Манифест Дзен. Свобода от себя

Так что просто будь, без сравнивания. Укоренись в своем собственном сознании, и ты будешь знать ответ, тот ответ, что не может быть дан снаружи».

Исса написал:

Вокруг очага — улыбка приветствия также и прощание.

Он говорит: начало — это также и конец, встреча — это также и расставание. Необходимо понимать эту противоречивость, эту парадоксальную природу существования. Улыбка приветствия — это также и прощание.

В очень маленьком хайку он выразил самую сущность несравнимой, несоотносимой экзистенциальности, в которой все противоречия растворяются, в которой все парадоксы встречаются; где ночь не против дня и смерть не против жизни; где никто не выше и никто не ниже; где нищий и император — одно и то же.

Это однообразие, эта таковость и есть Манифест дзен:

декларация красоты вашей индивидуальности, и в то же самое время декларация растворения этой индивидуальности во всеобщем.

Чем меньше вас, тем больше вы есть.

Если вы вообще ничто, тогда вы есть все. Это и есть Манифест дзен.

Вопрос Маниши:

Возлюбленный Ошо,

Эрих Фромм писал в эссе, озаглавленном «Психоанализ и дзен-буддизм»: «Я бы предположил, что если довести фрейдовский принцип трансформации бессознательного в сознательное, до его окончательных следствий, он подступает к понятию просветления».

Не прокомментируешь ли ты?

Маниша, во-первых, психоанализ не имеет ничего общего с дзен, и, во-вторых, дзен не имеет ничего общего с буддизмом. У него есть нечто общее с Буддой, но не с буддизмом, не с доктриной, которая возникла вокруг слов Будды — философия, религия, культ.

Эрих Фромм, сам, будучи человеком психоанализа, смотрит на дзен с особой точки зрения, а это неверный способ смотреть на дзен. В дзен надо войти непосредственно — не как мусульманин, не как индуист, не как психоаналитик, не как коммунист. Если вы уже обладаете структурой, образцом, тогда вы будете навязывать дзен такой образец. А дзен так невинен, совсем как маленький ребенок.

Вы можете сделать этого маленького ребенка индуистом, вы можете сделать его мусульманином, или христианином, или буддистом, или всем чем пожелаете. Это вопрос записи на пустой бумаге. Ребенок совершенно чистый лист, в вашей власти написать на нем все, что вы хотите. И люди никогда не смотрят на свою собственную обусловленность...

Эрих Фромм обусловлен как психоаналитик; потому для него и будет правильным, что если довести фрейдовский принцип трансформации бессознательного в сознательное до его окончательных следствий, он подступает к понятию просветления.

Просветление не есть понятие, это переживание. И даже Зигмунд Фрейд не просветленный. Вы будете удивлены, узнав, что он даже не прошел психоанализа. Его ученики настаивали снова и снова: «Почему вам не пройти через психоанализ? Теперь мы готовы, мы можем быть психоаналитиками, а вы побудьте пациентом» — а он всегда отказывался.

Что это был за страх? Это тот же самый страх, который скрывается в каждом — человек прячет свои раны, свою неполноценность, свою боязнь.

Зигмунд Фрейд очень сильно боялся смерти, так сильно, что даже упоминания слова «смерть» для него было довольно. Он мог свалиться со стула и начать пускать пену изо рта. Этот человек и просветление различны, насколько это возможно.

Он прогнал одного из своих наиболее заслуженных учеников, Карла Густава Юнга, который считался его преемником. Но из-за того, что он трижды упоминал смерть, вызывая потрясение у несчастного Зигмунда Фрейда, Фрейд прогнал его.

Но не подумайте, что Карл Густав Юнг не боялся смерти. Он хотел поехать в Египет. По крайней мере, шесть раз он заказывал себе билеты и отказывался от них. Шесть раз он даже добирался до аэропорта, а потом капризничал. Что это был за страх? Это был страх увидеть мертвые тела, мумии старых королей и королев. Он хотел посмотреть на них, но в то же время опасался, что это дало бы ему идею:

«Ты не бессмертен, ты тоже, в конце концов, умрешь. Великие императоры не смогли уберечь себя». Отсюда и страх...

Психоанализ — это самая обычная вещь, и это очень полезно людям, которые немного выходят из ряда вон. Обычно каждый нормально помешан, но нормально помешан внутри границ. Каждый знает свои слабые места. Он скрывает, но порой в какой-то стрессовой ситуации человек начинает выходить за пределы нормальных ограничений. Психоанализ полезен для доставки парня обратно в тюрьму — он выбрался из нее.

Но нельзя сказать, что психоанализ, приведенный к своим окончательным следствиям, будет тем же, что и просветление. Просветление это усилие вывести вас за пределы ума, а психоанализ это усилие удержать вас внутри ума. Сами эти процессы противоположны. Эрих Фромм абсолютно неправ.

Время Сардара Гурудаяла Сингха. Дайте свет!

Как-то после обеда в Поданке, Алабама, в начальной школе Линкольна, черная учительница мисс Велкро проводит урок английского.

— Ребята, — говорит мисс Велкро, — сегодня мы напишем одно стихотворение. В нашей теме мы вернемся к своим черным корням в Африке. Я хочу, чтобы вы написали стихотворение, используя известный африканский город Тимбукту.

Следующие десять минут все пишут. А в конце урока мисс Велкро говорит:

— Хорошо, дети, прежде чем идти домой, не хочет ли кто-то прочесть свое стихотворение классу?

Два мальчика, малыш черный Джорж и малыш черный Вашингтон с энтузиазмом тянут вверх свои руки.

— Хорошо, — говорит мисс Велкро. — Джорж, читай свое первым.

Джорж встает и гордо произносит:

Далеко-далеко за морем

сквозь раскаленный песок и жару

черные люди верхом на верблюдах

шествуют по пути в Тимбукту!

Класс громко аплодирует, а потом мисс Велкро говорит:

— Это было очень хорошо, Джорж. Теперь послушаем твое стихотворение, Вашингтон.

Малыш Вашингтон встает, откашливается и читает:

Раз с моим братишкой Тимом мы охотились в лесу. И вдруг видим: три красотки голышом спят на ветру.

Оседлав одну проворно, я помчался в Тимбукту!

Мэрин 0'Мэрфи получает письмо от своего сына Патрика из колледжа в Дублине:

«Дорогая мама, немедленно вышли мне пятьдесят фунтов. Твой любящий сын Патрик.

P.S. Мне стало так стыдно отправлять тебе это письмо, с просьбой о деньгах, что я послал моего друга Михаила вернуть его назад, но почтальон уже забрал его. Я могу лишь надеяться, что это письмо затеряется на почте!»

Мать отвечает:

«Дорогой сын, не беспокойся, письмо затерялось на почте. Твоя любящая мать Мэрин.

P.S. Я хотела было вложить пятьдесят фунтов, но почтальон уже забрал письмо».

Когда семейство Муггинсов собралось однажды вечером за обеденным столом, молодой Мелвин Муггинс встал, чтобы сделать объявление.