Мануэла

— Сеньора Исабель Герреро? — подсказала Марсия.

Глядя в сторону, своим лаконичным «да» он подтвердил предположение секретарши.

— Звонила, — ответила та, — но она не просила соединить с вами.

— А почему вы не сообщили мне об этом?

Девушка оправдывалась спокойно, по-деловому:

— Она звонила, чтобы уточнить сумму долга за залоговый депозит, внесенный вами, сеньор Салинос.

Фернандо был вне себя.

— Время идет, а сеньорита молчит!

Он стал нервно прохаживаться по кабинету.

— Если позвонит, — продолжал молодой человек, нервничая, — то уточните сумму долга.

Марсия молча кивнула хорошенькой головкой.

— Отлично, — неожиданно спокойно сказал Фернандо, — совершенно ясно, что я ей не нужен.

— Совершенно ясно, сеньор, — вздохнула секретарша.

Под строгим взглядом хозяина девушка смутилась и опустила глаза.

— Извините, сеньор…

Ничего не сказав, а только покачав головой, он вышел на террасу…

Выкуренная сигара, помогла ему успокоиться, прийти в себя, но неприятное ощущение от разговора с Исабель на кладбище не исчезало. Да к тому же этот самодовольный и наглый красавчик Эмилио, все время не отходивший от нее ни на шаг…

Исабель Герреро закрылась в своей комнате, терзаемая безысходной тоской. Ей хотелось выплакаться, остаться наедине со своим горем или вообще исчезнуть, чтобы никого не видеть и не слышать…

Однако жизнь распорядилась иначе, и не успели похоронить мадам Герреро, как кредиторы слетелись со всех сторон.

Двое пожилых мужчин в строгих черных костюмах сочувственно кивали головами, принося свои соболезнования дому Герреро. Бернарда, молча выслушав представителей нотариальной конторы, тяжело вздохнула и заверила посетителей:

— Я передам сеньорите Исабель, что вы приходили выразить соболезнования, и благодарю вас от ее имени.

— Это я благодарю вас, сеньора, — виновато возразил один из мужчин, вертя в руках шляпу.

— И, пожалуйста, — добавил второй посетитель, — передайте ей потактичнее наш разговор о долге мадам Герреро нашей нотариальной конторе.

— Не беспокойтесь, — ответила уставшая женщина, — я все передам сеньорите Исабель.

Посетители откланялись, и Бернарда, проводив их к выходу, закрыла за ними дверь.

Дворецкий, находившийся в гостиной, устало заметил:

— Каждый, кто приходит выразить соболезнование, требует или выплаты долга, или выяснения какой-нибудь экономической неурядицы, связанной с семьей Герреро.

— Да, — согласилась Бернарда, — это странно.

— Нет, — возразил Бенигно, — в этом нет ничего странного.

Женщина вопросительно посмотрела на дворецкого.

— Поскольку за всем этим, — уверенно пояснил старик, — стоит адвокат Пинтос.

Бернарда ничего не ответила, она и сама знала, откуда дует этот недобрый ветер.

Разговор двух пожилых людей прервало появление Исабель. Она неторопливо спускалась по лестнице.

— Уже все разошлись? — поинтересовалась молодая хозяйка.

— Да, — ответила Бернарда.

— Думаю, что сегодня нас уже никто не побеспокоит, — устало предположила Исабель.

— Надеюсь.

Спустившись в гостиную, она прошла к креслу и села за небольшой столик.

— Нотариус требовал выплаты долга? — спросила она.

— Да, — подтвердила Бернарда, — но тебе нечего беспокоиться, Исабель. Очевидно, речь идет о закладе дома в Пиньямаре. Предстоит еще выяснить.

— Надо встретиться с адвокатом Пинтосом. И срочно! — повысила голос Исабель.

Она резко встала с кресла и уверенной походкой направилась к себе наверх, дав понять, что разговор окончен.

Адвокат Пинтос не заставил себя долго ждать и срочно явился в дом Герреро.

Исабель приняла его в кабинете, и чем дольше она слушала этого человека, тем больше ей становилось не по себе.

— Вы хотите сказать, — резко спросила девушка, — что мы разорены, что у нас не осталось ни центаво?

От долгого и неприятного разговора адвокат вспотел и поминутно смахивал со лба носовым платком обильные капли пота. Он явно нервничал и сидел как на иголках, тяжело и протяжно вздыхая.

— Я бы сказал, — запинаясь, начал он, — как бы это помягче выразиться…

— Говорите же, наконец! — приказала Исабель.

— Понимаете ли, дело в том, сеньорита, что все заложено. Все операции убыточны.

Наконец он перестал мямлить и прямо ответил на поставленный хозяйкой вопрос:

— Да! Да!

— Что да? — Девушка встала и, повысив тон, с раздражением повторила вопрос: — Мы разорены? Да или нет?

— Честно говоря, да! — ответил Пинтос, и в его беспокойно бегающих глазах блеснул злорадный огонек. — Вы разорены. У вас ничего нет. Вся недвижимость заложена… Это самое точное определение, вы разорены!

Адвокат промокнул влажное лицо, потом протер липкие ладони рук и не спеша встал.

Исабель на какое-то мгновение растерялась, но сумела взять себя в руки и строго, свысока посмотрела на адвоката. Не ожидая от хрупкой девушки такого самообладания, он медленно опустился на прежнее место.

— Мадам Герреро, к сожалению, — как бы оправдывался Пинтос, — в последнее время не прислушивалась к моим советам, заключала невыгодные сделки, расходовала слишком много средств. Меня все это очень беспокоило, и тем не менее каждый раз, когда я говорил ей об этом, она обрывала меня.

— Все это отражено в документах? — с подозрением спросила хозяйка.

— Все это полностью отражено в документах, — с обидой в голосе произнес адвокат. — Все, все, сеньорита Герреро. Если вы распорядитесь, я покажу вам, в каком состоянии находится ваше наследство.

— Значит, у меня ничего нет, — задумчиво подытожила девушка.

— Я выполнил все обязательства.

Исабель зло усмехнулась:

— Оплачивая моим наследством.

Пинтос пожал плечами: