Мандат лицедея. Часть первая

– Прошу вас, не устраивайте истерик,– попросил Юрий Владимирович.– Вот санкция прокурора. Как только обнаружим труп, сразу же могилу приведем в порядок, будет лучше прежней. К тому же, пока почва не успела осесть, нет надгробия и памятника. Это же не братская могила, чтобы в ней без вашего согласия находился чужой труп. Хотя, конечно, никто никогда бы об этом не узнал.

– Откуда вам известно, что там чужой труп?

–Тайна следствия, которую я не имею право разглашать,– ответил Юрий Владимирович.

Степанида, наверное, трезво оценив ситуацию и, поняв, что у них нет злых, корыстных намерений, немного успокоилась, неотрывно глядя в углубляющийся раскоп. Мужики усердно выбрасывали мягкий глинистый грунт по сторонам могилы. К тому времени собралось человек пятнадцать жителей села: деды, старушки, ребятишки, а среди них и знакомый козопас, поднявший земляков против супостатов.

– Вуйко, чому воны цэ роблять? – обернулась Клуша к козопасу.

– Мабуть, з глузду зьихалы, – ответил он и покрутил пальцем у виска. – Я же тебе Степанида, правду сказывал, а ты еще не верила, думала, что спьяну заливаю байки. Работа у них такая, ни стыда, ни совести у этих городских господ и панов. Приехали, словно на собственный хутор, и роются, как кроты в чужих могилах, трупы, останки тревожат. Что им от покойницы надобно? Живых надо бояться, от мертвых никакого вреда. Лежат себе в рядок и никого не беспокоят.

– Сказывают, Кузьмич, что чужой труп ищут, кто-то может из морга или квартиры похитил,– отозвалась Степанида. – Оказывается и за трупами тоже охотятся, наверное, чтобы получить выкуп.

– Так что они теперь все могилы будут разрывать? Это ж уму непостижимо!– в отчаянии старик сорвал с головы картуз. – Мать честная, не приведи Господь.

– Что ты, дед, как провокатор, панику сеешь, вредную агитацию разводишь?– вплотную приблизился к нему майор. – Прекрати будоражить население, иначе я тебя оштрафую или арестую на пятнадцать суток за нарушение общественного порядка.

– К черту такой порядок, если в могилах ковыряетесь,– возразил Кузьмич.– Например, вдруг я помру. Меня тоже будете, то закапывать, то откапывать, словно какую-то куклу или деревяшку, кому это понравится? Не по-божески это, не по-христиански.

Толпа зевак все пополнялась. Цепочкой по тропинкам потянулся народ из отдаленных домов, даже из соседнего села, расположенного в двух километрах – вместо почтовых голубей, сработала, так называемая, “цыганская почта”. Может, кто-то по телефону о событии сообщил или послали подростка-гонца. Последним приковылял древний дед с ржавой берданкой в дрожащих руках.

– Во, еще один партизан, защитник пожаловал,– улыбнулся Драгин, глядя на потешного старожила. – Сидел бы ты, дед, на печи и жевал калачи. Ружье то зарегистрировано, есть разрешение на пользование?

– Не чую, шо, ты кажешь? – переспросил глухой аксакал.

– Рушныця зарегистрирована, чи як? – на сей раз, в тон ему, спросил Чепурной.

– Вона, вже давно не стриляе, – признался аксакал.

– Чому тоди таскаешь?

– Щоб злодия дюже злякаты,– с лукавством ответил дед.

– Значит, для понта, но этим стволом не злякаешь, потрибна гвинтивка, кулемет, або гармата, – усмехнулся Иван.

– Составь протокол и изыми у него ружье, – велел ему Драгин. – Слишком боевой аксакал, как бы дров не наломал.

– Геть вид мэнэ! Не отдам, цэ мое приватнэ майно, – заявил старик и занял воинственную позу.

Чепурной подошел вплотную и перехватил рукой цевье.

– Сдавай оружие, дед, кончилась твоя вольница, – сообщил офицер. – Держись подальше от греха, а то ведь могу привлечь к ответственности и наказать. Схлопочешь суток пятнадцать.

– Мэни вже восемьдесят пять рокив, я ничого не боюсь, во вязницю нэ посадють, – с гордостью заявил ветеран УПА-УНСО.

Чепурной отлично понимал психику колченогого деда, защищающего кладбище, где и ему было уготовано место для вечного сна.

– Граждане, прошу отойти подальше, не вынуждайте применять силу,– потребовал он – Не ровен час, кто-нибудь свалится могилу.

Драгин не предлагал им разойтись по домам, так как среди зевак могли быть носителя ценной для следствия информации.

2

Любопытство взяло верх, за Степанидой Клушей угомонились и остальные зрители. Лишь иногда слышался приглушенный шепот, да пацаны-забияки задирались друг с другом. Но их живо успокаивали взрослые. Взгляды были устремлены в темный прямоугольник могилы, углублявшейся с каждым штыком лопаты. Копатели действовали споро, комья глины летели вверх, образуя у края раскопа желтовато-бурый бруствер.

Чепурному, лишь потому, он был в милицейской форме (следователь попросил перед поездкой, на всякий случай, сменить цивильный костюм) удалось оттеснить толпу метров на пять. Лишь Клуше, дабы она не закатила истерику, позволили находиться поблизости.

В таких случаях в западных странах предусмотрительные полисмены ограждают места происшествий, преступлений оранжевыми или зелеными лентами и никто из посторонних не рискнет сунуться в эту запретную зону. Таков менталитет у законопослушных граждан, а сельского жителя, которому до всего есть дело, еще не один год придется воспитывать и держать, как говорится, в узде.

Драгин, Звенько и Кендюх внимательно наблюдали за копателями, иногда давая советы. На глубине метра штыковая лопата одного и мужиков уперлась в твердый предмет, и он обратил свой взор на следователя.

– Осторожно, обкапывайте по сторонам, чтобы не повредить,– велел Юрий Владимирович и мужики, отложив в сторону штыковые, взяли в руки совковые лопаты. Подобно археологам, что на раскопках древних городищ, принялись снимать влажный грунт. Вскоре показалась серо-стального цвета ткань одежды, а затем полусогнутое тело мужчины.

– Нашли, на-шли-и, – весть пробежала по толпе и, первые ряды зрителей устремились к краю могилы, но Чепурной, выхватив из кобуры пистолет, остановил грозным окриком:

– Назад, опасно! Куда лезешь, деревня?! Сыпной тиф, сифилис, гонорея и прочая зараза! Буду стрелять без предупреждение на поражение!

Угроза о тифе, а еще более перекошенное в гневе лицо офицера с пистолетом в руке, подействовали отрезвляюще – толпа, ропща, отхлынула назад. В этот момент и кинологу Алексею Шпигу нашлась работа. Вместе с Чаком, как тот пограничник, что на знаменитой косе Тузла в Керченском проливе, он дефилировал по нейтральной полосе между толпой и могилой. Пес рычал на тех, кто норовил заступить за эту полосу. Между тем мужики выбрали почву вокруг трупа и один из них спросил:

– Что дальше делать, командир?

– Вытаскивайте его наверх!– приказал следователь. Они попытались поднять, не удержали и труп увесистым кулем подмял под своей тяжестью одного из мужиков.

– Во, блин, тяжелый, жирный кабан, наел холку на дармовых харчах! – завопил тот, выбираясь из-под трупа, пожаловался.– Начальник, нужна помощь, не управиться нам вдвоем, задавит своей тушей.

Весь этот процесс Андрей Звенько снимал цифровой видеокамерой.

– Михаил! – Иван окликнул милиционера-водителя УАЗа.– Неси кусок брезента и фал, будем кантовать покойника.