Маоистская фальсификация истории МНР и историческая правда

Что касается политической истории народов Центральной Азии, то они всегда представляли собою весьма жизнеспособную силу. История государственности этих народов уходит своими корнями вглубь веков. Еще в 209 году до н. э., немного позднее первой китайской империи Цинь, была образована великая степная империя хунну, оставившая заметные следы в истории. Она успешно соперничала с китайской империей, доставляя ей немало беспокойств. И в 198 году до н. э. Ханьский Китай был вынужден заключить договор с империей хунну. В тексте договора, в частности, говорилось: «…расположенное к северу Великой Стены государство натягивающих луки повинуется указам шаньюя (хуннского правителя — ред.); расположенные к югу от Великой Стены дома, в котором живут носящие шапки и пояса чиновники, равным образом, управляются мною (кит. император — ред.) …Хань и Хунну — равные по силе соседние государства» [14] .

14

Материалы по истории Хунну. Перевод и комментарии. В. С. Таскина. М., 1968, с. 42, 47—48.

Как известно, вслед за хунну на территории Монголии создавались различные государственные образования и могущественные империи кочевых народов, временами завоевывавшие Китай.

Утверждение китайских историков о том, что разные народы, находившиеся на севере Китая, всегда входили в состав единого многонационального государства, поочередно сменяя друг друга у власти в Китае независимо от национальной принадлежности, не имеет под собою никакой почвы.

История свидетельствует, что народы, образовавшие, как уже говорилось, самостоятельный кочевой мир, в свое время являлись весьма грозными враждебными силами по отношению к Китаю. Они оказывались у власти Китая отнюдь не как безобидные пришельцы, сменявшие лишь китайскую династию, а как чужеземные «варварские» завоеватели, против которых китайскому народу не раз приходилось бороться за свободу и независимость своей страны.

Касаясь многовековых отношений между Китаем и кочевыми народами, нужно сказать, что, хотя существовала объективная необходимость хозяйственно-торговых связей между земледельческим Китаем и скотоводческим, кочевым миром, история этих отношений богата драматическими событиями как для Китая, так и для кочевых народов. Виновниками таких событий были не только предводители кочевых народов, совершавшие частые набеги на богатый Китай, но и китайские правители, проводившие экспансионистскую политику в отношении обширных территорий «варваров». Однако характерно, что ни кочевникам, ни китайцам не удавалось подчинить друг друга в такой степени, чтобы кочевой образ жизни окончательно подчинил себе оседлый, земледельческий или же наоборот. Чтобы укрепиться в земледельческом Китае основательно, кочевникам пришлось бы отказаться от своего скотоводческого хозяйства и перейти к другому образу жизни, а чтобы окончательно покорить кочевой мир, китайцам пришлось бы не в меньшей степени приспособиться к кочевому скотоводческому типу хозяйства. А при тогдашнем уровне развития производительных сил никак невозможно было сколько-нибудь разумное сочетание этих двух противоположных типов хозяйства, следовательно двух разных образов жизни даже в рамках какого-нибудь единого «многонационального» государства.

В истории взаимоотношений между Китаем и кочевыми народами китайские правители выступали как экспансионисты, которые упорно стремились всеми средствами расширить свои владения. Они пользовались такими весьма ухищренными приемами, как «и и чжи и» (управлять одними варварами, используя другие народы), «цзи-ми» (политика сдерживания, сковывания) и «цаньши» (политика постепенного поедания земель соседей, подобно тому, как шелковичный червь поедает листья).

Отмечая отрицательные последствия нашествий, совершенных кочевниками на Китай, следует обратить внимание и на то, что кочевые народы на протяжении веков отстаивали и защищали свою независимость, территориальную и этническую общность от внешних захватчиков, в первую очередь от китайских гегемонистов.

На территории Монголии имеется немало памятников с надписями о героической борьбе кочевых народов против захватнической политики китайских правителей, в частности Танской династии (618—907 гг.) Всемирно известны надписи памятников древних тюрков, показывающие экспансию китайских императоров в отношении народов, населявших Центральную Азию. В надписях с особой силой звучат патетические ноты своеобразного патриотизма и независимости. В так называемой «малой надписи» на памятнике в честь Кюль-Тегина (685—731 гг.) говорится: «У народа табгач (китайцы), дающего без ограничения столько золота, серебра, спирта и шелка, всегда была речь сладкая, а драгоценности мягкие (т. е. роскошные, изнеживающие), прельщая сладкой речью и роскошными драгоценностями, они столь сильно привлекали к себе далеко жившие народы. Те же поселясь вплотную, затем усваивали себе там дурное мудрование. Хороших и мудрых людей, благородных героев народ табгач и их сторонники не могли сдвинуть с истинного пути». [15]

15

С. Е. Малов. Памятники древнетюркской письменности. Тексты и исследования. М. Л 1951., с. 34

В надписях говорится о подвигах тюрков по возрождению тюркского государства, напоминая народу о том, что он всегда «был народом, составлявшим племенной союз», «да не погибнет народ тюркский, пусть будет народом». [16]

В надписи на памятнике тюркскому полководцу Тоньюкуку, находящемуся недалеко от Улан-Батора, содержится примерно аналогичная мысль, а также сведения о восстании тюркского народа против Танской империи и создании тюркского государства.

16

Там же. с. 36—37.

3. ИДЕАЛИЗАЦИЯ ЗАХВАТНИЧЕСКИХ ВОЙН. «ИСТОРИЧЕСКАЯ ОЦЕНКА» ЧИНГИСА И ХУБИЛАЯ

Китайские историки в интересах экспансионистской и гегемонистской политики своего руководства открыто оправдывают и идеализируют агрессивные завоевания не только своих китайских правителей, но и монгольских и других завоевателей. Они считают завоевания Чингис-хагана «прогрессивными», ибо лишь «при господстве монголов ученые различных государств к востоку и западу от памирских гор имели большую возможность изучать китайскую философию, литературу и искусство». [17] На страницах «Жэньминь жибао» утверждалось, что «Династия, созданная Чингис-хаганом, сыграла прогрессивную роль в истории Китая… Чингис-хаган сломал границы между национальностями и восстановил вновь великое многонациональное государство, которого не было со времени династий Хань и Тан.» [18] Центральный орган ЦК КПК включал все завоеванные монголами территории вплоть до берегов Средиземного моря в состав китайской империи. «Гуанмин жибао» в январе 1962 года опубликовала восторженный отзыв об основателе монгольской империи в Китае: «Хубилай внес выдающийся вклад в развитие нашего многонационального государства». [19] Вслед за вышеприведенными установочными статьями в китайских исторических журналах было опубликовано немало статей, в которых в той или иной степени развивались тезисы о «прогрессивности» завоевательных походов Чингис-хагана, его преемников.

17

«Лиши яньцзю», 1961, №2, с. 88

18

«Жэньминь жибао», 10 августа 1961 г.

19

«Гуанмин жибао», от 21 января 1962 г.

? См. «Лиши яньцзю», 1962 №2, №3, №4.

Историкам известно, что до начала 60-х годов в китайской исторической литературе существовала единая научная оценка монгольского господства в Китае и других странах как эпохи завоеваний чужеземных захватчиков, принесших бедствие покоренным народам, в том числе и китайскому. Однако, официальная китайская наука, отступая от своих прежних принципов в угоду усилившемуся великоханьскому шовинизму и открыто экспансионистской политике пекинских правящих кругов, решила в корне пересмотреть прежнюю оценку монгольских завоеваний, не считаясь абсолютно ни с чем — ни с историческими фактами, ни со здравым смыслом. Нетрудно догадаться, что замысел подобных «новшеств» в китайской историографии кроется в попытках «научного» обоснования далеко идущих экспансионистских планов Пекина.

У читателей может возникнуть полное недоумение: на каком же основании китайцы претендуют на историческое «наследие» монгольских хаганов — Чингиса, Хубилая и других.

На этот вопрос нынешние китайские историки отвечают по-своему очень просто, опять-таки прибегая к грубейшей фальсификации истории. Так, например, Цю Шушэнь, сделавший недавно очередную попытку пересмотреть историю завоеваний монгольских хаганов в соответствии с новыми политическими установками китайского руководства, в частности, вышеупомянутой концепцией «единой государственной нации», пишет следующее: «Монгольская народность есть национальное меньшинство Китая. Предки монголов трудились, жили, росли на китайской земле, Чингис-хаган есть монгольский хаган, и поэтому он же является хаганом, пришедшим к власти (Китая) в качестве представителя одного из древних нацменьшинств Китая. Монголов на протяжении всего исторического периода существования ни в коем случае нельзя считать иностранным государством». [20]

20

Цю Шушэнь: «Некоторые вопросы оценки Чингис-хагана» Газ. «Гуанмин жибао», 11 сентября 1979 г.

Так, с легкой руки доказав «китайское подданство» Чингис-хагана, китайский автор делает весьма далеко идущие выводы, отвечающие интересам великоханьского шовинизма и экспансионизма нынешнего руководства Пекина: коль скоро монголы являются нацменьшинством Китая, издавна находившимся на китайской земле, у них нет ни своих земель, ни собственного государства, а монгольские хаганы, в первую очередь, Чингис, были в конечном счете китайскими хаганами, «внесшими великий вклад в историческое развитие всего Китая». [21] Цю Шушэнь пишет, что никогда в истории Китая не было такого национального «единения» в Китае, как при династии Юань, основанной Чингисом и Хубилаем. Такого «единения» не было ни при Хане, ни при Тане, и это «единение» на самом деле сыграло великую роль в укреплении нашего многонационального государства». [22]

21

Там же

22

Там же

Кроме того, продолжает автор, «при оценке Чингис-хагана очень важно принять во внимание такой факт, что в течение более шестисот с лишним лет после столетнего управления Юаньской династии в истории Китая не было сколько-нибудь продолжительной раздробленности в Китае». Это, по мнению автора, означает, что со времени Юань «великая китайская многонациональная семья еще более укрепилась».

Вот как расценивают Чингиса и Хубилая нынешние китайские историки. Тем самым китайские историки полностью извращают историю как монгольского народа, так и самого Китая.