Манило

Хмырь вскочил на карачки и посмотрел на нас круглыми, как пятаки, глазами, но не успел ничего ответить. Мишаня рубанул мачете ему по шее, и лезвие без видимого сопротивления рассекло мясо и позвоночник. Голова охранника отлетела к стене, с глухим стуком ударилась о тумбочку и приземлилась на подушку рядом с золотистыми кудрями нимфы. Туловище боком грохнулось на ковёр, забрызгивая его кровью, фонтанирующей из обрубка.

Нимфа быстро оценила ситуацию и рванула к окну. Я успел схватить её за лодыжку, дёрнул, что было мочи, и она, потеряв равновесие, рухнула на пол. Упав на руки, девчушка истошно завизжала. Мишаня подскочил к ней и долбанул кулаком по затылку. Нимфа шарахнулась лбом о покрытый ковром пол и обмякла.

Мы связали ей руки и ноги и засунули кляп в рот. После этого я поджёг свечой занавеску. Вспыхнувшее пламя стало стремительно пожирать ткань и бойко перекинулось на штору. Тогда Мишаня взвалил нимфу на плечо, и мы побежали к выходу. По лестнице перелезли через ограду, упаковали нимфу в багажник, сели в машину и, взвизгнув шинами, понеслись на Отрожку.

15.

Мишаня схватил меня за шиворот и швырнул в кладовку. Я пролетел пару метров, врезался плечом в стену и повалился на пол. Благо успел подставить локти и не расшиб нос о струганные доски. В углу каморки справа от меня сидела нимфа, кутаясь в цветастый махровый халат. Она испуганно бросала взгляд то на Мишаню, то на меня.

Упырь захлопнул дверь и запер её снаружи на засов. Воцарился тотальный мрак. Я прикоснулся пальцем к веку, чтобы понять, открыты глаза или нет. Слышалось, как в ушах пульсирует кровь, а воздух с шумом проносится через нос при каждом вдохе и выдохе. Постепенно моё дыхание замедлилось, сердце перестало козлоёбить в груди, и исчезли и эти звуки. Тишь и тьма обволокли со всех сторон, словно мягкая вата.

Локти и колени, на которые я плюхнулся, саднили, поэтому я поднялся на четвереньки, шурша одеждой, опустился на задницу, прислонился спиной к стене и оцепенел. Не менее чем через полчаса нимфа прервала молчание, задав мне вопрос:

– Ты кто? – её голос не дрожал, но в нём чувствовалась сдерживаемая натуга.

– Юра, – буркнул я, – а тебя как зовут?

– Настя.

– Будем знакомы, – печально подытожил я.

Она не нашлась, что ответить, и разговор заглох. Я не стал сопротивляться притягивающему забытью и, провалившись в чёрную бездну, задремал.

– … да попал?

Встрепенувшись, я ударился затылком и поначалу не понял, где нахожусь.

– Ты живой? – настороженно спросила нимфа.

– Да, пока что.

– Как ты сюда попал?

– Дак ты видела.

– Нет, я имею в виду, как ты вообще здесь очутился?

– Как, как, – проворчал я, – уснул у себя дома в кровати, а очухался уже в багажнике связанный.

– Йаасно, – протянула нимфа, – у меня похожая история. Как думаешь, где мы находимся?

– А я откуда знаю? – изумился я. – Ехали мы недолго, по крайней мере, после того, как я очнулся. Скорее всего, недалеко от Воронежа или в самом городе.

Нимфа хрустнула суставами, очевидно, вставая. Затем до меня донеслись лёгкие шаги, и я ощутил ветерок, усиливавшийся по мере того, как она приближалась ко мне, и ослаблявшийся, когда отдалялась. Так продолжалось долгое время. В конце концов у меня лопнуло терпение, и я велел:

– Сядь, не маячь.

Нимфа послушно остановилась и, судя по шороху, опустилась на пол в своём углу.

– Ничего, мой муж – он прокурор – в миг найдёт этих ублюдков.

– Ублюдков?

– Да, их было как минимум двое, – продолжила нимфа. – Он отрежет им причиндалы, пристрелит, как бешеных собак, а трупы скинет в реку. Только я сначала заставлю их сожрать свои яйца, понимаешь?! – вскричала она, разозлившись.

– Ты потише, а то неровен час этот бугай услышит, – разумно заметил я, пытаясь её усмирить.

Нимфа перешла на шёпот, ничуть не скрывавший её ярости:

– Да он таких мурлонов пачками валит, не веришь, посмотри под Вогрэсовским мостом. Поди, до сих пор там стоят в баках, залитых бетоном. Суки, они за всё поплатятся. Замочили Гришу, представляешь? – громко воскликнула она.

– Что за Гриша?

– Охранник наш. Бывший вояка, спецназовец. Здоровяк срубил ему голову, – всхлипнув, закончила нимфа и заревела.

Я пододвинулся к ней поближе, нащупал её локоть и приобнял, просунув руку между стеной и её хребтом. Нимфа вздрогнула и отстранилась, насколько позволял угол. Но довольно быстро успокоилась, прильнула ко мне и положила голову на плечо. Постепенно её рыдания сошли на нет, и, звучно высморкавшись, она заявила:

– Это точно гастролёры. Никто из местных к нам бы не сунулся – себе дороже. Васю все бандиты знают.

– Супруга что ли твоего?

– Ага, его, – устало проговорила нимфа и замолчала.

Так мы и уснули в объятиях друг друга.

16.

Я проснулся из-за нимфы. Она трясла меня за плечи и твердила одно и то же:

– Поднимайся.

– Что случилось? – раздражённо произнёс я.

– Там шум какой-то.

Кругом всё так же был беспросветный мрак. Шея затекла, а ягодиц я и вовсе не чувствовал. Встал, покрутил головой сначала по, а затем против часовой стрелки. Выгнул спину, сцепил руки в замок и вытянул их перед собой, прошёлся взад-вперёд, разминая ноги.

За дверью и впрямь была какая-то движуха. Что-то скрипело и стучало. Я остановился и прислушался. Внезапно всё стихло, тьму прорезал яркий пучок света, прорывавшийся сквозь небольшое круглое отверстие. Промелькнула тень, и раздался Мишанин голос:

– Отойди от двери!

Я попятился, пока не упёрся спиной в стену, и, взглянув на стоявшую рядом нимфу, взял её за руку. Отворилась дверь, Мишаня поставил за порогом две белые пластмассовые тарелки и литровую банку с какой-то прозрачной жидкостью. Затем он снова запер кладовку, но оставил глазок открытым, чтобы у нас было какое-никакое освещение.

Когда глаза снова привыкли к темноте, и я смог различить в полумраке нимфу, легонько ущипнул её за палец и потянул ко входу. Мы уселись на пол напротив мисок и принюхались. Я не разобрал никаких запахов, поэтому подхватил лежащую на банке пластиковую ложку, зачерпнул ей содержимое тарелки, поднёс её ко рту и, вытянув язык, попробовал на вкус. Каша. Слегка подслащённая то ли ячневая, то ли кукурузная каша. Памятуя о любви Мишани к кукурузе, я бы поставил на второй вариант.

Живот торжествующе заурчал в предвкушении трапезы. Я взял миску и начал завтракать. Нимфа последовала моему примеру и стрескала всю кашу в мгновение ока. В банке оказалась вода, и мы выпили её примерно напополам. Увидев, что мы закончили кушать, Мишаня распахнул тормоза, забрал посуду и пододвинул нам ведро. Мы по очереди поссали в импровизированную утку, и упырь услужливо её унёс, запер кладовку и закрыл глазок.

Вновь свалившийся мрак уже не казался таким гнетущим. Я почесал живот и расположился в углу, намереваясь покемарить. Слева от меня устроилась нимфа. Она уронила голову мне на пузо и вскоре размеренно засопела.

Ко мне же сон не шёл. Быстро отсидев жопу, я поднялся на ноги, осторожно переложив нимфу на подстеленную футболку, и от безделья принялся тщательно ощупывать стены от потолка до пола. Я двигался от выхода по часовой стрелке, проводя пальцами по гладким доскам. Обойдя таким образом большую часть помещения, нашёл шатающийся гвоздь. Он болтался взад-вперёд, но я не мог подцепить его за шляпку, потому что она была притоплена вглубь древесины.