Мар. Меч императора

Почти одновременно с броском драхтов пес прекратил выть и со все всех лап кинулся прочь. Раненый, он бежал не слишком ловко, но все же с приличной скоростью. Однако, как только он сорвался с места, одна из тварей отвлеклась и без единого звука кинулась вдогонку.

Ей понадобилось всего шесть гигантских прыжков, чтобы настигнуть улепетывающую во все лопатки собаку. Прямо на ходу драхт разинул широченную пасть, подцепил лапой взвывшего от боли пса, ловко подбросил его в воздух и, подпрыгнув, заглотил прямо так, целиком, не удосужившись даже пережевать. И это при том, что размеры собакен имел как у упитанного лабрадора, однако драхт не подавился, не поперхнулся. Только клацнули зубы, гулко сомкнулась пасть, и все. Ни крови, ни шерсти… после чего монстр развернулся и уже с ленцой потрусил обратно, волоча по земле раздувшееся брюхо.

Скорость расправы меня впечатлила. Это и впрямь было ОЧЕНЬ быстро. Более того, когда на берегу не осталось живых, в реке показалось тело еще одного кошмарика. Буквально на миг из-под темной воды выглянула уродливая голова, раскрыла пасть, снова ее закрыла и без плеска исчезла.

Так и не увидев на реке пузырей, я всерьез озадачился.

Это что же, они еще и не дышат?

Да что ж это за твари такие? Неужто и впрямь нежить?!

Пока я размышлял, монстры принялись пожирать еще теплые тела. Просто откусывали от них громадные куски и глотали, не жуя. Причем влезало в них на удивление много. Вдвоем драхты умудрились сожрать пять человек вместе с одеждой и амуницией. Когда их животы раздулись так, что на них стало страшно смотреть, тот драхт, что таился в реке, тоже присоединился к трапезе, с ходу заглотив половину коняги. Еще минуты через две вода в реке снова забурлила. Оттуда выползло три новых твари, благополучно подчистивших берег до конца. Наконец, когда на берегу остались лишь сломанные копья, седла и оказавшиеся бесполезными мечи, драхты, с явным усилием доковыляв до реки, дружно нырнули. А чуть позже выбрались на противоположный берег и принялись вскарабкиваться на пологий склон, больше не порываясь вставать на задние конечности.

Тем временем прикорнувший возле артефакта драхт так и пускал слюни, не соблазнившись видом растерзанных тел и не учуяв запаха крови. Когда его раздувшиеся от жадности приятели исчезли в лесу, он как раз закончил пить магию из набалдашника и лишь после этого соизволил обернуться.

Когда это произошло, я взглянул на него вторым зрением и тихо присвистнул: оказывается, тварь не просто всосала в себя магию — у нее появилось нечто, смутно напоминающее ауру! Правда, она была совсем куцей и состояла всего из одной ядовито-салатовой нити, идущей от затылка драхта до утолщения в основании хвоста, но она была! И это с ног на голову переворачивало сложившееся у меня представление о тварях, потому что, как ни крути, аура могла быть лишь у живых!

Признаться, я ожидал, что последний драхт отправится вслед за товарищами — перекусить или там дележку устроить. Для обычного зверя это было бы естественно. Но вместо этого монстр неопределенно покрутил башкой, а затем двинулся в противоположную сторону, заставив меня озадаченно крякнуть.

При этом тварь двигалась целеустремленно, словно видела перед собой некий ориентир. На деревья и пни не натыкалась, то есть, каким-то образом все же различала препятствия. На мелькнувшую перед носом шуструю стрекозу среагировала шипением, молниеносным поворотом головы и внезапной остановкой. Но потом отвернулась и спокойно продолжила путь.

Держась на почтительном расстоянии, я следовал за неторопливо топающим монстром, пытаясь понять, что им движет и как он умудряется ориентироваться в пространстве. Причем до того увлекся, что совершенно упустил из виду Ворчуна. И спохватился лишь после того, как брат устал ползти за мной по земле и поднялся во весь рост, намереваясь и дальше следить за чудовищем с приличного расстояния.

Как только волк выпрямился, драхт замер и медленно-медленно повернул башку в нашу сторону. Я мысленно выругался. Ворчун зарычал. Но прежде, чем он бросил твари вызов по всем правилам, я тоже вскочил, с разбегу запрыгнул на волчью спину и крикнул:

— Гони!

Брат сорвался с места, как выпущенный из пращи камень. Обхватив его руками за шею и вцепившись пальцами в жесткую шерсть, я тихо костерил свое невезение и очень-очень просил Ворчуна бежать быстрее. Следить за драхтом в таком положении было до крайности неудобно, но мне хватило и шипения на пару с быстро (слишком быстро!) приближающимся топотом.

На мгновение обернувшись и обнаружив стремительно несущуюся тварь в каких-то двадцати шагах позади, я рыкнул:

— Левее! К сетям, Ворчун!

Что уж меня сподвигло принять такое решение, не знаю. Быть может, то, что натянутые посреди леса веревки очень уж походили на ограничительный знак. Или тот факт, что мы до сих не увидели в них ни одного разрыва. Как бы там ни было, Ворчун резко свернул, двигаясь перпендикулярно реке.

Прыжок.

Еще прыжок…

Короткий недовольный рык, которым брат сопроводил очередной длинный скачок, позволивший одним махом перескочить через невесть откуда взявшийся овраг…

Мне показалось, прошла целая вечность, прежде чем впереди стала видна сотканная из старых веревок преграда. Уже слыша в опасной близи знакомое шипение, я вжался лицом в густой мех. Коротко выдохнул, когда Ворчун высоко подпрыгнул. И чуть не прикусил язык, когда после утомительно долгого мгновения ашши благополучно приземлился, оставив сеть за спиной.

Вслед нам донеслось разочарованное шипение.

Я оглянулся и, заметив, что драхт остановился, потрепал Ворчуна по холке. Тот недовольно рыкнул, прямо на бегу оглянулся. А когда убедился, что преследовать нас никто не собирается, послушно замедлился.

— Ар-р?

— Не знаю, — замедленно отозвался я на вопрос брата. — Но дальше сети он не пошел. Давай проверим, в чем дело?

Брат поколебался, но все же развернулся и не слишком охотно потрусил в обратную сторону.

Драхт и впрямь ждал нас шагах в десяти от того места, где мы перемахнули через сеть. Стоял, подавшись вперед всем телом, но почему-то не делал ни шагу дальше. При этом его голова совершенно отчетливо поворачивалась вслед за нами. Пасть то и дело приоткрывалась, показывая зубы, и тут же снова захлопывалась. Когти на упирающихся в землю пальцах угрожающе шевелились, однако с места тварь так и не сошла. Казалось, с чего бы это, если перебраться через сеть не составляло труда даже человеку? Магии в ней никакой не имелось, я проверил. Плетение обычное, в крупную сетку. Может, драхта материал смутил? Или же веревки были пропитаны ядом?

Осторожно покружив по округе, мы все же приблизились к сетке вплотную и уставились на замершего в неестественной позе монстра.

Странно.

Стоит, зубами щелкает, нас явно увидел, но другой реакции не проявил. Хотя нет. Вон, дернуться попытался. И почему-то не смог, словно его… держало что-то?

Отъехав немного в сторону, я попытался понять, что за оказия случилась с монстром, но драхт тут же развернулся следом. Тогда я, подумав, спрыгнул на землю и, попросив Ворчуна постоять на месте, двинулся в обход. И вот что странно: стоило нам разделиться, как драхт без малейших колебаний повернул голову в сторону волка. Тогда как на меня не обратил ни малейшего внимания, в том числе и тогда, когда я намеренно пошумел.

Вообще ничего. Ноль, представляете?

— Ворчун, отойди-ка в сторонку, — попросил я, не отрывая взгляда от твари.

Волк фыркнул, но снова послушался.

Драхт тут же сдвинулся, и вот теперь, когда я смог увидеть его в профиль, стало понятно, почему же эта орясина не может сдвинуться с места. Оказывается, в такой неестественной позе его вынуждал находиться… хвост. Да-да, тот самый крысиный отросток, которому я поначалу не придал особого значения. Теперь стало ясно — в отличие от ящеров, использующих хвост в качестве балансира, у драхта эта штука явно была предназначена для других целей. И у первого монстра, и у всех остальных хвосты были всегда опущены и кончиками неизменно касались земли. Это выглядело неестественно. Неправильно. И создавалось впечатление, будто на хвосте висел тяжелый груз.

Я снова задумался.

Интересно, почему тварь не восприняла меня как добычу? На людей, собаку и даже на стрекозу драхты среагировали правильно. Что не так со мной? Или, быть может, надо задать вопрос иначе: что же такого есть у других, чего нет у меня?

Ответ напрашивался сам собой: аура. Во дворце я имитировал чужую, но в лесу магию взять было неоткуда. Все мои потребности покрывала жизненная сила ашши, но на магию она, как ни крути, не тянула. Так что, получается, драхты видели именно ауры? Наверное, для этого и орган специальный есть. Недаром говорили, что маги привлекали внимание драхтов быстрее, чем обычные люди. Но тогда выходит, что твари видят меня… скажем, как дерево? Или столб? И если не делать резких движений, то, наверное, можно подобраться к монстру вплотную?