MANGA. Метасиндикат

Параллельно просачивались мысли о реале – что таки надо выходить и разбираться с обнаглевшей матерью, пусть и очень не хотелось. Джия никому не позволит копаться в своих вещах!

Какой насыщенный предстоит день! Вечером ботнет тестировать, и тут так некстати назрел скандал. Но откладывать разговор Джия не стала.

Оставив свою Пе-джи, Джия мысленно активировала выход и шагнула в раскрывшийся портал. Очутившись в своей комнате, она сняла сенсорные перчатки, обруч, жилет, вылезла из ботинок на рессорах, сняла очки дополненной реальности и направилась в родительскую спальню, надеясь, что мать, где бы она ни была, уже вернулась.

– Открой, нам нужно срочно поговорить, – прокричала Джия и постучала в дверь кулаком, уверенная, что отец давно в кабинете, а мать именно в спальне.

Подозревать, что мать обыскивает ее вещи, Джия начала год назад, когда забыла в комнате шапочку для плавания, вернулась за ней и обнаружила родительницу, перебирающую вещи на столе. Пойманная на горячем, мамаша с несвойственной ей невозмутимостью сказала, что зашла проверить, нет ли в комнате испортившихся продуктов, потому что из-под двери выполз таракан.

Джия поверила, потому что простодушная мать вообще не умела лгать, да и наверняка не смогла прибить того таракана – пожалела бы.

В комп она вряд ли залезет – он серьезно запаролен. Настолько серьезно, что взлом основного пароля запустит программу, уничтожающую определенные сведения. Но на всякий случай Джия стала вести свой бумажный дневник шифром, где каждая буква имела цифровое соответствие.

Там было только личное – о том, как не понимают одноклассники, как достала одиннадцатилетняя сестра да и Филиппины в целом, были мечты о майнинговой ферме и размышления о том, что неплохо бы в ближайшем будущем прикупить землю на севере России подальше от людей, где вечная мерзлота – чтоб не тратить колоссальное количество электричества на охлаждение майнинговых ферм. В Антарктике нельзя, там окопалась проклятая МАНГА.

Джии нравилось смотреть, как на белом листе появляются буквы, нравилось шелестеть страницами. Но особенно нравилось осознание, что случись глобальная катастрофа, эти записи не канут в небытие без электричества, их не взломает неизвестный хакер.

Когда снова появилось подозрение, что мать обыскивает вещи, Джия на всякий случай заплатила младшей сестре, чтобы та проследила за матерью. Каково же было удивление, когда через два месяца торжествующая Мика показала фотографию, как мать выходит из комнаты старшей дочери.

Сказать, что Джия была в ярости – не сказать ничего. И чтобы поймать мать на горячем, установила камеру, ведь у родительницы обнаружилось несвойственное ей качество: эта примерная домохозяйка, знающая наизусть все ток-шоу и помнящая все пропорции ингредиентов для любимых отцовских блюд, оказалась виртуозной лгуньей.

Результата не было три месяца, Джия уж подумала, что зря потратилась на камеру, и стала проверять ее от случая к случаю, и вот нашла, что искала! И даже больше, настолько больше, что теперь, потрясенная до глубины души, не знала, что с этими знаниями делать.

Дверь распахнулась, и появилась мать – маленькая, на голову ниже Джии, улыбчивая, в коротком розовом халатике.

– Что случилось, дочка? – спросила она по-филиппински, все так же улыбаясь.

– Пойдем со мной, нужно кое-что тебе показать, – проговорила Джия по-английски, она хотела сказать это холодно, но губы дрожали, и получилось истерично, жалко.

На лице матери проступила обеспокоенность – простодушная обеспокоенность наседки за судьбу цыпленка. Джия заглянула в ее глаза, пытаясь прочитать истинные мотивы, но не смогла.

– Надеюсь, ничего серьезного, – прошептала мать и изобразила испуг.

Джия молча направилась в свою спальню, которая находилась в левом крыле второго этажа. Неужели она не понимает, что происходит? Или не понимает, что вломилась в чужой мир и вывернула его наизнанку, перелопатила то, что так хотелось спрятать? Джия точно осознала одно: она совершенно не знает собственную мать! Считает ее простодушной и наивной, а вон оно как…

– Проходи, садись за комп, – проговорила Джия, распахивая дверь.

Мать уселась – жалкая, растерянная. Джия включила видеозапись: вот открывается дверь, входит мать, причем, переступив порог, меняется, расправляет плечи, даже походка ее делается другой. Шагает к столу, открывает ящик, аккуратно достает альбом с черной обложкой – дневник, открывает нужную страницу и… фотографирует написанное. Значит, она смогла сделать дешифровку… нет – она способна произвести дешифровку! Женщина, которая по-английски еле разговаривает!

– Ты хочешь сказать, что подобрала скрипт и прочла шифр? – проговорила Джия.

Мать повернулась к ней вместе с креслом, растерянно захлопала глазами.

– У меня не получилось, а отец отказался помогать.

Врет? У Джии проснулись сомнения вместе с чувством вины.

– Ты понимаешь, что сделала? Понимаешь, что это мое личное? Нельзя лезть в личное, это как… как в душе подглядывать.

В глазах матери заблестели слезы, она приложила руки к груди и пролепетала:

– Джия, доченька… Ты же со мной не разговариваешь в последнее время, дурой меня считаешь, а мне… я очень за тебя переживаю. Переживаю, что попадешь в беду. Ты в школу ходишь два раза в неделю, пропадаешь где-то, у тебя откуда-то деньги и мотоцикл этот проклятый. Вдруг забеременеешь… Или разобьешься. Я ведь очень-очень тебя люблю!

Чувство вины разрослось, сжало горло. Джия и правда считала мать не то чтобы дурой – человеком крайне приземленным, и отдалилась от нее, ведь с ней не о чем поговорить, нечего обсудить. Как и с одноклассниками. Как и с большинством людей. Благо хоть отец с мозгами.

– Прости меня, дочь, – уронила она, и Джия поймала себя на том, что готова вот-вот разреветься.

– Не стоит волноваться, мама, – прошептала она. – Насчет беременности… У меня-то и парня нет в мои восемнадцать. Как-то все они… – Хотелось сказать «тупые», но, чтобы не обидеть ее, Джия нашла более правильное слово: – Не понимают меня. Макс – и тот виртуальный, может, мы и не увидимся никогда. А отдалилась я потому, что тебе неинтересно слушать про то, какой скрипт я написала или сколько намайнила. Кстати, оттуда и деньги.

Конец ознакомительного фрагмента.