титулам и к самому папе многие священнослужители и мирские деятели.

— Почему-то я этого не заметил, — покривил душой полковник, не желая оказываться жертвой ревности сразу двух влиятельных женщин.

— Неужели вы считаете, что без покровительства «папессы» вы смогли бы так легко получить подданство Ватикана, которого куда более известные в мире личности добиваются десятилетиями преданнейшего служения папскому престолу?

— По крайней мере теперь я знаю имя своего покровителя.

— Покровительницы, мой князь, покровительницы, — игриво помахала пальчиком перед лицом маньчжурского стрелка княгиня Сардони. — Кстати, это она предложила вас на должность начальника охраны виллы, предусматривающее неплохое жалованье.

— Для меня это тоже новость. Однако понимаю, что в нынешнем моем положении диверсиями много не заработаешь.

— О диверсиях, мой полковник, забыть. Отныне никаких диверсий, вас ожидает иное предназначение.

Когда они поднялись на палубу, солнце уже согревало охладевшие за ночь воды Ривьеры-ди-Леванте, а сама окаймленная виноградными холмами вилла «Орнезия» напоминала белоснежный лайнер — то ли пока еще не спущенный на воду, то ли уже выброшенный на берег. В то время как сама яхта казалась всего лишь скромным пристанищем морских бродяг, нашедших приют и защиту у борта этого красавца. И ничего, что и вечерняя прогулка по Генуэзскому заливу, и сама брачная ночь их проходила под рев американских «летающих крепостей» — в конце концов в этом тоже был некий шарм.

— На виллу прибыл оберштурмфюрер СС барон фон Норген! — выглянул из капитанской рубки ее обладатель бывший сержант американской морской пехоты Шеридан, прижившийся на вилле чуть ли не с самого начала войны. — Из отдела диверсий СД. Просит незамедлительно принять его, поскольку время не терпит.

Курбатов и Сардони, завершавшие свой завтрак в легком белом шатре на палубе, удивленно переглянулись.

— Мы-то с вами о диверсиях забыть можем, но дело в том, смогут ли забыть в диверсионном отделе СД о нас с вами? — молвил Курбатов, предчувствуя, что любовно-морская романтика его на этом лигурийском побережье способна завершиться как-то слишком уж поспешно и… незавершенно.

— Я подумала о том же. Вы знакомы с этим офицером СД?

— Знаю только, что в свое время он проходил подготовку для действий против русских с территории Маньчжурии, в сотрудничестве с японскими самураями и что теперь считается специалистом по Дальнему Востоку.

— О Господи, только не Маньчжурия, — молитвенно произнесла Мария-Виктория, женственно передергивая плечами. — Только не азиатчина. Уж кто-кто, а вы через это прошли, полковник, поэтому у вас есть все основания отказаться. В том числе и по морально-этическим соображениям, учитывая что… — запнулась она на полуслове, словно на острие штыка наткнувшись на холодный, непонимающий взгляд голубоглазого славянского гиганта.

— Сообщите оберштурмфюреру, что через пятнадцать минут мы встречаемся на террасе, — молвил князь Шеридану, направляясь в каюту, чтобы облачиться в строгий серый костюм. По настоянию «папессы» Паскуалины, являвшейся теневой, а потому реальной хозяйкой виллы, присутствие на территории «Орнезии» мужчин в военных мундирах, в том числе итальянских, было крайне нежелательным.

Когда Курбатов поднялся на нависшую над заливом террасу, барон фон Норген уже скучал там за бутылкой корсиканского вина и бутербродами с ветчиной. Он тоже был в гражданском одеянии, но при появлении полковника подхватился и, поприветствовав его аристократическим поклоном, представился с такой подобострастностью, словно стоял перед фельдмаршалом. С некоторых пор диверсионный талант этого русского он чтил так же, как и талант самого обер-диверсанта рейха.

— Скорцени представлял нас друг другу, — напомнил фон Норген, получив разрешение сесть и наблюдая, как Курбатов, на правах хозяина, наполняет его бокал. — Кроме того, я с восхищением знакомился с материалами, которые хранятся в вашем досье или недавно получены по каналам японской разведки и дипломатическим каналам Маньчжоу-Го. Признаюсь, я восхищен рейдом ваших маньчжурских стрелков, как, впрочем, восхищены им и в отделе диверсий…

Что вас привело сюда, оберштурмфюрер? — вежливо, но твердо прервал его полковник. — Не скрою, мне известно о давнишней подготовке вашего отряда несостоявшихся «японо-диверсаптов», господин «швабский самурай», как именуют вас в диверсионных коридорах СД.

— Вы правы: «несостоявшихся», — признал барон. — Тем не менее все те люди, которые включены в ваш новый отряд, — поспешно выложил он на стол перед Курбатовым листик со списком диверсантов, — обстреляны и прошли специальную горно-пустынную подготовку. Вот их имена: гауптштурмфюреры Зарински и Рейнер, — по памяти перечислял он, — унтерштурмфюрер Штомберг, оберштурмфюрер Шольз, штурмбаннфюрер Анскен и конечно же ваш покорный слуга. Альпинистская подготовка, подготовка на выживание в горах…

— Стоп-стоп, барон, стоп! — с трудом вклинился в его доклад Курбатов. — О каком таком отряде идет речь?! Вы о чем это? — потряс он в воздухе списком диверсантов.

— О «Маньчжурском отряде», естественно, — спокойно объяснил фон Норген, изобразив на своем херувимском личике эдакое умиленное удивление. — Разве вас не известили?

— То есть с этими «швабскими самураями», среди которых нет ни одного русского, мне предстоит идти через всю Россию назад, до маньчжурской границы?!

— Русским в этой международной группе будете вы, господин полковник, Америку будет представлять известный вам морской пехотинец Шеридан, поскольку согласие он уже дал; норвежца и бельгийца мы получим из числа научных сотрудников исследовательского института «Аненербе». Рейхсфюрер СС Гиммлер, под патронатом которого проходит подготовка нашей экспедиции, обещал лично позаботиться об этом.

— Вы называете это «экспедицией»? — саркастически ухмыльнулся Курбатов.

— Мы хотели включить в состав группы и известного вам барона фон Тирбаха, однако согласия он пока что не дал. И еще: наш представитель в Ватикане ведет переговоры с окружением папы, чтобы понтифик признал эту экспедицию сугубо научной и ввел нашу группу под покровительство Ватикана. Руководитель «Содалициум Пианум» [39] прелат Бенини уже загорелся этой идеей и готов подключить к экспедиции своего сотрудника из представительства в Непале.

39

«Содалициум Пианум» — ватиканская контрразведка, специальная церковная сыскная служба, которую возглавлял приверженец дуче Муссолини прелат Бенини. Создана была эта служба еще папой Пием X для выяснения настроений среди церковников-модернистов и для их «нейтрализации», но вскоре сфера деятельности этой организации значительно расширилась, приобретая все черты традиционной государственной службы безопасности.