Манящая тайна
Шрифт:
— Послушай-ка, Мара… — Он повернул ее руку ладонью кверху, провел пальцами по шелку перчатки, и Мару обдало жаром; ей показалось, что на ней вообще нет одежды и что оба они — обнаженные. — Мара, а что, если бы на нас не падали тени прошлого? Что, если бы мы не были герцогом-убийцей и Марой Лоув?
— Не называйте себя так! — вспылила она.
Он привлек ее поближе к себе.
— Полагаю, теперь у меня нет на это права. Ты уничтожила мою репутацию.
Мара замерла.
— Я думала, вы хотите ее уничтожить. Репутацию герцога-убийцы…
Темпл раздвинул колени, поставив Мару между ними. И посмотрел
— Я раньше тоже так думал.
Ее охватило замешательство.
— Так чего же вы хотите?
Он обнял ее здоровой рукой и уткнулся лицом в ее юбки. Затем провел ладонями по ее ногам, сразу запылавшим от его прикосновений. Мара не удержалась и запустила пальцы ему в волосы, злясь на перчатки, мешавшие ей прикоснуться к нему по-настоящему. А он обнял ее за бедра и прошептал:
— Ты отказалась от многого. Слишком многого лишилась.
Мара покачала головой:
— Нет, я просто восстановила справедливость. На вас не было вины.
Он засмеялся в шелк ее платья. И от его теплого дыхания вверх побежали искорки наслаждения.
— Мара, меня нельзя назвать невиновным. То, что я вытворял…
— Вы все это вытворяли из-за того, что я сделала с вами, — перебила она, наслаждаясь его прикосновениями.
— Ошибаешься, — заявил Темпл. — И вообще хватит врать. Я все это время врал за нас обоих. Но теперь — довольно! Однако ты должна знать, что на моей совести множество грехов.
Она решительно покачала головой:
— Нет-нет, просто вы были…
— Я был титулованным самонадеянным ослом. Той ночью, когда мы встретились в первый раз.
Мара вспомнила его в ту ночь. Свежее юное лицо, лукавая улыбка…
— Но почему?..
— Потому что я пошел за тобой в твою спальню. Уверяю тебя, мне даже в голову не приходило, что это может закончиться любовью.
Мара улыбнулась:
— Уверяю вас, ваша светлость, что я тоже ни о чем таком не думала.
— Я был с тобой груб?
Она покачала головой:
— Нет.
Не глядя ей в глаза, он спросил:
— А ты сказала бы мне, поведи я себя грубо?
Она провела ладонями по его щекам и приподняла его лицо к себе.
— Мне кажется, мало кто из мужчин обеспокоился бы такими вещами. — Мара тихо вздохнула. — Да, мало кого это заботило бы. К тому же в ту ночь вы не только потеряли сознание, но вас еще и обвинили в убийстве, которого вы не совершали. В убийстве, которого не было.
Герцог какое-то время молчал, словно обдумывая сказанное Марой. Наконец произнес:
— Я счастлив, что убийства не было.
Он снова потянул ее на себя, и она плюхнулась к нему на колени, прямо в его объятия. Ей следовало бы запротестовать, но, кажется, они оба потеряли голову, и Мара внезапно поняла, что ей все равно. Его руки обнимали ее, и у нее невольно вырвалось:
— Я все же не понимаю… Почему вы отказались от мести?
Одна его рука скользнула к ее волосам. Пальцы начали неторопливо вытаскивать шпильки из прически; густейшая масса волос словно стремилась вырваться из оков.
— А я не понимаю, почему ты все-таки пошла на этот шаг.
Его рука так восхитительно скользила в ее волосах… А от его пальцев во все стороны расходились волны наслаждения. Распущенные волосы наконец упали ей на плечи.
Возможно,
именно эти его ласки подтолкнули Мару сказать правду:— Вы освободили меня, но это не было настоящей свободой.
Его рука замерла. Темпл обдумывал ее слова. Затем возобновил поглаживания.
— Настоящая свобода? Что это значит?
Мара закрыла глаза, полностью отдаваясь ласкам. И на сей раз сказала полуправду:
— Я оставалась скованной своими поступками. Тем, что сделала с вами. — Она замолчала, но он продолжал ее ласкать, словно выманивая продолжение. — И не только двенадцать лет назад, но еще и в ту ночь, когда Кит напал на вас на ринге. И сегодня… — Она выдохнула, внутренне съежившись от чувства вины за то, что натворила сегодня вечером. — Ведь сегодня вечером я вас предала, а вы… вы меня отпустили.
«И я люблю тебя. Я могла дать тебе то единственное, чего ты по-настоящему хотел».
Этого Мара вслух не сказала. Не смогла. Боялась того, что за этим последует.
Испугалась, что он засмеется.
Испугалась, что не засмеется.
Она открыла глаза и увидела, что Темпл смотрит на нее пылающим взглядом.
— Вы слишком много обо мне думаете, — вырвалось у нее.
— А когда в последний раз о тебе кто-то думал? — Он скользнул пальцами по ее шее, затем по плечам. — Когда в последний раз о тебе кто-то заботился? Ты это кому-нибудь разрешала? — Темпл словно убаюкивал ее едва ощутимыми прикосновениями, едва слышным голосом, теплым дыханием…
Мара отрицательно покачала головой:
— Нет, никогда и никому.
— Ты вообще хоть кому-нибудь доверяла?
«Я бы никогда не позволил ему тебя обидеть».
Она вспомнила эти его слова, едва не уничтожившие ее на балу. Выходит, даже тогда, двенадцать лет назад, не зная о ней вообще ничего, он бы все-таки защищал ее. Эта мысль оказалась особенно приятной.
Мара покачала головой:
— Не могу вспомнить.
Он вздохнул и поцеловал в лоб. Затем в щеку, в шею и в уголок рта. Мара склонилась к нему, желая поцеловать его по-настоящему. Желая укрыться от переполнявших ее мыслей. Желая укрыться от него.
В нем.
А он вдруг проговорил:
— Как-то ты спросила меня, почему я выбрал имя Темпл. Хочешь это узнать?
Мара замерла, не зная точно, хочет ли она что-либо об этом услышать. Наконец кивнула:
— Да.
— Я там спал в ту ночь, когда приехал в Лондон. То есть после того, как меня изгнали…
Она наморщила лоб.
— Не понимаю… Вы что, спали в церкви?
Герцог покачал головой:
— Нет, я спал под Темпл-баром [4] .
Мара знала этот памятник, находившийся в нескольких кварталах отсюда, на восточной границе города. И она живо представила там юношу с ясным лицом, того, кто отнесся к ней с такой добротой. Одинокого и несчастного.
4
Мемориал Темпл-бар установлен на уличной разделительной полосе напротив великолепного викторианского здания лондонского Королевского суда и рядом с улочкой, ведущей к церкви Темпла. Считается, что само название Темпл-бара связано именно с этим храмом, построенным восемь веков назад.