Мапингуари – демон сельвы

Краем взгляда, где-то на периферии зрения, я заметил Глеба. Вечно спокойного, рассудительного, умного, прилежного семьянина, того, кто с большим трудом поддается на мои авантюрные уговоры. Глеб бежал к нам. Вернее, он бежал к мапингуари. В три шага оказался возле него, упал на колени, взмахнул мачете и всадил его в лапу криптиду.

Мое потерянное мачете!

Рев мапингуари оглушил. Это был чудовищный болезненный вопль! Вместе с тем я услышал хруст ломаемых костей. Глеб поднимал и опускал мачете, будто рубил дерево, и лезвие его, покрытое кровью, исчезало в густой рыжей шерсти и появлялось вновь. Раз удар! Второй! Третий!

Мапингуари отскочил в сторону, позабыв обо всем, обезумев от дикой боли. Ударил, не глядя, угодил лапой в стену дома, и камни затрещали, задрожали, посыпались.

Глеб застыл в эпицентре этого вихря, прикрывая собой лежащего Дика. Тут же подбежал и я, свалился, подхватил друга за плечи и потащил подальше от беснующегося чудовища.

А монстр крутился волчком, рычал, стонал, издавал болезненные вопли, крушил все вокруг. Вот он опрокинул квадроцикл, наткнулся на колодец и разметал его сильнейшими ударами. Потом подхватил деревянную лестницу и швырнул ее далеко за головы стоящим перуанцам. И, наконец, не разбирая дорогу, вломился головой в треножную вышку, разломал ее, истоптал и исчез в джунглях. Некоторое время мы видели его беснующийся силуэт, слышали треск ломаемых веток, крики птиц и зверей, смешавшихся с криками раненого зверя. Постепенно все это начало затихать и удаляться.

Я понял, что громко и сипло дышу. Рубашка на мне взмокла от пота. Руки дрожали.

– Дик, Дик! – К нам подбежали Анна с Настей.

Аня подхватила окровавленную ногу Дика, нисколько не боясь рваной раны от колена по бедру и, вытряхнув из рюкзака бинты и эластичный жгут, принялась за дело. В рюкзаке у нее обнаружились пузырек перекиси и йод, ватные палочки и сетка-фиксатор.

– Со мной всегда надо быть настороже, – ухмыльнулся Дик. Он был бледен, на лбу выступили крупные капли пота. – Мужики, я просмотрел что-то… как мы его, а? Зацепили хорошенько? Не убили же, да? Фил, братишка, скажи, что он убрался к чертям собачьим и больше не вернется? Не очень-то хочу его снова видеть…

Дик закашлял, поморщился от боли. Я сказал:

– Все хорошо, – и добавил: – Ты у нас герой. Как и Глеб.

– Глеб?

Я повернулся к старшему брату. Тот совсем не выглядел героем. Даже больше – его трясло от напряжения. Нижняя губа дрожала. Глеб задумчиво смотрел на полоску сельвы, сверкающую изумрудами в свете солнца.

– Вот уж от кого не ожидал, – вновь закашлял Дик. – Покажите-ка мне этого героя.

– И я сам от себя не ожидал. – Глеб уронил мачете, тяжело поднялся. Его пошатывало. – Дайте кто-нибудь попить, а? Воды дайте, говорю.

Он направился к застывшим в изумлении аборигенам. Я поднялся и догнал его, осторожно взял под локоть.

– Ты нормально себя чувствуешь?

– Я в шоке, – отозвался Глеб ровным голосом. – Мне надо выпить и прийти в себя. Воды даст кто-нибудь или мне так и стоять тут?

Люди смотрели на нас, выпучив глаза. Никто и не думал шевелиться. Сзади подошел Леопольд.

– Думаю, мне надо перевести, – заметил он.

Руки и ноги Леопольда все еще были связаны. Я нагнулся, чтобы размотать узлы, а Леопольд начал что-то говорить тихим и мягким голосом. Его слушали жители странной древней деревни. И жрецы тоже слушали. И вождь их в широкополой шляпе и пончо тоже внимательно слушал. А когда Леопольд закончил, толпа пришла в движение. Люди расступились, нам навстречу вышел мальчик, несший в руках кувшин с водой. Он протянул кувшин Глебу и поспешил обратно.

– Так-то лучше, – усмехнулся Леопольд.

– А что вы им сказали?

– Поведал сказку о кузнеце, который убил семерых одним ударом. Если уж твой брат смог отрубить палец богу ярости, то с жителями деревни он одной левой справится.

– Палец?

Леопольд протянул руку, разжал ладонь и показал фалангу звериного пальца. Она походила на сосиску, покрытую шерстью и с коготком сантиметров пять длиной. Достойное пополнение в мою коллекцию.

Вернее, это трофей Глеба. Заслуженный.

25

Поселение медленно приходило в себя после разрушительного нападения мапингуари. Люди разбредались наводить порядок, восстанавливать разрушенные строения. Кто-то организовал сбор погибших – их оттаскивали на край поляны, в тенистый уголок, под деревья. Женщины стирали кровь. Притихшие и напуганные детишки выглядывали из окон домов, щурились на солнце, разглядывали незваных путешественников.

Наша же небольшая компания собралась у пирамиды. Мы расселись на ступеньках. Дик, вытянув ногу, облокотился о каменный выступ и рылся в мешке, пытаясь найти что-нибудь из еды. Аппетит у него был всегда, независимо от настроения, пережитого стресса и других факторов.

Глеб все еще походил на зомби, пялился в одну точку, жуя губами. Леопольд тоже оказался немногословен. Только вздохнул несколько раз: «Эх, знал бы, куда лезу, ни в жизни бы не согласился. Затащили же меня…»

Только девушки были активны и болтливы. Они быстро нашли общие темы для разговора и о чем-то лепетали на английском.

– Надо выбираться, идти к деревне и оттуда в город, – начал я. – Пока до нас нет никому дела.

– А как же мапингуари? – спросил Дик, доставая из рюкзака фонарик. Повертел его в руках и убрал обратно. – Мы же не поймали редкое животное.

– Ты планируешь вернуться?

Дик неопределенно пожал плечами:

– Хотелось бы. У меня же нет трофея, как у твоего брата.

– А ты не завидуй, – отозвался Глеб. – У тебя был прекрасный шанс.

– Я, это, ни капли не завидую. Просто с удовольствием бы отправился обратно, нашел бы животину и сфотографировался бы с ней на фоне какого-нибудь красивого перуанского водопада!

В этом и был весь Дик. Он едва ходил из-за раны на ноге, вымотался, толком не ел два дня, а уже собрался отправляться в очередное приключение.

– Ни за какие коврижки, – произнес Глеб. – Не знаю, как вам, а мне не очень понравилось сидеть в клетке и ожидать, когда же меня отправят на съедение этой прожорливой твари.

– А я бы сходил к той воронке, края которой усыпаны пеплом, – внезапно произнес Леопольд.

Мы удивленно посмотрели на него. Даже Дик отвлекся от изучения внутренностей рюкзака.

– Я общался с вождем племени, – продолжил Леопольд. – Понимаете, это племя живет здесь уже несколько сотен лет. Прямые потомки инков, создатели великой империи. Их мир уменьшился до размеров поселения, в котором осталось не так уж много от истории. Многие эти дома строили еще во времена, когда здесь никто не знал о существовании других людей. Так вот вождь сказал, что котлован существовал уже тогда, когда сюда пришли инки, и считался древним алтарем бога ярости. Костей в нем видимо-невидимо. Они медленно сползают вниз и проваливаются под лед Вечного Озера – очень медленно, раз в десятки лет… А озеро тает всего раз в год, в самый жаркий день лета, когда над ним много часов светит палящее солнце. Эти кости – останки животных, которых мы с вами никогда не видели. Животных, которые пали жертвами мапингуари в те времена, когда человек едва научился обрабатывать камни. А еще я был у этой воронки много лет назад. И я прекрасно помню, как потерял свою мечту, едва на нее наткнувшись.

– Вы о сумчатом тигре?

– Мне надо побывать там, – решительно сказал Леопольд. – Понимаете, я выбрался из Москвы впервые за пятнадцать лет не для того, чтобы просидеть в клетке и трусливо сбежать. Мне надо, понимаете? Надо!

Я развел руками:

– Лев Игнатьевич, при всем уважении, но я совершенно не понимаю, как у вас это получится.

– Все очень просто, – сказал Леопольд и направился по тропинке в глубь поселения.

– Вы куда? – я бросился следом.

– К вождю племени. Пообщаться надо.