Манна небесная

– Не надо торопиться, – спокойно, размеренно сказала женщина с Мира Генри. – Возможно, мы передумаем.

– Отлично, – ответил Хэвиланд Таф. Он снова сел в кресло. – Тогда, как я предложил, вступит в силу перемирие на год, и я немедленно засею С'атлэм манной.

– Не так быстро, – вмешалась Толли Мьюн. Она почувствовала, что от радости у нее закружилась голова. Так или иначе, война только что закончилась – Таф этого добился, С'атлэму еще по меньшей мере год ничего не грозит. Но эта радость не заставила ее потерять рассудок. – Все это прекрасно на первый взгляд, но прежде чем вы начнете сеять споры, мы должны провести кое-какие исследования. Наши биотехнологи и экологи изучат эту чертову манну, а Высший Совет составит прогнозы. Месяца на это хватит. И конечно, Таф, все, что я говорила раньше, остается в силе – вы не можете просто высыпать на нас свою манну и уехать. На этот раз вы останетесь на весь срок перемирия, а может быть, и дольше, пока мы не увидим, что выйдет из этого вашего нового чуда.

– Увы, – сказал Таф, – к сожалению, у меня есть неотложные дела в других местах галактики. Остаться здесь на целый стандарт-год или даже больше было бы неудобно и недопустимо, впрочем, как и задерживать на месяц выполнение моей программы.

– Черт возьми, подождите секунду, – начала Толли Мьюн. – Вы не можете просто так…

– Могу, – перебил ее Таф. Он многозначно посмотрел на послов, потом опять на нее. – Первый Советник Мьюн, позвольте мне обратить ваше внимание на одну очевидную вещь. Сейчас между С'атлэмом и его противниками существует примерное равновесие сил. Мой «Ковчег» – грозное орудие разрушения, способное разорять целые миры. И если я могу присоединиться к вашему флоту и уничтожить любую из планет союзников, то я могу сделать и наоборот.

Толли Мьюн вдруг почувствовала, словно на нее напали. Рот у нее широко открылся.

– Вы… Таф, вы нам угрожаете? Я не верю. Вы угрожаете применить «Ковчег» против С'атлэма?

– Я всего лишь обращаю ваше внимание на возможные варианты, – как всегда бесстрастно ответил Таф.

Дакс, должно быть, почувствовал ее ярость. Он зашипел. Толли Мьюн, совершенно сбитая с толку, беспомощно встала. Руки ее сжалась в кулаки.

– Я не возьму гонорара за свои труды посредника и инженера– эколога, – объявил Таф. – Но все же я потребую определенных гарантий и уступок от обеих сторон. Союзники обеспечат меня, так сказать, телохранителем – небольшим флотом боевых кораблей, достаточным для того, чтобы отразить любую атаку на «Ковчег» флотилии планетарной обороны и проводить меня из системы, когда моя задача здесь будет выполнена. С'атлэмцы, со своей стороны, разрешат этому флоту находиться в их системе, чтобы я мог работать спокойно. Если в период перемирия какая-либо из сторон вдруг начнет боевые действия, пусть она знает, что это обязательно повергнет меня в ужасный гнев. Меня трудно вывести из себя, но если я действительно разозлюсь, я иногда бываю страшен сам себе. По истечении стандарт-года я улечу, а вы можете возобновить свое кровопролитие, если захотите. Но все же я надеюсь и даже предсказываю, что к тому времени предложенные мной меры окажутся настолько эффективными, что никому из вас не захочется продолжать войну.

Он погладил Дакса по густой черной шерсти: кот осмотрел каждого по очереди своими золотистыми, все понимающими глазами.

Толли Мьюн похолодела.

– Вы навязываете нам мир, – сказала она.

– Правда, временно, – ответил Таф.

– И вы навязываете нам свое решение, хотим мы этого или нет.

Таф взглянул на нее, но ничего не сказал.

– Да кто вы такой, черт возьми, и что вы себе позволяете?! – закричала она, давая выход скопившейся внутри ярости.

– Я Хэвиланд Таф, – спокойно сказал он, – и я потерял терпение с С'атлэмом и с'атлэмцами.

Когда заседание закончилось, Таф повез послов к их челноку, но Толли Мьюн с ним не поехала.

Несколько долгих часов она бродила по «Ковчегу» одна, замерзшая, усталая, но упрямая. Она искала своего кота.

– Черныш! – кричала она, перегибаясь через перила движущихся лестниц.

– Сюда, Чернявчик, ко мне, – звала она, проходя по коридорам.

– Ныш! – вскрикивала она, услышав шум за углом, но это был всего лишь звук закрывающейся или открывающейся двери, жужжание машины, ремонтирующей саму себя или, может быть, шаги какой– нибудь из кошек Тафа.

– Чеееерныыыыш! – кричала она на перекрестках, где сходилось с десяток коридоров. Ее голос гудел, отражался от дальних стен и возвращался к ней эхом.

Но кота она не нашла.

Бродя так по всему кораблю, она поднялась на несколько палуб вверх и вошла в слабоосвещенную центральную шахту, которая проходила через весь гигантский биозвездолета – необъятный гулкий тоннель длиной тридцать километров. Потолок терялся во мраке, вдоль стен рядами стояли чаны для клонирования, большие и маленькие. Она наугад выбрала направление и пошла вперед, окликая Черныша.

Вдруг где-то впереди она услышала тихое мяуканье.

– Черныш! – закричала она. – Ты где?

Она опять услышала мяуканье. Туда, вперед. Она побежала.

Из тени, падавшей от двадцатиметрового пластико-стального чана, выступил Хэвиланд Таф. Черныш сидел у него на руках и мурлыкал.

Толли Мьюн остановилась как вкопанная.

– Я нашел вашего кота, – сказал Таф.

– Я вижу, – холодно ответила она.

Таф осторожно передал ей огромного серого Черныша, коснувшись ее руками.

– Его похождения нисколько ему не повредили, – сказал Таф. – Я позволил себе провести его медицинский осмотр – убедиться, что с ним не произошло никаких неприятных недоразумений – и нашел его в полном здравии. Представьте себе мое удивление, когда я обнаружил, что все бионические штучки, о которых вы мне говорили, куда-то загадочным образом исчезли. Я затрудняюсь это объяснить.

Толли Мьюн прижала кота к груди.

– Это я приврала, – сказала она. – Он телепат, как Дакс. Может быть, не такой хороший. Но это все. Я не могла позволить ему драться с Даксом. Может быть, он бы и победил, а может и нет. Я не хотела, чтобы его запугали, – она криво улыбнулась. – А вместо этого вы его просто убрали. Где он был?

– Преследуя свой предмет страсти, он вышел из зала с манной через запасной выход, а потом обнаружил, что дверь запрограммирована так, что обратно она его не впустит. Так что все эти часы он провел, бродя по «Ковчегу» и знакомясь с другими представителями кошачьего племени на моем корабле.

– Сколько у вас сейчас кошек? – спросила она.

– Меньше, чем у вас, – ответил Таф, – хотя не могу сказать, что это было для меня неожиданностью. Но вы-то в конце концов с'атлэмка.

Тепло Черныш, сидевшего у нее на руках, подействовало на Толли Мьюн успокаивающе, и вдруг ее осенило, что Дакса нигде не видать. У нее снова было преимущество. Она почесала Джека за ухом. Он обратил свой ясный взор на Тафа.

– Вы меня не проведете, – сказала она.

– Я и не думал, что мне это удастся, – согласился Таф.

– Манна, – продолжала она, – это ведь ловушка, да? Признайтесь, вы все нам наврали?

– Все, что я рассказал вам о манне, правда.

Черныш пискнул.

– Правда, – сказала Толли Мьюн, – о, черт возьми, правда. Значит, вы рассказали нам не все.

– Вселенная изобилует разнообразными сведениями. В сущности, этих сведений так много, что для того, чтобы узнать все, просто не хватит людей – факт поразительный, если учесть, что в общее число людей во Вселенной входит и население С'атлэма. Я не надеюсь рассказать вам все об интересующем вас предмете, каким бы малым он ни был.

Она фыркнула.

– Что вы собираетесь с нами сделать, Таф?

– Я собираюсь разрешить ваш продовольственный кризис, – сказал он.

Голос у него был холодный и неподвижный, как ледяная вода в омуте, и так же предполагал скрытые глубины.

– Черныш мурлычет, – заметила она, – значит, вы говорите правду. Но как, Таф, как?

– При помощи манны.

– Чушь собачья, – сказала она. – Мне плевать на то, какая она вкусная и как быстро растет. Никакое растение не решит наш кризис. Вы же все испробовали, черт возьми. Были у нас и омнизерно, и стручки, и ветропланеры, и грибные фермы. Вы что-то скрываете. Ну-ка, выкладывайте.