Мара и Морок. Особенная Тень

Я киваю, благодарная за честный ответ.

– Но о твоей реакции, признаться, я не подумал.

Вновь киваю и отпиваю глоток остывающего чая. Повисает неловкая тишина, молодые люди, как и я, отхлёбывают из своих кружек. Мнутся, не зная, как продолжить разговор, но тут губы Марка растягиваются в наглой улыбке, привлекая наше с Кириллом внимание.

– А ещё мы должны тебя поблагодарить! – говорит тот.

– За что? – удивляюсь я.

– Мы поспорили с Александром, что в отличие от него с лёгкостью тебя рассмешим. И что с нами ты будешь говорить охотнее.

Я несогласно качаю головой, но осознаю, что они правы. Я и сама не заметила, что всё это время на моем лице была хоть и сдержанная, но улыбка.

– Что он проиграл?

– Очень много денег, – Кирилл складывает руки на груди, выпрямляясь на своём полене. – Он проиграл ужин в таверне всей команде, а уж едим и пьём мы много.

Молодые мужчины за большим костром одобрительно загалдели, поддерживая слова друга смешками.

– ЗАКАНЧИВАЙТЕ! – рявкает Аарон, выходя из тени деревьев.

Это так неожиданно, что самые молодые солдаты вскакивают на ноги и встают по стойке смирно, поддавшись привычке. Те, кто постарше, не поднимаются, но сразу распрямляют спины, а кто-то чуть не разливает свой чай, когда рука нервно дёргается от приказного тона. Марк и Кирилл вздрагивают и замирают, стараясь не издавать лишних звуков. От приказа Аарона даже ухающая сова замолкает где-то в глубине леса.

– Марк, смени часовых. Остальные, хватит чесать языками! Тушите костры и спать, выдвигаемся на рассвете.

Мужчины, не медля ни секунды, выполняют приказ своего командира. Кирилл забирает у меня чашку, а Марк тушит только недавно разведённый костёр. Я тихо благодарю их за помощь и поднимаюсь на ноги, не давая Аарону возможности приказывать и мне. Сама подхожу к нему, специально гремя цепями. Нахожу хоть малое удовольствие, изводя его намёками, что я ни на минуту не забываю, что и здесь я пленница, а он ничуть не лучше Даниила. Молча иду за ним, когда принц ведёт меня к палаткам.

Выглядят они все абсолютно одинаково. В первую ночь отряд Морока даже выделил мне отдельную, хотя это было сложно – палаток и так мало. Но той ночью, после всего случившегося меня мучили кошмары, мучили мысли о возвращении во дворец в Ашоре. Я не помню, как кричала, пытаясь вырваться из хватки липкого сна, полного крови: моей и моих любимых. Я перебудила весь лагерь: солдаты спят чутко, готовые проснуться в любой момент при возможной опасности. И когда Аарону удалось меня разбудить, вокруг собралась уже половина отряда с оружием в руках, некоторые даже не накинули одежду, а выскочили в простых штанах и рубашках на холод. Я помню, каким растрёпанным был Марк, склоняясь надо мной вместе с Аароном.

Мне было стыдно, что я потревожила всех своими криками, и с тех пор сплю в одной палатке вместе с Мороком, Марком и ещё двумя высшими по званию. Палатки небольшие, и ложимся мы близко друг к другу. Несмотря на доверие к своим солдатам, Аарон выделяет мне место у самой стенки, подальше, и сам ложится рядом, отгораживая от остальных. А сегодня утром я проснулась раньше него и увидела, как он спит, уткнувшись лбом мне в плечо. Его лицо было таким безмятежным, а дыхание медленным и глубоким, что я закрыла глаза и притворилась спящей. Лежала, не двигаясь, и проклинала нашу связь, зная, что сама умру, если попытаюсь его удавить. Потом пришёл Марк, разбудил Александра, и вдвоём они покинули палатку.

Мы заходим внутрь, пока остальные наши соседи остаются где-то снаружи, занятые порученными делами. В этот раз палатка разделена на две части. С одной стороны наши с Аароном спальники, с другой – ещё три для остальных. Есть небольшой таз с водой, чтобы умыться, а свет даёт одинокая масляная лампа.

Аарон в полной тишине сбрасывает маску на свой спальник, и его плащ тут же растворяется – тени, из которых он соткан, расползаются в стороны, присоединяясь к уже существующему в помещении полумраку. Он продолжает молча снимать броню, делая всё быстро, по привычке, зная, где какие ремни. Я же, гремя кандалами, стягиваю перчатки и негнущимися от холода пальцами пытаюсь развязать завязки на плаще. Мне дали новый тёплый плащ взамен того порванного в погоне.

– Вижу, тебе нравится в обществе моих людей куда больше, чем в моём, – наконец произносит Аарон и морщится, когда плещет себе в лицо воду. Она наверняка ледяная.

– Они мне не лгут и отвечают на все вопросы, – сухо реагирую я.

Он замечает, что мне не удаётся распутать узел на плаще. Понаблюдав какое-то время за моими попытками, Аарон вытирает лицо и подходит ближе. Убирает мои волосы назад и начинает сам распутывать завязки. От него всё так же пахнет кожей и металлом, но теперь ещё и костром.

– Может, ещё скажешь, что и у Даниила тебе нравилось больше? – бросает он, пытаясь скрыть раздражение, но оно всё равно сквозит в каждом слове.

– Пока разница невелика. Ты, как и он, любишь держать меня при себе скованной.

Мои губы едва изгибаются в усмешке, когда пальцы молодого человека замирают, а он поднимает на меня недовольный взгляд.

– По крайней мере, – продолжаю я, растягивая слова и наблюдая, как меняется его лицо, – он был честен в том, что хочет от меня получить.

Справившись с завязками, Аарон стягивает с меня плащ, а потом, к моему удивлению, снимает и кандалы – впервые за эти дни. Они грузно падают на землю, и принц выжидающе смотрит на меня.

– Спасибо, – коротко говорю я, тру кожу на запястьях и сильно вздрагиваю, когда пальцами он забирается под ворот моей рубашки, обхватывая шею сбоку.

Его руки ледяные после воды, которой он умылся, и моя кожа покрывается мурашками. Он держит крепко, я предпочитаю замереть, пока Аарон с мрачной улыбкой наклоняется к моему уху, прижимается своей щекой к моей. Его волосы щекочут мне кожу.

– Я не против, если ночью ты попробуешь меня придушить. Можешь попытаться, – вот он, тот Аарон, к которому я привыкла, он отличается от сдержанного Александра, что прекрасно контролирует ситуацию. Губы сами растягиваются в усмешке, когда я понимаю, что мой Морок никуда не делся, он не одна из его масок, но часть его самого, – но тронешь кого-то из команды, и я продемонстрирую, как много интересного могу заставить тебя делать.

Когда я ничего не отвечаю, он немного отодвигается, чтобы посмотреть мне в глаза. Его лицо так близко, что это напоминает мне о нашем первом поцелуе, о том странном моменте, когда моё сердце сделало настоящий удар. Сердце словно тоже вспоминает об этом и начинает биться быстрее.

– Можно? – специально с выдохом задаю я тот же вопрос, что он спросил меня тогда.

Аарон молчит дольше обычного, медленно осознавая схожесть ситуации. Я уверена, что он откажет.

– Да.

Несмотря на заминку, мы подаёмся вперёд одновременно. Раскрывая для него свои губы, я оправдываюсь, что могу позволить себе этот враждебный поцелуй в последний раз. Пока мы ещё не добрались до Ашора, пока я ещё не оказалась в его дворце, не увидела его портрета в семейной галерее среди других членов семьи Ласнецовых. Пока у меня ещё осталась эта маленькая лживая лазейка, что мне не обязательно его ненавидеть.